Инфинум закона

– В этом доме есть продукты вообще? – спрашиваю, скорее не ожидая услышать ответ, но из комнаты доносится слабое объяснение.

– Меня не было неделю. Все продукты увезла с собой, чтобы не пропали, поэтому все, что есть, Вы можете увидеть на столе.

Значит, мы снова на Вы. В лифте она забыла об этом, а сейчас опять вспомнила. Так даже лучше. Пусть боится.

Обвожу скептическим взглядом банки и решаю, что все равно выхода нет, нахожу в одном из ящиков ключ и открываю консервированные огурцы. Иду в ванну, мою руки, а когда выхожу, невольно торможу. Аня стоит в зале, спиной ко мне, и поспешно снимает с себя футболку. Русые волосы каскадом опадают на стройные плечи. Лопатки острые, каждое колечко позвоночника отчетливо видно. Нет, она не стройная. Худющая такая, будто не ест вовсе. Девушка словно почувствовала мой взгляд. Резко оборачивается и тут же охнув прикрывается той же самой футболкой, которую только что сняла. Лямка белого лифчика съезжает с правого плеча. И снова этот взгляд, полный ужаса и страха. Затряслась, словно шакала увидела. Быстро лямку на место возвращает и крепко футболку сжимает, будто ждет, что я сейчас наброшусь. А я хочу наброситься? Понимаю, что да, не прочь бы. Девочка оказывается сексуальна, хоть и тощая через меру, но кожа гладкая и грудь, кажется, имеется. С этого ракурса толком не рассмотреть. Останавливает только взгляд полный немой истерики, напоминая о том, что я моральный урод, а она ни в чем не виноватая жертва. Прокашливаюсь и окатываю ее намеренно безразличным взглядом.

– У тебя хотя бы гречка есть?

Моргает пару раз, судя по всему, не веря в свое счастье не быть изнасилованной в данный момент.

– Гречка?

– Крупа такая. Гречневая. Её едят обычно. Только предварительно варят, – саркастически усмехаюсь, – Слышала о такой?

Пухлые губы сжимаются в тонкую линию.

– Гречки нет, – отвечает тихо, не отрывая настороженного взгляда от моего лица.

– Рис?

Отрицательно качает головой.

– Пшеница? Горох? Макароны, в конце концов.

– Ничего нет.

– Ты поэтому худая такая? Не ешь ни хрена? – вскидываю бровь, приходя к единственному возможному умозаключению.

– Ем. Просто питаюсь в университете и по пути домой. Покупаю обычно одну крупу и каждый вечер варю себе. Сосиски и яйца тоже, – оправдывается, потупив взгляд. – Просто уезжала и все увезла с собой. А сегодня ничего не покупала, – и взглядом добавляет «Из-за тебя, козел», но предусмотрительно молчит о своем мысленном замечании. – Вы не могли бы выйти, мне нужно одеться? – набирается, наконец, смелости. Я равнодушно отворачиваюсь, подтверждая свое обещание не трогать ее, и возвращаюсь на кухню. С одной стороны, даже хорошо, что она меня боится, тише будет. Трогать девчонку я действительно не намерен, хотя при других обстоятельствах, возможно, не отказался бы. Красивая зараза и сексуальная. В поезде и потом из-за напряжения толком не рассмотрел, но сейчас с уверенностью могу сказать, что девочка, скорее всего, пользуется огромной популярностью у противоположного пола.

Закидываю в рот по очереди три огурца и морщусь от кислоты, неприятно охватывающей пищевод. Этим хрен наешься. Нужно идти покупать что-то более съедобное и калорийное. Только как это сделать? С ней что ли в супермаркет тащиться? Здесь, конечно, я вряд ли уже в розыске, можно передвигаться более-менее спокойно, только вот что делать с девчонкой? Где гарантия, что она не выкинет какой-нибудь номер посреди магазина?

– Эй, Аня, ты живая там? – зову из кухни, отодвигая банку с огурцами подальше.

– Да, – девушка показалась в проеме в более широкой футболке и джинсах. Судя по всему, решила от меня таким образом спрятаться, чтобы лишний раз не давать повода для оценивания аппетитных форм.

– Дай свой паспорт.

Серо-голубые глаза непонимающе распахиваются.

– Что?

– Ты с первого раза плохо понимаешь, как я погляжу. Нужно каждый раз повторять. Паспорт свой давай и код ИНН, – шагаю навстречу, нависая над ошарашенной девчонкой. Она мгновенно отшатывается, вжимаясь в дверной косяк.

