Умай и Тамуз

Хао, отбежав на безопасное место, забил злорадно хвостом.

– Ждешь свою красавицу! – засмеялся шайтан. – Не увидишь ты ее больше. Пока ты для меня камчу жалел, похитили твою невесту!

Шайтан расхохотался опять, но взметнулась длиннохвостая камча, захлестнувшись вокруг шеи злорадствующего наглеца.

– А ну говори все, что знаешь! – Юноша подтянул камчу и, предчувствуя беду, держал Хао за горло, пальц все сильнее сжимались.

– Не души меня, – взмолился щенок. – Посмотри назад.

Тамуз оглянулся: вдали неизвестные всадники, одетые в черные накидки, поднимались по склону холма, почти достигнув вершины.

– Кто они? – еще сильнее сжались тисками пальцы на горле.

– Я не знаю… – глаза шайтана начали закатываться.

Бросив неудачного вымогателя в ручей, Тамуз резко свистнул. Из глубины пасущегося табуна, заржав, выбежал гнедой жеребец. Испуганно косясь на мокрого шайтана, подбежал к Тамузу, и тот, одним прыжком оказавшись на коне, помчался на склон холма. А шайтанчик вылез на берег, кашляя от избытка воды, и попытался прокричать: “Мы еще встретимся человек”.

Конь почувствовал нетерпение седока и стрелой выпущенной из лука бросился в погоню, но слишком уж далеко умчались черные всадники, давно заметившие преследование, в наступивших сумерках они скрылись в широких тополиных рощах у озера Иргиз. Всю ночь Тамуз пытался отыскать неизвестных, прислушиваясь к ночным звукам, но лишь мерный шум воды да шелест листвы были слышны в безлунной темноте. На рассвете послышался дробный топот копыт, и зыбком молочном тумане показались кони-люди.

– Не стреляй человек, – седой старик-лошадь поднял руки вверх, другие кентавры также подняли руки в знак миролюбия. Полный набор богатого оружия: луки с полными колчанами стрел, мечи и копья, все зачехленное, – лежал на крупах кентавров.

– Не стреляй, – еще раз повторил старик. – У нас есть вести для тебя.

Тамуз опустил лук, люди-кони подошли ближе, и старший опять заговорил:

– Ночью мимо нас пронеслись в спешке всадники-люди… Мы их не тронули так как были заняты хозяйством, да и войны ведь нет никакой. Но ночная птица – филин рассказывала нам о тебе. Ты хочешь найти и отбить девушку, о которой мы слышали раньше, но потерял следы. Всю ночь мы мчались, ведь ты отправился в путь один, и мы готовы тебе помочь.

…Удивительным зрелищем называли люди бег кентавра. Человеческий торс, слегка откинутый назад, одно плечо, выдвинутое вперед, предполагали готовность в бою. Руки, положенные на круп либо скрещенные на груди, всегда были готовы выхватить нужное оружие. Даже спали они как обычные лошади, стоя…

Тамуз невольно залюбовался бегом человеко-лошади, существом выстраданным великим одиночеством, воплощенной мечтой боевого коня.

Три дня и ночи мчались Тамуз и кентавры в погоне, а если останавливались, то из-за Жельаяка: не выдерживала обычная лошадь в споре с кентаврами ни в скорости, ни в дальности перехода. К закату четвертого дня показалась река Тургай.

– Следы похитителей свежие, – заволновался сокрушаясь Мермер, старик-кентавр. – Совсем недавно они переправлялись через реку. Но дальше начинаются владения чародеев, а у нас с ними договор о мире: никто не должен нарушать установленных границ. Особенно сейчас, когда наши кентаврийки озабочены потомством, мы не должны этого делать.

– Я всегда буду помнить о вашей помощи и дальше поеду один. Прощайте! – ответил Тамуз.

– И мы помним свою историю! – гордо сказал кентавр. – Ведь мы наполовину тоже люди. Помни и ты – сердце у нас есть и лошадиное, и человеческое.

– Прощай – закричали человеко-люди. – Пусть тебе поможет великая степь!

Жалобно заржал Жельяак, но кентавры лошадиным храпом заставили покориться и зайти в воды Тургая, позволив человеку держать себя за гриву.

