Страница 51 из 64
Он бросил на колени старца письмо, сердито мотнул головой и удалился, злобно нахлестав свою лошадь спереди, сзади и по бокам.
Мистер Туск спокойно запер ворота, поднялся на террасу и хотел было спросить у старика, куда попрятались черные слуги, как взгляд его упал на белый конверт.
Генеральному прокурору штата Иллинойса.
— Мистер Мильки, — сказал Туск, взяв письмо, — ваша отставка принята, и я беру у вас это письмо уже не только по праву секретаря, — я назначен вашим заместителем, генеральным прокурором штата Иллинойса.
Он поклонился старику, не дождавшись его ответа, и быстро прошел к себе. Здесь он разорвал конверт, развернул письмо и прочитал следующие строки:
«Главному прокурору штата Иллинойс.
От доктора Лепсиуса, кавалера ордена Белого знамени, почетного члена Бостонского университета.
Высокочтимый господин прокурор!
Не так давно в газетах было напечатано, что вы являетесь национальной американской гордостью по части раскрытия таинственных преступлений. В заметке было сказано, что Нат Пинкертон, Ник Картер и Шерлок Холмс являются перед вами не чем иным, как простыми трубочистами. Я взываю к вам о помощи в одном чрезвычайно странном деле. Вы слышали, что в Пултуске был убит Еремия Рокфеллер. Есть основание думать, что он был убит отнюдь не теми лицами, кого обвиняют официально. В настоящее время исчез Артур Рокфеллер, его сын, хотя домашние скрывают его исчезновение. Во имя справедливости и для спасения жизни молодого человека займитесь этим загадочным делом.
Честь имею, высокочтимый и т. д., и т. д., и т. д.»
Стальные глаза мистера Туска потемнели. Во мгновение ока он кинулся к столу, где лежали его бумаги и немногочисленные пожитки, приобретенные им в городе, Быстро взглянув на часы, он стал поспешно укладываться, сортируя и приводя в порядок пакеты, завязывая их и складывая в портфель.
Пока он занят был этим делом, мы навестим мисс Юнону, безвыходно сидящую у себя уже вторые сутки.
Мисс Юнона Мильки встала с кровати, где она лежала одетая, и поглядела в окно. Спускались сумерки. Странная тишина стояла в саду, на террасе, в доме. Не слышно было ничьих шагов, не доносилось ни единого человеческого голоса. Мисс Мильки вздрогнула и повела плечами. К ней никто не входил с самого утра. Кухарка не явилась с отчетом о своих приготовлениях. Конюх и садовник не принесли ключей. Горничные исчезли все до одной. Нолла ни разу не просунула в дверь свой чепец, а Сами не зашел сообщить о здоровьи старого барина.
Мисс Мильки была голодна. Она была, кроме того, удивлена и напугана. Постояв с минуту, она подошла к зеркалу, накинула на плечи платок и решительно двинулась к выходу.
Безмятежный старик тихо сидел в кресле, ласково глядя в круглые глаза серых кроликов, протягивавших к нему свои мордочки сквозь прутья решетки. Признаться, ему было довольно-таки холодно и голодно. Кроме утреннего завтрака, никто не принес ему ничего, не подходил перекладывать его и убирать за ним, не укутал его вечером пледом. Он не успел пожаловаться мистеру Туску на странный порядок, установившийся у него в доме, и сейчас терпеливо сидел, утешаясь зрелищем хорошеньких зверьков.
Вдруг чья-то рука легла ему на плечо, и голос, в котором он едва узнал голос своей дочери, испуганно произнес:
— Папа, дорогой, неужели вы сидите тут с утра?
— Как всегда, Юнни, — кротко ответил старик.
— Я разумею, папа, что вы сидите без всякой помощи. Бог ты мой, неужто они вас сегодня не накормили?
— Я завтракал утром, Юнни!
Мисс Мильки вскрикнула, сама сдвинула кресло старика и вкатила его в столовую. Потом она опрометью бросилась на кухню, растопила печь, приготовила теплое питье и еду и стала кормить своего отца как малого ребенка, приговаривая между делом:
— Все они сбежали от нас, папа! Я видела их комнаты, — они унесли все свои вещи. Понять не могу, что это такое с ними случилось.
