Территория юности

А вот «серебряные» поэты почему-то для Кати книгами не были, а были людьми, с фантастически интересными жизнями, больше похожими на романы, которые их творчество лишь дополняло, служа своеобразным дневником событий. И сами книги – их и о них – приходили в дом необычными путями: какие-то «удалось достать», как говорила мама, еще в те времена, когда книги доставали, а цветаевский «Лебединый стан» – настоящий самиздатовский, машинописный – маме тогда же продал на Тверском бульваре таинственный незнакомец. И мама от души сочувствовала Кате, что те имена, которые для нее были собственным открытием, теперь оказались причислены к школьной обязаловке.

Но теперь маленькие карманные томики «серебряных» поэтов вдруг перестали быть вещью в себе и один за другим переместились в Катину комнату – они начали говорить с ней и о ней. Вечером уже полагалось их полистать и помучить вопросами. Но сегодня предсказания выпадали сплошь невнятные, расплывчатые – похоже, с ней не желали разговаривать. Значит, пора приниматься за «Дозор» – он наверняка заполнит весь вечер без остатка.

А когда от «Дозора» было уже не оторваться, раздался звонок в дверь. Катя неохотно потащилась открывать и, посмотрев в глазок, оторопела – Роман!

Он, как всегда, не улыбался, но был приветлив. Узнав, что Алешки нет, проходить не стал и протянул Кате связку ключей:

– Передай ему, пожалуйста. А это вам к чаю.

Катя машинально взяла протянутый торт. Дверь закрылась. И это все?!

Ничего больше не будет. Размечталась! Ключи от дачи – они ему больше не нужны. Но не обязательно же это значит, что он вернулся домой. Может же он перебраться к друзьям, к родителям.

Катя набрала Алешкин номер. Пусть думает о ней что угодно, что она маленькая дурочка, которая послушно докладывает старшему о каждом чихе, – но пусть что-нибудь скажет, если знает. Это лучше, чем мучиться в догадках и домыслах.

Брат долго не отвечал, потом никак не мог ее расслышать, а услышав о ключах, отозвался:

– Да, я знаю уже, он с женой помирился, там все в порядке. Чего? Какой торт?

– Хороший торт. «Шоколадная бомба».

– Начинай без меня, – великодушно разрешил Алешка, как будто требовалось его разрешение. – Оставь только мне половину.

Ну что ж, все равно ей целиком его не съесть. Катя взяла самый большой и острый нож, настоящий тесак, прицелилась, изловчилась, чтобы не поломалась глазурь. Потом как тяпнет – да пусть ломается. Плевать. Решительно раскрыла книжку, устроилась на диване поудобнее. Сегодня она разрешает себе читать до утра, свежая голова – предрассудки. Под бок подкатился калейдоскопик. Катя его отбросила локтем: несколько тысяч картинок! Ту, что ей нужна, все равно никогда не найти.

«Сегодня я с утра молчу, а сердце – пополам»

День не задался. Осадок обреченности, оставшийся со вчерашнего вечера, утром взболтался заново и отравил весь день. А потом еще в магазине не захотели поменять испорченную консервную банку под предлогом, что у Кати не сохранился чек и мало ли где она могла купить тухлую кукурузу – как будто не она ходит к ним почти каждый день и как будто есть на свете образцовый Великий Педант, скрупулезно собирающий все чеки в продуктовых магазинах. Да, в магазинах ей исторически не везет. И магазинное поражение усугубило подавленность.

Лилька, которая изволила сегодня прийти на занятия, могла бы все исправить – она, как мотылек, опять порхала, излучая веселость, – но она все испортила.

– Привет, как жизнь, не забыла, о чем договорились?

– Нет, – не совсем отчетливо помня, о чем она, ответила Катя. – А что ты вчера не приходила?

– Да вчера такое было, наши ребята с теми дрались, ой, смех, представляешь, Кириллу кто-то не понравился, и началось, он одного в мусорницу сунул, другого еще куда-то, недаром им детей пугают. Это я к тому, чтобы ты не пугалась, Кирилл малость потрепанный будет. Поняла, что ли? Я знакомлю тебя с Кириллом.

– Что? – Катя никак не могла вникнуть в смысл Лилькиной трескотни.

– Вот прямо сегодня и устроим это дело, только приведи себя в порядок, все такое…

Катя словно начала медленно вращаться в другую сторону.