Усталый конь выскочил на песчаный берег, но вдруг зафыркал, навострил уши, испугано косясь на приближение заросли. Тамуз на это обратил внимание и, настороженно ступая, раздвинув кусты, увидел похитителей… В самых неожиданных позах лежали окровавленные враги Тамуза.

“А где же Умай?” – кольнуло в сердце, юноша бросился ее искать, но среди мертвых ее не было. Вдруг, ветер донес стон, переходящий в вопль кошки, и Тамуз пошел на жуткий звук, готовый к любым неожиданностям. На поляне под тополем, лицом вниз, лежало одетое в короткий волчий тулуп существо. Из глубоких прорезей вытекали ручейки крови, образуя большую лужу. Оглядевшись и убедившись, что вокруг никого нет, Тамуз подошел и перевернул раненого на спину. Это был жестырнак.

Жизнь покидала медкогонистого охотника, но простонав, он с трудом открыл глаза и увидев Тамуза, черезе боль, спросил:

– Что ты тут делаешь, человек?

– Где девушка? Она ведь была здесь? – Тамуз тревожно вглядывался в красные глаза жестырнака.

– Они увезут ее к горам Кичитау…Там Туяк… – жеcтырнак уронил косматую голову на плечо, вздохнул и затих навсегда. Пальцы дрогнули, длинные острые, словно ножи, когти в последний раз стукнулись друг от друга и расслабились. Теперь Тамуз знал: попав к жестырнакам, Умай в еще большей опасности, чем прежде: нужно ее искать, надо торопиться! Юноша бросился к лошади, но ее нигде не было. Тамуз бегал по берегу, звал и свистел, но Жельаяк как сквозь землю провалился. Наконец за поворотом реки он увидел следы лошади, а рядам когтитые следы Жестырнака. Тамуз долго бежал, пытаясь сохранить темп, но предательски наваливалась тяжелый медью тело, легкие разрывались от частого дыхания, и, когда в наступившей темноте юноша, зацепившись ногой за нору степной крысы-суслика, упал – сил подняться уже не было, и прежде чем провалиться в сон, промелькнуло утешительная мысль: “может быть, жестернаки тоже устали?”

Когда исчезли Умай и Тамуз, никто не обеспокоился. Но на второй день пришло известие, встревожившее все аулы в округе. Отцы, братья и родственники собрались на совет: Умай похищена жителями холодных лесов за Селектинскими болотами. Одинокие путники и пастухи видели Тамуза вместе с кентаврами, преследовавшими похитителей. Больше всех тревожился за судьбу Умай ее старший брат Толеу.

– За рекой Тургай, в землях пери Тамузу нужна наша поддержка. Мы знаем путь до реки, знаем, куда везут Умай…Соберем дружину, достойную боя, и отправимся на помощь! – Так решили на совете, и рано утром, на рассвете, три сотни воинов готовых к бою, одетых по-походному, ведомые старшим братом Умай, отправились в дорогу.

На заре мира божественное дыхание бога Тенгри принесло с далеких звезд на голую, пустынную землю необыкновенное зернышко из которого выросло первородное Дерево Жизни. Созревшие плоды осыпали землю, из них, разрывая упругую кожуру, на свет вышли первые птицы, первые хищники и первые жертвы. Появился не знающий ничего первый человек. Отзвенела капель веков, горы превратились в песок, а песок в камень. Разными путями пошли ветки живого мира, явив себя через листопад поколений огромным многообразием. От первого волка появились собаки и шакалы, от первого барса – кошка и рысь.

Когда люди впервые заполучили добычу, перед ними встал вопрос, как употребить ее в пищу. Для этого одни добыли огонь, изготовили посуду, придумали кров над головой. Другие, разрывая на части мясо, стали поедать его сырым и пить кровь жертв, порою нападая на себе же подобных. Люди отвергали таких, и, сбиваясь в стаи, отверженные все больше становились другой, особой ветвью от общего плода с Дерева Жизни. Ставшие хищниками приобрели зрение, способное видеть в темноте, подобно диким кошкам, слух, как у ночной охотницы совы. Главным оружием и достоинством жестырнаки, как стали их называть люди, считали длинные и острые когти. В схватках жестырнаки ударами ног и рук наносили жестокие раны противнику, даже царапина, легкий укус этого когтистого дикого существа были смертельны. Ставшие хищниками переняли у людей короткое копье и лук со стрелами, но мечи и ножи считали для себя бесполезными.