Страница 50 из 77
— Я не говорю, что профессор прав, — возразила Элин. — Но ты его очень сильно обидел, Гарри.
— Ну и что? — он пожал плечами. — Пусть знает, что на его издевательства могут ответить.
— Как хочешь, — вздохнула Элин. — Но попомни мои слова, однажды ты поймешь, что был неправ, и тебе станет очень стыдно.
— Думаю, этот удар я переживу.
1 апреля 1995 года
Как ни странно, выходка Гарри не имела для него никаких последствий. То ли профессор Снейп сам чувствовал, что неправ, то ли решил, что скандал с одним из чемпионов не в интересах Хогвартса, но Гарри не получил от него даже отработку.
Все оставшееся до пасхальных каникул время ребята посвящали подготовке к четвертому заданию. Как и предполагалось, мадам Максим выбрала для него именно те области, в которых была сильна ее школа, и теперь командам предстояло помериться не умением быстро бегать и сражаться, а знанием астрологии, алхимии, трансфигурации и способностями к логическому мышлению.
Анджелина, которая теперь должна была стать заложником, не находила себе места и по сто раз на дню жаловалась на то, что решила оттянуть этот момент до последнего испытания. Никакие заверения в том, что состав команды Хогвартса для этой задачи подобрался самый что ни на есть оптимальный, ее не успокаивали.
Но ее волнение не шло ни в какое сравнение с той паникой, в которой пребывала команда Дурмстранга. Для посторонних это оставалось незаметным, но Гарри видел, что Крам теперь днюет и ночует в библиотеке Хогвартса не столько из-за Гермионы, сколько в надежде наверстать за оставшееся время то, что он упустил за прошедшие семь лет учебы. Бруно не отставал от своего капитана, Йохан, которого товарищи должны были освободить, волновался, видимо, за компанию. Лишь Саша Привалова оставалась относительно спокойной.
— Наконец-то Каркаров признал, что не зря взял меня на Турнир, — сказала она однажды. — В Ильверморни я специализировалась как раз на алхимии. Конечно, там не такая сильная школа, как в Шармбатоне, но она намного лучше, чем в Дурмстранге.
— Ты, кстати, так и не рассказала, почему училась в нескольких школах, — заметила Элин. — Тебя что, отовсюду выгоняли?
— Да нет, — засмеялась Саша, — это просто особая программа. Могу рассказать, пока у нас есть время.
История Саши
— Дай угадаю, — сказал Гарри, — свой рассказ ты начнешь с победы над Гриндевальдом?
— Точно! — подмигнула ему Саша. — После войны положение волшебников в СССР снова ухудшилось. Их не сажали в лагеря, как прежде, но любые исследования, кроме нескольких одобренных свыше тем, были строжайше запрещены. Вся магическая литература и все артефакты были спрятаны в запасники, даже палочками нельзя было свободно владеть никому, кроме охраны и особо доверенных лиц, все остальные получали их только по специальному разрешению для работы в лабораториях.
В общем, до 1953 года магической России фактически не существовало, но потом тяга советской власти к тотальной секретности сыграла с ней злую шутку. В стране было всего несколько человек, которые в полной мере владели информацией о волшебниках, и по случайности все они вскоре после смерти Сталина были обвинены в заговоре и расстреляны. Новое же руководство страны знало лишь «легенду» — якобы передовые советские ученые смогли обнаружить у людей паранормальные способности, каковые и исследуют сейчас в особом закрытом институте. Ради победы коммунизма и на страх империалистам, ага.
В Соловце создали НИИ с зубодробительным названием, который официально занимался изучением искусственных людей с наборами тех или иных потребностей, «реморализаторами», «злободробителями», «гореутолителями», «дистилляторами детского смеха» и прочей чушью. Теоретически все это должно было привести к созданию «новых людей», которые откажутся от накопления материальных благ, станут воспринимать труд не как обязанность, а как жизненную необходимость и в итоге построят идеальное коммунистическое общество.
