Страница 12 из 16
Перекусив, я вернулся в комнату, нужно было что-то решать, либо мыть Мазура, либо дождаться его пробуждения и все-таки надеяться, что он сможет все сделать сам. До пробуждения Мазура, по мнению коммуникатора, оставалось двадцать минут, которые я решил использовать и растопить печь под чаном с водой, в котором, как я понял, и моются представители знати в этом мире. Развести огонь в печи оказалось непростой задачей, так как спичек и зажигалок тут изобретено не было, и коммуникатор мне тоже ничем помочь не мог. К сожалению функции выпускания из глаз лазерных лучей у меня не было, поэтому разводить огонь нужно было при помощи огнива, в печи, в специальном углублении для этого. Над дверкой лежало все, для этого необходимое. Кусок кремня на ручке, стальной лист и кусочки хорошо просушенного дерева. Положив дерево в углубление, я черканул кресалом и достаточно быстро смог разжечь огонек. Хорошо, когда все под рукой и рядом. Тем временем, первые проблески света начали пробиваться в окна. В окнах дома были настоящие стекла, как я понял, стекло тут было тоже признаком достатка, так как в большей части домов окон или не было вообще, или они были затянуты какой-то пленкой, скорее всего животного происхождения. Я отключил опцию ночного зрения, так как уже мог видеть и своими глазами и пошел в комнату к Мазуру.
Я подошел, потрогал его лоб и приложил сканер к плечу. Сканер выдал, что вероятность полного выздоровления уже сорок пять процентов, и добавил еще, что прямая угроза жизни пациента устранена. То есть он будет жить. Все, старуха с косой ушла из комнаты и стоит уже у входа в дом, грустно свесив голову на плечах. Хотя, наверное, она думает, ха-ха-ха, все равно я вернусь, не сейчас, так через год, не через год, так через десять лет. Вот чего-чего, а ждать смерть умеет.
Мазур открыл глаза и увидел меня, сознание возвращалось к нему медленно. В глазах читалось недоумение. Я закрыл сканер, чтобы не смущать пациента и сказал:
– Приветствую тебя, рыцарь, если помнишь, меня звать Алексей, ты вчера пригласил меня в свой дом, и я тебя лечил этой ночью. По-моему, мое лечение не прошло даром, и ты пошел на поправку.
– Алексей?! События последних дней у меня как в тумане, ты прости меня за мой вид и мое положение. Я помню тебя, ты вчера был на арене.
– Да, Мазур это так.
Мазур потрогал плечо и поморщился.
– Чертова царапина, не придал ей значения, вроде раны и посерьезнее проходили, но видимо «мухи смерти» меня догнали, а я и не заметил.
Мухами смерти называли обычных мух. Все-таки, хоть медицина в этом измерении была на нуле, понимание того, что мухи служат источником распространения инфекции, тут было. И раны все-таки закрывали и обрабатывали. Но как это всегда бывает у молодых и сильных мужчин, что они часто не придают значения царапинам, а вот царапины могут порядочно навредить организму, на котором они появляются, и вполне могут довести здорового и взрослого мужчину до могилы в мире, где не знают, что такое антибиотики.
– Я хочу жрать, Алексей! Я нормально не ел несколько дней, прислуга моя вся распущена утром придет Сафий проверить, жив я или нет. Скажи есть там, что пожрать?
– Да, я вот хлеба с сыром поел, там еще есть.
– Ну, отлично, помоги мне встать.
Я помог встать Мазуру и проводил его до ванной комнаты, ну или как назвать место с бочкой, под которой печка. Банная или помывочная. Он с радостью обнаружил, что вода чуть теплая, и сразу же залез в нее.
– Вот Сафий то удивится, мы с ним вчера порешали уже как меня хоронить, а я вон сегодня уже живой и здоровый.
– Ну, я бы не торопился на вашем месте себя здоровым называть. То, что сбили жар, и остановили процесс гниения, еще не делает вас здоровым, вам еще неделю нужно в себя приходить.
– ВЗДОР! Ты великий лекарь, и я чувствую, что ты отогнал смерть, сегодня я еще дам себе отдыху, а завтра нужно уже делами города заниматься. Этот юнец Липин только и ждет, чтобы занять мое место! Он крепок телом, но глуп головой, загонит город в голод, как пить дать, загонит.
