Страница 28 из 46
Однако, по иронии судьбы, похвалы Будеруса также нельзя считать объективными. Дело в том, что он, без ведома курфюрста, заключил соглашение с Майером Амшелем, по которому по сути становился «спящим компаньоном» (компаньоном, не участвующим активно в деле фирмы Ротшильдов). В обмен на вложение 20 тысяч гульденов – суммы, которую, как предполагалось, получил Майер Амшель, когда его допрашивал Саванье, – Будерус обещал «консультировать фирму во всех делах по мере возможностей и соблюдать ее интересы, насколько он сочтет практичным». В свете этого – не говоря уже об операциях, которые проводил Майер Амшель с французскими властями и с Дальбергом, – недоверие курфюрста уже не кажется паранойей. Как постепенно понял Вильгельм, умение Ротшильдов налаживать новые деловые связи освобождало их от их прежней зависимости от него. Когда в мае 1812 г. он попросил, чтобы один из сыновей Майера Амшеля переехал в Прагу и выступал своего рода придворным поставщиком в изгнании, ему вежливо, но твердо отказали.
Поэтому слова Карла, что «старик» составил их состояние, можно считать некоторым преувеличением. В 1797 г. капитал Майера Амшеля равнялся 108 504 гульденам (около 10 тысяч ф. ст.). Через десять лет, согласно балансовому отчету, общая сумма равнялась 514 500 гульденам (около 50 тысяч ф. ст.)28. Кажется маловероятным, чтобы дела, которые он вел в тот период с Вильгельмом, имели такое же значение, как экспортно-импортные операции между Франкфуртом и Манчестером. Во всяком случае, к 1810 г. капитал фирмы увеличился до 800 тысяч гульденов (около 80 тысяч ф. ст.), и значительная часть этого прироста, возможно, появилась из дохода от управления портфелем Вильгельма. Но истинное значение сокровищ курфюрста, как недвусмысленно признавали и Карл, и Амшель, заключалось в том, что оно помогло Натану сделать рывок. Из манчестерского купца он превратился в лондонского банкира. Как только цель была достигнута, «старик» стал уже не так нужен Ротшильдам.
Наследие Майера Амшеля
Примерно в то время Будерус написал Вильгельму письмо, в котором содержится довольно точный отчет о сфере деятельности компании в последние месяцы жизни ее основателя: «Их отец стар и болен. Его старший сын, Амшель Майер, и его второй сын, Соломон, который слаб здоровьем, незаменимы для его обширных операций. Третий [так!] сын, Карл, почти всегда ездит по делам вашего величества, четвертый [так!] сын Натан весьма кстати обосновался в Лондоне, а младший, Джеймс, проводит время в поездках между Лондоном и Парижем».
На том этапе власть в компании фактически перешла от Майера Амшеля к пяти его сыновьям. Однако всего за несколько лет до того старик еще играл роль «хозяина в доме». Как можно видеть из переписки, даже деятельный, сообразительный Натан, переехавший в Англию, еще в 1805 г. вынужден был действовать, повинуясь отцовским приказам. С братьями же его обращались больше как со служащими:
«Амшель пишет, что Калман [Карл] хотел бы к тебе приехать, но какой в том смысл? <…> Калман по-прежнему нужен мне здесь, во Франкфурте, а тебе он пригодится куда меньше… Ему очень хочется уехать в Лондон. Но не думаю, что это разумно с точки зрения нашего дома, так как Соломону приходится тяжело – он реализует ценные бумаги и оплачивает счета. Кроме того, у него есть свои обязанности… [Если Калман уедет], то все операции с товарами придется проводить через Зелигмана, Абрахама Шнаппера и Майера Шнаппера, его сына, потому что, хотя Якоб [Джеймс] уже в конторе, он совсем недавно проходил свою бар-мицву. Так что Калману в самом деле необходимо оставаться с нами. Он очень хочет поехать в Лондон, и если он тебе нужен, я его отпущу. Но глупо не оставлять Калмана здесь еще несколько лет, пока не подрастет Якоб. Не пиши Калману, что я так тебе сказал… Более того, дорогой мой сын Натан, когда будешь писать сыну моему Калману, советую побольше его хвалить. С Божьей помощью, человек он очень умный для своего возраста, хотя, пожалуй, слишком смел… Он очень хочет поехать к тебе, но я… не хочу, чтобы милый мальчик, пусть он живет до ста лет, переплывал море всего на три недели, а мы не обойдемся без него, если он будет отсутствовать более долгий срок, поскольку, как я тебе уже писал, у Амшеля дела в Касселе. Как бы я ни хотел, чтобы мой сын Калман поехал в Лондон на три недели, поездка затянется на полгода, а обучить самодовольных чужаков вести мои операции с индиго просто невозможно».