– Зачем?

– Продавать тебя буду в публичный дом, – еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться оттого, как по её лицу пробегает тень, а глаза в панике расширяются. – Да расслабься ты. Сдалась ты мне больно. В магазин пойдем.

– В магазин?

– Угу. Место, где продукты продают. Я жрать хочу нормальную еду.

– А паспорт мой зачем?

– Чтобы не вздумала опять что-то выкинуть. Ты же не хочешь, чтобы в случае чего на тебя вдруг оформили несколько кредитов?

В глазах напротив постепенно приходит осмысление. Медленно отталкивается от косяка, идет в комнату, достает из сумки паспорт и без особого желания вручает мне.

– Умница. Придем, верну.

Молчит, наблюдая за тем, как я накидываю толстовку. В ней адски жарко, от меня разит, наверное, за километр, но лучше перестраховаться. Да и пистолет под ней спрятать легче. Накидываю капюшон, рюкзак на одно плечо, в него кладу ее паспорт и обуваюсь. Аня достает из обувного ящика шлепки и засовывает в них ноги. Маленькие ножки, надо сказать, размер тридцать шестой не больше.

– Только у меня денег мало, – говорит вдруг, закрывая дверь. – На гречку хватит, хлеб, яиц десяток, может пару сосисок.

– Нам хватит, – отрезаю я, пока мы спускаемся вниз. На улице убийственная жара. Кажется, даже металл на машинах вот-вот расплавится. Давно не было такого знойного лета. Последний раз лет шесть назад примерно.

Молча пересекаем улицу и движемся вдоль оживленной дороги. Да, столица – это тебе не мой родной город. Он, конечно, тоже миллионник, но жизнь там гораздо спокойнее. Даже в атмосфере это ощущается и энергии царившей вокруг. Здесь в обеденное время на улицах толпится народ, разбегаясь в разные стороны, спеша кто куда. Машины летают, как озверевшие. Энергетика бешеная.

– Далеко мы идем? – хмуро интересуюсь, не забывая поглядывать по сторонам. Вдруг чертовка решит завести меня туда, где копам легко будет сдать. За ней не заржавеет. Она же город лучше знает. Я за всю жизнь бывал здесь пару раз всего, и то проездом считай.

– Вон супермаркет, – указывает изящным пальчиком без маникюра на небольшой магазин известной торговой сети, – Я там обычно покупаю продукты. – а потом как бы снова оправдывается. – Там дешевле.

Мы заходим в здание, где гораздо прохладнее и можно глотнуть воздуха, остуженного кондиционером, дабы не дать легким засохнуть. Показываю ей пальцем на тележку, и Аня без лишних вопросов берет одну и катит перед собой.

– Раз уж нам придется вместе жить, и Вы обещали не проявлять ко мне интереса, то давайте хотя бы очертим границы, – набирается храбрости мой трусливый заяц. Видимо, присутствие других людей придало ей сил. Я хмыкаю, наблюдая, как она берет с полки хлеб с отрубями и кладет в тележку.

– Какие такие границы? – спрашиваю над ее ухом, очередной раз замечая, как она вздрагивает. Достаю выбранный ею батон, кладу его на место и беру нормальную буханку белого. Блондинка сжимает губы, но не смеет противостоять.

– Не смотрите больше на меня, когда я раздеваюсь. В ванну я тоже, надеюсь, ходить смогу без вашего надзора.

– Я пока не решил на счет этого, – игнорирую растерянный взгляд и тянусь за куском ветчины. Сыр, кетчуп туда же.

– Что значит не решили? Вы же…

– Вперед иди, – киваю ей, подталкивая по проходу. – Откуда я знаю, может ты азбукой Морзе через стену будешь передавать соседке информацию? – на полном серьезе предоставляю аргумент в свою пользу.

– Вы серьезно? Я не знаю этой азбуки.

– Может, не знаешь, а может и знаешь. Откуда мне быть уверенным?

Кажется, ее полностью охватывает паника уже в который раз за сегодня, потому что она начинает лихорадочно оборачиваться по сторонам, а глаза бегают по всему магазину, ища спасения. Вот черт.

– Аня, – обхватываю ее лицо за скулы и поворачиваю на себя. – Дыши! Я уже сказал, что ты мне неинтересна. Не надо смотреть на меня такими затравленными глазами, будто я только и жду, чтобы трахнуть тебя, – чувствую, как под пальцами напрягается ее подбородок, и она судорожно сглатывает. Моргает несколько раз.