Такой яростный ответ меня взбесил, но я решил не спорить с воеводой, в конце концов, это его здоровье и его жизнь. Да и я на самом деле не лекарь и становиться тут врачом не собирался.
– А почему ты стал мечником, а не лекарем? У тебя ведь явно дар к исцелению, поднять меня за ночь, это ведь не каждый сумеет.
Мазур мылся в корыте и смотрел на меня открытым взглядом, врать ему было тяжело, ему было не больше тридцать лет, и в Родном он был бы молодым еще человеком. Но тут, в этом мире, он был уже умудренным жизненным опытом старцем. Может быть, у него не было знаний в той мере, в которой они были у меня, но у него был опыт управления средневековым городом, и нужно было очень осторожно ему врать, так как был шанс попасться.
– Да не очень-то я люблю это, так сложилось, что обучился этому ремеслу, но особенно у меня шансов-то и не было в гарем-то попасть на нем. Вот я и подался на турнир, но решил пойти туда, где меня не знают. Да я и не лечил, считай, тебя, ты сам здоров как бык, я просто обработал рану и напоил тебя отваром из трав. Вот и все. А дальше твой организм все сам сделал.
Мазур внимательно рассматривал свое запястье, на котором оставались следы от ремня и следы уколов, но вслух он сказал:
– Ох, и не прост ты, Алексей, как кажешься, ох и не прост! Нутром чую, врешь ты мне от начала до конца, но опасности в тебе нет для меня, поэтому ты будешь моим союзником, я в этом уверен. Ладно, помоги мне выбраться из купели!
Я помог Мазуру выбраться из корыта, и он пошел в прачечную, но увидев там разрезанную мной белую рубашку, он взвыл.
– Мою турнирную рубашку на полосы порвал? Да как же ты мог?!
– Да она была самой чистой на вид из всего, что я нашел, а мне нужны были бинты и желательно чистые. Ты уж извини.
– Да, неприятно, придется заказывать новую рубаху, не могу же я в этом, – он махнул рукой на висящие рубахи. – Идти на турнир, ну да ладно, невелика потеря. Просто эта была моей любимой.
Мазур одел новую рубаху и кожаные штаны, из самых чистых, как я понял, и отправился в столовую, где лежал нарезанный мною сыр и хлеб. Собрав бутерброд, он начал жевать.
– Силы возвращаются ко мне, я думаю, ты прав, что пару дней мне нужно на восстановление, но, думаю, не больше. До турнира осталось девять дней и столько дел незаконченных, что отдыхать некогда. Но думаю, что до магистрата я не буду еще пару дней ходить, все встречи в доме проведу, Сафий все организует! Вот только завтра у меня тренировка положена, на арене, ты меня выручишь?
– Как?
– Я опять тебя вызову как соперника, ты меня прикроешь, я не хочу показывать Липину, что выздоравливаю, тогда у меня будет шанс против него на Турнире.
– Хорошо.
– Да, тебе, кстати, нужно вернуться, иначе будут считать тебя дезертиром. Сегодня у вас там тренировка на «грушах».
Тренировка на «Грушах» была достаточно интересной частью тренировки. Для Крестьян, которые хотели попасть на арену, это был серьезный шанс, чтобы пробиться по социальной лестнице и в «груши» они шли добровольно. Было два типа груш, те, кто пошел через привратника, и те, кто пошли сразу в груши. Разница между ними была в том, что первые смогли накопить денег хоть на какую-то амуницию и оружие, и, если бы немного везения или мастерства они бы смогли бы тренироваться, как и я. У вторых не было ничего кроме желания прорваться на арену и завоевать хотя бы бронзовый ярлык. Первых город брал на довольствие, вторые приходили сами на тренировку и сами лезли в драку. Такие тренировки были достаточно частыми, и строились по системе очков. Если Крестьянину везло, и он мог набрать нужное число очков, он имел шанс стать мечником, или копейщиком, или даже лучником. Но сделать это было очень и очень непросто. Поединки мечников были крайне простыми, по очереди мы выходили на арену против «Груши» вооруженные деревянными мечами и щитами. Я от щита отказался и работал с двумя мечами, так как данная техника давала мне преимущество и отказываться от нее даже на тренировках я не хотел. Далее был спарринг, до пяти поражений. Поражением считался удар мечом по голове или по груди, или выбитое из рук оружие. Число очков отмечалось флажками, за поединками следил Хилт и ставил флажки, синие за мечников, красные за груш.