Страница 8 из 16
Элоиза Грэди вздохнула.
Ну, тогда мне не стоит больше вам об этой девице рассказывать (продолжала она). И еще о самой мадам Лавуазен. У нее очень черные волосы, и выглядит она примерно лет на тридцать – так кажется с первого взгляда, потом я пришла к выводу, что она гораздо старше, просто очень тщательно следит за собой. Регистраторша сказала, что хозяйка занимается только с постоянными клиентами, но я сообщила, что мне нужно срочно пройти процедуры и что меня послала Бетти-Джо Стюарт.
Мадам Лавуазен вышла ко мне.
– Все дело в… свидании с мужчиной? – спросила она.
Я подумала, что это очень странно, но сказала «да», и она отвела меня в одну из кабинок. В процедурах не было ничего необычного, за исключением того, что посреди сеанса булавка на ее платье оцарапала мне руку, даже выступила капелька крови.
(«Надо же, и со мной случилось то же самое! – воскликнула миссис Джонас. – Только я пошла туда по записи».)
Да, я знаю (сказала Элоиза Грэди). Вот почему я сказала… – ну, в общем, закончив с моими волосами, она заявила: «Думаю, что вам понравится то, что получилось. Если процедуры приведут к желательному результату – надеюсь, вы к нам еще вернетесь. В дальнейшем вам придется еще не раз проводить процедуры».
Надо сказать, что результаты оказались гораздо серьезнее тех, на которые я могла надеяться. Я немного опоздала к Барнардам. Уолтер уже был там вместе с девицей Рейншлосс, и они беседовали и пили коктейли. Он обернулся, чтобы поздороваться. Тут мне показалось, что Уолтер поперхнулся; потом он еще раз посмотрел на меня, я говорила какие-то незначащие слова, и несколько минут спустя он обо всем позабыл, сел возле меня и так и сидел. Это было чудесно. Это походило на какое-то волшебство. Он ни на кого больше не смотрел и ни с кем больше не разговаривал – весь вечер напролет. Девица Рейншлосс разозлилась. Уолтер позвонил на следующее утро, чтобы пригласить меня на карнавал на льду.
Естественно, перед свиданием я пошла к мадам Лавуазен. Она была очень осторожна и не задавала никаких вопросов, когда я сообщила, что собираюсь снова встретиться с тем же самым мужчиной. Я прошла тот же курс, что и раньше, а после процедур мадам сказала: «Мои особые клиенты обычно возвращаются». Я действительно приходила снова и снова – всякий раз перед свиданием с Уолтером; а ведь наши встречи становились все более частыми. Примерно шесть недель спустя он предложил мне выйти за него замуж.
Я сказала об этом мадам Лавуазен и сообщила, что не приду в течение некоторого времени, потому что Уолтер хотел провести медовый месяц в круизе по Карибскому морю. Я тогда же заявила, что совершенно уверена – именно ее косметические процедуры стали причиной моего счастья, я поблагодарила мадам и дала ей довольно большие чаевые. Но она вовсе не обрадовалась – скорее встревожилась. «Моей косметики хватит, может быть, на три недели, – сказала она. – Но потом…» – и больше я ничего не смогла от нее добиться. Тогда я и сама начала волноваться, я не могла даже объяснить, почему. Я поняла, что испытала Бетти-Джо и о чем она хотела мне рассказать. Но я не могла ни с кем поделиться – сказать мне было в самом деле нечего. Но я постаралась убедить Уолтера сократить наше путешествие – и сделать медовый месяц двухнедельным.
После того как мы вернулись, я продолжала убеждать себя, что это абсурд, что такого разительного результата добиться просто нельзя. Один раз я не ходила к мадам Лавуазен почти три недели. К концу этого срока Уолтер начал спрашивать, здорова ли я, а потом стал как-то странно меня разглядывать. И я вернулась в салон. Когда я села в кресло, мадам Лавуазен сказала лишь одно: «Вам не следует пренебрегать своей внешностью, моя дорогая. Мужчины всегда хотят, чтобы их жены выглядели очаровательно – так же, как до свадьбы». И я продолжала посещать салон.