Майер Амшель настоял на своем, и Карл остался; возможно, в виде уступки через три года в помощь Натану прислали Джеймса.
Как видно из данного письма, зятья Майера Амшеля, Шнапперы, также принимали участие в семейных операциях – как, возможно, и Зихели, в чью семью вышла замуж Изабелла, а также братья Бейфус, Зелигман и Майер, которые в 1808 и 1811 гг. женились соответственно на Бабетте и Юлии. Кроме того, Майер Амшель был прекрасно осведомлен о работе Натана в компании с Риндскопфом и его тестем Леви Барентом Коэном. Но Майер Амшель с самого начала не подпускал зятьев к управлению фирмой; весьма показательно то, что он называет Шнапперов «чужаками». В том же письме Натану он задавал характерный вопрос: «Милый Натан, попадают ли мои письма только в твои руки, чтобы можно было писать, как мне хочется, или ты читаешь наши письма всей своей семье [имеются в виду родственники Натана по браку, Коэны]? Дай мне знать». Даже на раннем этапе Майер Амшель сформулировал правило, которому Ротшильды неукоснительно следовали на протяжении ста с лишним лет: «внутренним кругом» в делах, связанных с управлением компанией, считались только его потомки по мужской линии. На практике это сводилось к различиям между семейной или личной перепиской – такие послания почти всегда написаны древнееврейскими буквами – и деловой перепиской, которая обычно велась на немецком, французском или английском языках и составлялась клерками. Майер Амшель не однажды вынужден был делать выговор Натану за то, что тот забывал о таком различии: «В последний раз повторяю, что твои письма, написанные древнееврейскими буквами, возможно, и хороши для семейных целей, но отчитываться и писать о делах ты должен на немецком, французском или английском; я не могу давать своим служащим читать твои неразборчивые древнееврейские письмена, где дела мешаются с семейными новостями, если им нужно хорошо вести свои книги – соответственно, из-за этого возникает много путаницы». Конечно, для историка именно такие письма – хотя в них много повторов и они не так структурированы – представляют гораздо большую ценность.
Превращение семейной фирмы в «Майер Амшель Ротшильд и сыновья» произошло в сентябре 1810 г., когда Майер Амшель и три его сына – Амшель, Соломон и Карл – выпустили печатный циркуляр, в котором объявляли, что отныне они действуют как партнеры (wirkliche Theilhaber) в новой компании (Gesellschaft). За год до того, когда Саванье допрашивал членов семьи, Майер Амшель еще называл себя единственным владельцем (Inhaber) фирмы, в то время как сыновья назывались просто его «помощниками» (Gehul-fen). Однако, возможно, тогда Майер Амшель лгал, чтобы защитить сыновей на тот случай, если бы Саванье решил подать на фирму в суд. В начале года именно Амшель, Соломон и Карл вели переговоры о покупке освободившегося участка земли на Юденгассе (после того, как там, наконец, началась реконструкция), чтобы построить подходящую контору для компании. А в сентябре 1810 г., когда составили официальный договор об учреждении компании, в преамбуле недвусмысленно утверждалось, что ранее «существовала торговая компания», в которой Майер Амшель, Амшель и Соломон были «компаньонами». Главная цель договора 1810 г. заключалась в том, чтобы включить в число компаньонов и Карла, выделив ему долю в 30 тысяч гульденов из общего капитала в 800 тысяч гульденов. Майеру Амшелю принадлежала доля в 370 тысяч гульденов, Амшелю – в 185 тысяч гульденов и Соломону – в 185 тысяч гульденов. Кроме того, в договоре гарантировалось, что Джеймс также станет компаньоном (и получит долю в 30 тысяч гульденов), когда достигнет совершеннолетия.