– Ты что, совсем того?

Лилька замахала руками:

– Не говори мне ничего, сама ты того, я его еле уломала, расписала: красивая, умная! Еще спасибо скажешь. Он же сейчас не занят, Ольга скрылась в тумане. Прямо к парку из своего «зефира» выходи, и он уже там будет, в начале аллеи, в семь часов, слышишь!

Катя пыталась возражать – знакомство с местным терминатором, рассаживающим по мусорницам своих противников, ее совсем не привлекало. Но Лилька в ужасе схватилась за голову, взлохматив рыжую прическу:

– Ты что! Мы ж с тобой договорились! Я ж с ним уже договорилась! Ты что, меня подставить хочешь?! Нет уж, чтобы в семь была. Я специально приехала, чтобы тебе сказать, плевать мне на эти курсы! Это предки думают, что мне больно интересно. А ты!..

И, ничего не слушая, укатила с кем-то на оглушительно трещащем – почти как она сама – мотоцикле.

«Я сейчас лежу ничком – взбешенная! – на постели»

Катя вернулась домой злая. Взять и вот так влипнуть!

Кто же так делает! Хороша подруга! Обещала ведь совсем другое – познакомить со своей тусовкой, а это на что похоже? Кто просил-то?

Нет, хватит на сегодня. Никуда она не пойдет, хоть Лилька пополам тресни. Ей, кажется, еще спасибо нужно говорить?! Кате, кажется, честь оказали – познакомят с местной знаменитостью? Которую для этого еще уламывать пришлось! Она все больше злилась на Лильку, то ли бестолковую, то ли вероломную. Самое возмутительное, что они с ней будто бы договорились. Значит, «познакомить с нашими» – означает подсунуть ей этого ненормального Кирилла?

Постановив, что никуда она не пойдет, Катя успокоилась – до самых семи часов.

Но когда стрелки начали приближаться к назначенному времени, она подошла к своему большому зеркалу и критично посмотрела на себя.

Итак, красивая, умная?

Ладно. Сейчас будет.

Она распахнула шкаф и встала перед ним, подбоченясь. Главное – что? Правильно выглядеть. Что там есть? Маскарадные шали и полотенца – стопочкой, ненужный купальник – кто-то, кажется, собирался этим летом загорать, – точно так же не нужный сарафан, а вот теплые вещи поношенные, задвинутые в дальний угол. А вот и оно!

Закусив губу, с почти Алешкиным ехидством на лице, Катя вытащила прошлогоднее форменное платьице, темно-мрачно-синее. В десятом классе форму носить их уже не заставляли… То что нужно – на такое свидание! Натянула. Замечательный цвет: лицо сразу сделалось вытянутым и бледным, как у мертвеца. Хорошо, что еще загореть не успела. И круги под глазами очень кстати, славно, что именно этой ночью она читала до утра. Никакой косметики. Серьги снять. Цепочку и кольца – долой. «Приведи себя в порядок»! С волосами что бы сделать? Злорадно посмеиваясь, Катя изо всех сил прилизала свои пышные волосы, чем-то их побрызгав, и заплела в скромную детскую косичку. Отлично сочетается с формой.

Вырядившись таким образом, она бросила в зеркало последний взгляд:

– Я им устрою! Пусть с чучелом знакомится, раз так приспичило.

Где там он ее должен ждать? Почти у самого дома? Тщеславная Лилька и престижным «зефиром» не преминула прихвастнуть! Что ж, из величественного «зефира» должно выползти именно такое создание.

«Ты запрокидываешь голову – затем, что ты гордец и враль»

Кирилл сразу и довольно грубо отказался от знакомства, которое навязывала Лилька («Раз она такая, пусть сама и ищет себе»), но ее назойливость сломила сопротивление, и он шагал к указанному месту, мысленно посылая ту идиотку, которой совсем не вовремя взбрело с ним знакомиться. Он чуть не проскочил мимо нее, а когда вернулся, то еще и попятился.

Перед ним, рядом с Лилькой, стояла куцая серенькая пигалица с косичкой, в школьном платьице. В первые минуты Кирилл с удивлением разглядывал это создание, потом пронеслась мысль, что Лилька решила поиздеваться – но, посмотрев на ее перекошенное лицо, он понял, что это не так. Знакомство произошло без единого слова. Лилька потеряла дар речи. Беззвучно шевеля губами, она кивнула на Катю и исчезла.