Территория юности

Катя с любопытством смотрела по сторонам. Надо же! Все-таки тесен мир. Думаешь увидеть новое общество, а видишь сплошь знакомые лица – вон на теннисном корте брат с однокурсниками, машет рукой: «С пионерами пришла?» Вот он где к экзаменам готовится!

А Лилька с восторгом кинулась к волейбольной площадке. Болельщики халатно относятся к своим обязанностям – не кричат, не свистят, не хлопают, – а она справилась с этим успешно, одна за всех.

– Эх, и я бы сыгранула в волейбольчик! Ух, какая подача! Только тут мужики все какие здоровые, мячом зашибут… А вон те совсем играть не умеют, только стоят, руками машут. Я бы их всех троих заменила! Да куда, куда лезешь, балбес, ты же подавать не должен, не должен подавать! А эта бабенка чего втесалась, портит всю игру, скачет без толку!

Глядя на это представление, Катя смеялась от души. А Лилька подскакивала, вытягивала шею, всплескивала руками:

– Ну, ты, синий, хватит публику мочить! Тьфу, опять бабенка! Мяч в сетку, переподача должна быть! Какого черта тут судья, если он в другую сторону смотрит?! Эй, судья, какого черта?! Да тут половина играть не умеет! А вон тот, в красной майке, и в синей который – одни за всех вкалывают… Что, так быстро кончили?! Эй, судья-а! Счет какой?

Но судья ушел, так и не сказав счета.

Кирилл с товарищем – один в красной майке, другой в синей – подбирали куртки со скамеек и на все корки ругали судью, как вдруг Кирилл заметил:

– Вроде мои девчонки стоят? Ну да, Лилька рыжая, ее издалека видать.

– А вторая, хорошенькая, тоже с тобой?

– Не знаю… Лилька!

– Пойдем к ним. Это же Кирилл, – дернула Катю Лилька и побежала первая.

Катя и так уже видела, что это ее вчерашний знакомый. Только сегодня в нем не было ничего отталкивающе высокомерного: румяный, разгоряченный игрой, оживленно говорящий о чем-то с другим спортсменом. И сам такой спортивный, под стать обстановке: высокий, не качок, но выглядит внушительно, коротко стриженный и, пожалуй, даже симпатичный.

И осталась стоять на месте.

«Что меня к тебе влечет – вовсе не твоя заслуга!»

Едва приблизившись, Лилька затрещала:

– О, Кирилл, это ты, а я и не узнала, будешь богатый, ты так здорово играешь, а я и не знала, судья – подлец, правда, а это что, твой друг, как его зовут?

– Денис, кажется. Я его вижу первый раз. Денис, что ли?

– Денис, – неторопливо ответил крепкий коренастый парень, русые кудри и очень славянское лицо делали его похожим на Ивана-царевича в джинсах.

– А откуда ты здесь взялся? Ты ходишь сюда? А учишься где? Юрист или экономист? Электронщик? А на каком курсе? – мигом засыпала его Лилька ворохом вопросов.

Он невозмутимо отвечал, поднимая вывалившиеся из кармана ключи, запихивая их на место и почти не глядя на рыжую липучку.

А Кирилл тем временем смотрел на стоящую в отдалении Катю и смутно о чем-то догадывался, но не решался высказать догадку вслух и дернул Лильку:

– С подругой-то познакомь.

Та отвлеклась на мгновение:

– Да это Катька, забыл, что ли? Вчера же познакомились.

– Не забыл, – сказал Кирилл уже Кате. – Только тогда ты была совсем другая.

Он не мог понять, где были его глаза: такую – и не разглядеть. Никакая она не куцая и не маленькая, а стройная и довольно высокая. И взгляд не колючий, а бархатный. Обман зрения, что ли?

– Я что-то понимаю – тогда был маскарад. Это устроила Лилька?

– Нет, это устроила я, – спокойно ответила Катя – история с переодеванием казалась ей такой давней, что к ней уже можно было относиться с необходимой долей юмора.

– Ты не хотела со мной знакомиться? – догадался Кирилл, на сей раз правильно.

– Нет. Это была внезапная идея Лильки.

