Страница 8 из 16
Девушка, заметив мой интерес, кокетливо провела пальцами по лысой, как коленка, голове. Улыбнулась и зазывно закусила губу.
– Господь Всемогущий… – Я повернулся к другу: – Ты серьезно? Это же… смесь юного призывника и зэка.
– Крепись, Ром, – он положил ладонь мне на плечо, – я не обещал, что твоя участь будет легкой.
Моей репутации конец!
Резким движением я сбросил его руку:
– Я не готов к таким подвигам!
– Тач-ка-а-а…
Я шумно выдохнул:
– Ладно! Дальше! Называй! Но если это будет какой-то мужеподобный обезьян, то я тебе втащу прямо здесь и сейчас.
– Нет, – Дэн кивнул куда-то на последние ряды, – просто милашка. Света Зайцева.
Я напряженно стиснул зубы.
Да уж. Девчонка была неплоха собой, но мозг могла выпилить секунд за пять, причем конкретно.
Местная Барби и продвинутая блогерша. Пару раз натыкался на ее аккаунт в сети, у меня аж глаз дергался. Один раз она рассказывала, как самостоятельно колоть ботокс во все возможные места, тут же с удовольствием демонстрируя на себе. В другой раз я стал случайным свидетелем ее душещипательного ролика: «Так мало лайков, и-у-у. Вы сохраняете, но не комментите! Нет обратной связи, не буду больше писать и снимать! Все – я ухожу!» Ага! Чтобы через полчаса триумфально вернуться со словами: «Ладно, вы меня уговорили, чмоки всем, мои кисы!»
Лютый ад.
– Молодые люди, рассаживаемся! – Седой профессор протиснулся между нами, вошел в аудиторию и направился к своему столу.
– Номер пять, быстро! – попросил я Дениса.
– Вот эта. – Его взгляд был направлен на первый ряд, куда я не смотрел до этого. – Ботаничка, кудрявая, как пудель. Надеюсь, самый сложный вариант. По крайней мере, я бы на нее поставил.
Покосившись в указанную сторону, заметил мягкие вьющиеся светлые волосы, похожие на взрыв одуванчика. Это она – та сумасшедшая ниндзя, которая подкралась незаметно и, перелетев через дверцу моей машины, растянулась прямо на асфальте.
Еще вчера я бы не отличил ее ни от одной из ее роботоподобных подруг: вечно замороженных каких-то, серых, зажатых, чешущих с умным видом по коридорам универа и одетых в бабушкины тряпки. Но сегодня…
Сегодня я видел ее близко. Глаза цвета океана, уснувшего, затаившегося, готового в любую секунду ожить, чтобы поглотить волнами и огромные встреченные корабли, и добрую часть ни в чем не повинной суши. Серо-голубые, с вкраплениями зеленого. Удивительные! Большие, ясные, немного наивные и печальные.
Ее глаза впились в мое лицо, и на мгновение мне даже показалось, будто они сумели пробить ту бетонную стену недоверия, которую я упорно воздвигал последние месяцы. Пришлось даже мысленно напомнить о данных год назад самому себе обещаниях, восстановить порушенное равновесие и быстро закрыться обратно – ото всех.
В том числе от нее, неуклюжей и странноватой заучки с копной светлых кудряшек. Мысленно я не раз возвращался к моменту, когда протянул ей руку, а она не сразу, но решилась принять помощь. И о том, как лицо после этого накрыло легкой волной исходившего от нее аромата спелых слив и терпкой вишни. Интересно, это был гель для душа или шампунь?
Мы встретились взглядами, и девчонка нахмурилась. Улыбка моментально сползла с ее лица, а губы застыли в напряжении.
– Хорошо, – сухо ответил я другу и решительно сделал шаг внутрь аудитории. – Пять за месяц. Что может быть проще?
Отыскал глазами свободное места и поспешил сесть.
6
Увы, к такому я все же оказалась не готова: сердце сбивается с ритма, то ускоряя, то замедляя свой стук, мне трудно дышать.
– Насть, дай ручку, – вдруг прошептал Женя, заставив вздрогнуть.
Лекция уже шла полным ходом, все что-то записывали, а мне все никак не удавалось прийти в себя. Не оглядываясь, передала единственную ручку парню.