А потом была вечеринка по случаю дня рождения Бетти-Джо. Собралось очень много людей. После обеда, за кофе, Энди встал и произнес небольшую речь. Он сказал, что хотел устроить сюрприз – вечеринка не только праздничная, но и прощальная. В агентстве его сделали директором чикагского представительства. Но прежде чем он примет дела, ему предоставили отпуск на четыре месяца. И он столько времени уделял внимание не только своей жене, но и всем нам – а теперь хочет на некоторое время остаться с ней наедине. И он решил, что они проведут отпуск в домике на Таити.
Он положил билеты возле тарелки Бетти-Джо. Все аплодировали, но она казалась такой бледной, будто собиралась упасть в обморок. Я оказалась единственным человеком, понимавшим причину ее волнения. И я – одна из немногих, понимающих, что с ними теперь произошло. И я беспокоюсь о себе: Уолтер поговаривает о путешествии в Европу. Вы понимаете?
К столику подошел мальчишка-официант.
– У телефона профессор Тотт, – сказал он. – Он говорит, что ужасно сожалеет, но опаздывает, потому что в колледже была встреча с попечителями; он очень скоро придет. Хотите с ним поговорить?
– Нет, – сказала миссис Джонас. – Не сейчас. Скажите ему, что я тоже очень сожалею, но чувствую себя не очень хорошо и поэтому пойду домой. Мы с ним встретимся попозже.
Миссис Джонас встала.
– Спасибо, – сказала она Элоизе Грэди. А затем поспешно удалилась.
Твари из бурбона
Мистер Гросс – все две сотни фунтов – навис над баром так, что значительная часть его живота уперлась в стойку, и произнес:
– Мистер Ко-ган, нынче вечером мне хочется разнообразия. Как насчет «Желтой гремучки»?
Высокий, мрачного вида мужчина заметил:
– Вам лучше быть поосторожнее. Такие странные напитки доведут вас до белой горячки.
– Нет, не быстрее, чем все прочие, – сказал бармен, смешивая коктейль. – Все зависит от того, насколько вы к ним привыкли. Забавно, что вы сейчас упомянули о б. г. в связи с «Желтой гремучкой», мистер Виллисон. Последний раз я смешивал здесь такой коктейль для мистера Ван Неста, бедного юноши. За ним, по его словам, гнались звери, и ему нужно было выпить. Но когда он сюда вошел, то показался мне совершенно трезвым. Пока человек может держаться на ногах и вести себя прилично – он может выпить в баре Гавагана.
– Ага, это просто стыд и позор, если человек выпьет столько, что дойдет до б. г., – сказал Гросс. – У меня был племянник, который знавал одного такого. Он отрезал себе один палец на ноге разделочным ножом, заявив, что его укусила ядовитая змея. Но этот парень был просто запойным пьяницей.
– Кэмпбелл Ван Нест не был запойным пьяницей, – сообщил Виллисон. – Просто одинокий парень. Хотя он не мог не запить после того, как все эти звери начали оживать и гоняться за ним.
– Ух ты! – пробормотал мистер Витервокс, едва не подавившись оливкой из мартини. – Какие звери? И как это они ожили?
– Звери из его б. г., – ответил Виллисон. – Я их видел. И вы тоже видели, не так ли, мистер Коэн?
– Ничего подобного, – сказал мистер Коэн, протирая стойку бара. – Вот почему он пришел сюда: они не последовали за ним в бар Гавагана. Но очень многие клятвенно уверяли, что действительно видели этих зверей. Даже полицейский Кревиц, которого мой брат Джулиус называет одним из самых уравновешенных людей на свете, и старик Вебстер из лавки портного. И не следует забывать о мистере Виллисоне.
– Вы утверждаете, что твари из его б. г. ожили? – переспросил Витервокс. – Хотелось бы услышать об этом. Я однажды читал в книге о чем-то подобном. Это называлось материализацией.
– Ну, я не знаю… – проговорил Виллисон. – Те немногие из нас, которые были с ним знакомы, старались не распространяться…
– Можете им рассказать, – посоветовал мистер Коэн. – Это ведь никому не повредит: бедный парнишка давно умер, и его звери исчезли вместе с ним.
– Мммм… Полагаю, вы совершенно правы, – согласился Виллисон. – Ну… Смешайте мне еще порцию ржаного с водой, мистер Коэн, и я попробую все рассказать. Постараюсь покороче…