– Отличная идея, только все вышло не так…

Что-то он такое слышал о теории контрастов, когда женщина либо появляется с менее красивой подругой, чтобы выгоднее смотреться на ее фоне, либо составляет контраст сама себе: например, утром страшненькая, а вечером – конфетка. Очень похоже. Зачем-то же она здесь сегодня появилась, вся такая яркая! Конечно, это для него, и тщеславие тешилось еще больше, когда Кирилл подумал, что ведь не каждая девчонка осмелилась бы выйти на улицу вчерашним пугалом. Да, занятный экземплярец, в его стиле.

И Кирилл преобразился: он сыпал шутками и анекдотами, стараясь Катю позабавить и заставить улыбнуться, и при этом был столь милым и естественным, что она обнаружила, что улыбается и болтает, только когда Лилька, так и не отцепившаяся от Дениса, крикнула:

– Дождик пошел!

И довольно частый – все-таки день не выдержал. Они укрылись в павильоне с бильярдом и настольным теннисом; то же самое сделали многие, и собралась целая толпа, в том числе компания Лильки и Кирилла. Усевшись на низкий подоконник, Катя с любопытством смотрела, как они топчутся вокруг Кирилла, каждый пытается что-то свое рассказывать и один перекрикивает другого, а Кирилл одновременно отвечает, объясняет, распоряжается – словом, управляет своим народом. А им нравится, что ли, что ими управляют?

– Зачем на окно? – крикнул он Кате.

Она ответила:

– Я всегда сижу на окнах.

Не обращая внимания на ответ, он схватил из угла какую-то скамейку и, размахивая ей над головами, с грохотом опустил на середину:

– Садись! Чтоб мои гости – да по углам!

Как могло не польстить такое внимание?

Лилька уселась рядом, скамейки сдвинули в кружок, азарты разгорелись, смех не умолкал, без счета посыпались анекдоты про Вовочку, обезьяну и крокодила, мужа, жену и любовника… Кирилл – душа общества – поспевал и веселить его, и поминутно тормошить Катю, сообщая ей что-либо особо интересное. У нее совсем закружилась голова в этом вихре. Ну если он умеет так организовать веселье, тогда понятно, почему они терпят его «управление».

– Давайте песни петь! – закричал Кирилл, и тут же появилась гитара. – Катюша, сегодня мы все поем для тебя.

Однако смеялись и пели на лавках не все: где-то за спинами продолжали катиться медлительные бильярдные шары и бойко щелкал теннисный шарик. Там виднелись две головы – кудрявая Дениса, который все-таки сумел сбежать от Лильки, и чьи-то светло-пепельные вихры. Последний часто оборачивался, и Катя ловила на себе его взгляд, а Дениса то и дело оттаскивала от стола и усаживала рядом с собой Лилька.

В заключение Кирилл с Денисом пошли их провожать, и они вчетвером ходили по парку до темноты, пока опять не заморосил дождь, и договорились увидеться завтра в спортклубе.

Не в силах уснуть после такого сумасшедшего дня, Катя невольно прокручивала в голове все события и не могла понять: ей что, понравился Кирилл? Тогда почему первоначальное мнение о нем не изменилось и что-то в нем по-прежнему отталкивает, несмотря на всю любезность? А может быть, она к нему несправедлива? Надо отдать ему должное – Кирилл оказался вовсе не тупым местным кинг-конгом, как сначала представлялось с Лилькиных слов, и был очень привлекателен.

«Легкомыслие – милый грех», – мягко упрекнула ее маленькая книжка. Нет, он ей не понравился, не то слово, а, скорее всего, понадобился, только зачем – неизвестно. То есть хочется опять его увидеть и поглядеть, что будет дальше. Что в этом такого? Катя словно смотрела пестрое, веселое кино про саму себя, или крутила трубочку калейдоскопа, и от нее зависело, появится следующая картинка или нет.

В любом случае выспаться сегодня снова не удастся. А не опоздать ли немного на занятия? Ну и намерения. Еще один милый грех! Она определенно становится негодяйкой… И даже ее мирная комната стала беспокойной и взбудораженной: девчоночья рука на картине тянулась к запретному плоду, и собака на ковре не спала, а хитро поглядывала одним глазом: ну просто не Пальма, а Шельма.

«Мне тебя уже не надо»

Утром оказалось, что лето не задержалось – небо хмурится, солнце выглядывает из-за туч, но до того тускло и кисло, что только портит настроение. Дело чуть ли не дошло до дождя, но это вообще было бы свинством.