Опустила взгляд на чистый лист тетради и тихонько вздохнула. Впервые за все время учебы я нарушала свое правило: записывать слово в слово за лектором или хотя бы предельно внимательно слушать. Не делала сейчас ни того, ни другого. Да еще и ручку отдала.
Марина отвлеклась от конспектирования, чтобы достать из пенала (да-да, у нее был пенал) ручку и передать мне. С ее стороны это была настоящая жертва, ибо такого порядка и строгого учета, которые царили в ее вещах, не было, наверное, даже на секретных госпредприятиях.
– Спасибо, – пробормотала я и снова уставилась на чистый лист. Я не понимала, что говорит профессор, даже не пыталась записывать. Ничего не слышала. Снова и снова вспоминала ту дозу смертельного тока, которая прокатилась по моему телу, стоило только другу Гая указать на меня небрежным движением.
Он что-то говорил в этот момент, довольно ухмыляясь, а мои ладони потели, колени тряслись, мысли метались из стороны в сторону, а дыхание перехватывало от дикого страха и от осознания того, что этот парень только что выбрал меня одной из жертв. Иначе что могли означать его жесты? Раз – и рука метнулась вправо, два – влево, три – в другую сторону, четыре – недалеко от меня. И пять – их взгляды остановились на моем лице. Все просто: пять жертв для чудовищного спора были выбраны – легко, непринужденно и цинично.
Но мне ужасно не хотелось становиться одной из них. Одной из тех, кому станут жестоко пудрить мозги, чтобы потом использовать и выставить на посмешище.
– Чего не пишешь? – спросила Оля.
– А? – рассеянно отозвалась я.
– Ты где вообще? Эй, Ежова, прием, ответь. Ежова, у тебя проблема? – Толкнула меня плечом. – Земля вызывает Ежову.
Чувствуя, как немеют губы, сглотнула. Осторожно, очень медленно, повернула голову в том направлении, куда поднялся Гай. И чуть не потеряла сознание, потому что тут же его увидела – он сидел чуть наискосок от меня в третьем ряду, совсем близко.
Что-то дикое, пульсирующее, горячее пробежало у меня по венам и ударило румянцем в щеки. Гай смотрел прямо на меня. Глаза в глаза. И взгляд его был таким черным и туманным, словно он все еще на что-то злился. Или на кого-то. Может, на меня? Но за что? За то, что ему предстояло приударить за той, чей вид не вызывал у него ничего, кроме раздражения?
Точно обжегшись, я поспешила отвернуться. Задрожала и уставилась на преподавателя. Втянула голову в плечи и ощутила себя так, будто надо мной повисла гильотина. «Сейчас, наверное, самый трудный период в моей жизни. Мне бы просто не рассыпаться. Выдержать все, что происходит. Бороться, стараться, держаться и выживать. А я опять умудрилась влипнуть в историю. Зачем?»
Оля, кажется, спросила у меня что-то, потянула за рукав. Но меня охватило беспросветное отчаяние. Я, как в тумане, кивнула ей и обхватила себя руками. Из аудитории, казалось, исчез весь воздух, и мне хотелось исчезнуть вместе с ним.
– Значит, результаты голосования уже выложили? – спросил Антон Майкин оживленно.
– Нет! – Женя поправил очки. – Счетчик остановят сегодня в полночь, но за результатами можно наблюдать онлайн. Перевес, и притом серьезный, в пользу наказания.
– Да о чем вы? – не выдержала Оля.
Мы сидели в университетской столовке за нашим любимым угловым столиком: Марина, держа осанку балерины, флегматично ковырялась в салате, Олька доедала любимую солянку, я сражалась с отсутствием аппетита, гипнотизируя остывшее пюре, а парни, быстро опустошив тарелки, сидели с нами за компанию.
– Мы про «Черную метку», – понизив голос, Женька почти лег на стол.
– Что еще за метка? – нахмурилась подруга.
Маринка презрительно фыркнула. Ее раздражало, когда кто-то тратил драгоценное время на нечто, не относящееся к учебе.
– Ты что, не получала ссылку? – Майкин достал из кармана телефон, открыл нужную вкладку в браузере и повернул к нам экран. – Кто-то из наших забабахал вот такую штуковину. Это сайт «Черная метка». Никаких опознавательных знаков, никаких имен разработчиков или намеков на то, кто может быть организатором всей этой движухи.