— Такое можно сделать, разве что полностью стерев личности всему населению Земли, — заметила Элин.
— Конечно, — кивнула Саша, — и скептики в руководстве страны это понимали с самого начала. Но волюнтарист Хрущев от открывшейся перспективы пришел в восторг, а более осторожного Брежнева удалось увлечь идеей строительства по всей стране сети башен-ретрансляторов, чье излучение должно было влиять на людей, делая их лучше и добрее. Но на самом деле это было лишь прикрытие — группа волшебников в глубокой тайне и от маглов, и даже от своих товарищей работала над восстановлением магического сообщества.
Поначалу, правда, получалось с трудом, ведь волшебников в стране оставалось очень мало, большинство или погибло, или уехало за границу. Многие изъятые в тридцатые артефакты и книги погибли из-за плохого хранения и восстанавливать их было некому. К тому же из-за нарушения Статута о секретности МКМ еще в 1918 году официально ввела запрет на посещение СССР и на ввоз в него любых магических устройств, книг и ингредиентов, и снимать его не планировала до тех пор, пока не будет ликвидирована угроза повторения ситуации.
Тем не менее, в шестидесятые удалось восстановить систему регистрации стихийных детских выбросов и снова начать обучение маглорожденных. Правда, учили их пока в обычной средней школе с «особыми» факультативами, а про магический мир сообщали уже после совершеннолетия.
А еще по всей стране стали разыскивать тех, кто родился с магическими способностями в двадцатые — тридцатые годы. Раньше считалось, что без должного обучения юные волшебники погибают, но на удивление, многие из них смогли научиться использовать свою магию, хотя без палочек, конечно, у них мало что получалось. Мой папа был как раз из таких, стихийные способности проявились у него во время войны, когда в дом попала бомба и он смог погасить начавшийся пожар. Потом, уже в детском доме, воспитательница, видимо, из сквибов или скрывавшихся от властей волшебников, рассказала ему, что иногда в мире рождаются не совсем обычные люди и что эту необычность можно потихоньку тренировать и использовать, но тщательно скрывая.
Папа научился беспалочковому телекинезу, немного предсказаниям и электрической магии, потихоньку использовал эти способности в работе... Ну а потом увидел в витрине книгу популярных писателей-фантастов, на которую почему-то никто не обращал внимания, купил ее, прочитал и внезапно захотел посмотреть на красоты Карелии. И надо же было такому случиться, что возле Соловца ему встретились на дороге два «случайных попутчика», которым был очень нужен программист. Там еще смешная история была, когда его на магический диван спать уложили... Но это я как-нибудь потом расскажу.[37]
К началу восьмидесятых в Институте удалось наладить производство относительно приличных волшебных палочек и создать несколько защищенных от маглов анклавов. Но объявлять о возрождении магической России все равно опасались — слишком велик был риск повторения событий полувековой давности. Горбачевские речи про «новое мышление» тоже поначалу никого не впечатлили, мало ли, что там новый генсек из телевизора болтает, это сегодня у нас Перестройка, а завтра генеральная линия опять повернет и будет Перепосадка... Только когда Союз затрещал по швам и начал разваливаться, стало понятно, что магловские власти волшебникам больше не угроза.
В восемьдесят восьмом году в Соловце наконец-то восстановили волшебную школу, но качество преподавания было так себе. То есть, с теорией там все более или менее прилично, в нумерологии мы вообще быстро стали лучшими в мире, но вот практика... Увы, заменить старых специалистов оказалось невозможно. Чтобы поправить дело, в девяностом, как только МКМ признало магическую Россию и сняло свое эмбарго, в школу пригласили преподавателей из бывших эмигрантов, а несколько перспективных студентов со способностями к языкам, наоборот, отправили за границу, для перенятия опыта. Вот так я и попала в Ильверморни.
— А почему перешла в Дурмстранг? — спросила Элин.