Мистер Мильки ел, надо сознаться, с исключительным аппетитом и широко открытыми глазами смотрел на свою дочь, словно видел ее впервые. Оба они до такой степени занялись друг другом, что прослышали твердые шаги бывшего секретаря и заметили его только тогда, когда он остановился посреди столовой с портфелем и чемоданом в руках и шляпой на голове.
— Я должен немедленно ехать, — начал он отрывисто и вдруг вскрикнул. Взгляд его упал на мисс Мильки… но какая это была мисс Мильки!
Перед ним стояла пожилая высокая женщина в домашнем платье, с измученным лицом и клочком седых волос, собранных на затылке. Она не отвела лица от взгляда Туска и просто произнесла:
— Нас покинули все слуги, мистер Туск. Мы с папой остались одни во всем коттедже.
Мистер Туск положил чемодан и портфель на стул, снял шляпу, протянул ей руку и сказал тоном, каким еще ни разу с ней не говорил:
— Здравствуйте, мисс Мильки, мы с вами сегодня не виделись. Не беспокойтесь, я останусь здесь на ночь, а завтра мы что-нибудь да придумаем. Боюсь, что они сбежали, напуганные моей особой.
Глава пятидесятая
ЭМИГРАЦИЯ ВОРОН ИЛИ ЧЕГО МОЖНО ДОБИТЬСЯ СИДЯ НА ОДНОМ МЕСТЕ
Рано утром мистер Туск встал, спустился вниз и критическим оком обозрел все хозяйственные задачи, связанные с необходимостью обитания в коттедже. Он был далеко не сантиментален и отнюдь не стал повязывать себя фартуком, колоть дрова, топить печь, резать кур и прочее, как это сделал бы на его месте джентльмен, взятый напрокат из какого-нибудь романа. Мистер Туск был человеком дела. Он закурил папиросу, вышел из коттеджа и резкими шагами перешел расстояние, отделявшее жилище мистера Мильки от фермы Дота.
На его стук никто не отозвался. Туск постучал еще два-три раза с тем же результатом, а потом поднялся на обе руки, упертые им в заборную перекладину, и довольно-таки ловко перебросил себя по ту сторону границы.
Ферма Дота поражала своей пустынностью и заброшенностью. По двору сонно бродили индюшки и поросята, дорожки сада поросли травой, огород служил местом раскопок большого петуха, сопровождаемого десятком кур. Дом был наглухо заколочен и по-видимому погружен в крепкий сои.
Туск попытался проникнуть в дверь, но, когда это не удалось, пожал плечами и осуществил свое намерение через окно. Он очутился в передней, где спали на цыновках человек двадцать негров, испуская пронзительный храп. Не успел он дотронуться до одного из них, как проснулись все двадцать, вскочили с места и замахнулись на него дубинками.
— Я дух! — отрывисто произнес Туск, скрестив руки на груди. — А ну-ка! Бросайтесь-ка на меня с дубинками! Пусть хоть один сумеет ударить меня по живому месту!
Негры переглянулись. Туск понял, что попал в точку.
— Я призрак! — произнес он снова. — Мне известно все, что творится за моей спиной. Дурачье сбежало от мистера Мильки, и ваш брат отлично знает, куда оно делось. Пусть один из вас немедленно догонит их и вернет, иначе я съем сегодня ночью душу каждого из вас, души ваших покойников и души ваших детей, зачатых во чреве, но еще не рожденных. Поняли?
Негры сбились в испуганное стадо и тряслись как перепела.
— Масса Дот поколотит нас, — дрожащим голосом промолвил один.
— Ничего не поколотит, я сам с ним объяснюсь. Ну — раз, два, три! — он крепко шлепнул одного из близстоящих негров, и тот опрометью вылетел из комнаты.
Мистер Туск прехладнокровно направился к главной крепости фермы — к двери самого Дота. Убедившись, что она заперта, он забарабанил в нее сперва руками, а потом ногами.
— Кто этот нахал, кто стосковался по пуле? — крикнул взбешенный голос Дота. — Пусть-ка он покажет мне свое лицо, чтоб я превратил его в хорошую яичницу с помидорами!
— Новый прокурор штата Иллинойс, — спокойно ответил Туск.
За дверью водворилась тишина, потом щелкнул ключ, босые ноги затопали в глубине комнаты, и Дот слабым голосом предложил Туску «пожаловать к нему».