Моя дорогая

Но Ольга так не считала. Разве брак сегодня – это главное? Наоборот, самое важное сегодня для женщины – это быть счастливой. Если счастье достигается вот таким, пусть и не вполне одобряемым окружающими путем – что ж, тогда плевать на окружающих.

За те семь лет, что Ольга встречалась с Георгием уже как любовница, они ни разу не поссорились, не опустились до взаимных оскорблений, которые обычно сопутствуют жизни семейной. Потому что каждое свидание любовников – это как праздник, романтика с годами совсем не угасла. Георгий не взваливал на себя Ольгины проблемы, она не тратила свое время, силы и здоровье на совместный изнуряющий быт. Свободные, счастливые, влюбленные люди!

К жене Георгия, Варваре, Ольга его совсем не ревновала. Это была, судя по всему, хоть и достойная, но совершенно махнувшая на себя рукой женщина, которая не отличалась особым здоровьем и, ко всему прочему, не рвалась исполнять супружеские обязанности, хотя Георгий, несмотря на возраст, был темпераментен, точно мальчишка.

Конечно, время от времени кто-нибудь из окружающих, узнав о том, что Ольга встречается с женатым, замечал: женатики обязательно твердят про свою супругу – она-де старая и больная, ничего не хочет… Классическая отговорка не слишком умных мужчин. Но в случае с Георгием все было именно так, как он говорил.

Варваре шел сорок первый год, и она была действительно хоть и далеко не пожилой по возрасту, но какой-то изнуренной, блеклой женщиной. Ольга один раз видела ее фото в телефоне у Георгия – нечто белесое и невзрачное. А Георгий – мужчина ответственный и положительный, он не мог, не имел права разрушить свою семью, его обязательность и честность очень нравились Ольге. Она его любила.

Потом и родни у Ольги не осталось, и уже никто не терзал ее упреками. Надя? О нет! У них, у двух соседок, изначально действовал договор о «невлезании» в личную жизнь друг друга…

Раздался звонок мобильного. Ольга взяла телефон в руки, улыбнулась: на экране высветилось имя любимого.

– Алло, – весело произнесла она, поднеся телефон к уху.

– Детка, привет. Я не слишком поздно? – отозвался Георгий. – Только сейчас узнал, что завтра утром у меня окно. Давай все там же, в одиннадцать?

– Хорошо. Сейчас узнаю.

– До встречи! – ответил Георгий, и в трубке раздались короткие гудки.

В первую их встречу номер в гостинице снял он. Потом попросил делать это Ольгу, деньги (наличными) давал заранее. Этой суммы хватало на оплату следующего свидания, плюс на остаток Ольга с собой в номер покупала хорошее вино и готовые закуски – в близлежащем дорогом супермаркете. Потом в гостиницах правила стали строже, у посетителей начали требовать на входе паспорта, и Георгий предложил снимать квартиру на время, по часам.

К месту свидания он подъезжал на общественном транспорте либо самолично ловил такси у метро. Так что никто при всем желании не мог проверить историю его трат и покупок. Цветы Георгий не покупал вовсе, они так договорились с Ольгой с самого начала.

Ей не было обидно, что она живет без цветов, без ежедневной близости с любимым и просыпается каждое утро одна. И в отпуск ездит тоже одна (в том смысле, что не с любимым вместе, так-то в путешествия они отправлялись вдвоем с Надей). Ольгино воскресное одиночество – это плата за то счастье, которая она испытывала в будни.

Чем дальше, тем сильнее она привязывалась к Георгию. Она уже не поменяла бы его ни на какого другого свободного мужчину, пусть самого идеального и благородного. Ольга, конечно, часто мечтала о том, что вот, возможно, в один прекрасный день что-нибудь случится такое-этакое… Например, умрет, наконец, эта болезненная бесцветная женщина по имени Варвара. И Георгий станет свободен. Но дальше фантазий Ольга не шла, она и за них-то испытывала стыд. Разве можно мечтать о смерти другого человека?

Предпринимать в реальности какие-то специальные хитрые шаги, чтобы развести возлюбленного с супругой, Ольга уж тем более не собиралась. Это подло, разлучницей становиться она не хотела.

«Маликова отгрузка 23 числа, место 126», – на следующее утро она отправила сообщение Георгию. Это значило, что в той самой, ближайшей съемной квартире все занято, Ольга будет ждать своего возлюбленного по адресу: улица Маликова, дом 23, квартира 126.

И всё у них, все сообщения шифровались подобным «деловым» образом, Георгий и Ольга прекрасно друг друга понимали. Причем в телефонной записной книжке Георгия Ольга числилась как Ольга Витальевна Казанина, то есть под своим именем. И в этом тоже заключалась определенная предусмотрительность. Никаких «Любимая», «Котик», «Оля», «Ольга» и прочих сентиментальных глупостей, способных вызвать катастрофу. Никаких «Иванов» или «Сидоров», «Коля» или «Автослесарь». Если Варвара вдруг вздумает проверить телефон мужа и позвонит «Сидорову», а ей отзовется женский голос, что тогда?!.. А вот громоздкое и вежливое имя-отчество-фамилия само по себе говорило о том, что где-то там, на другом конце невидимых телефонных связей, существовала какая-то там скучная официальная дама.

Ольга уже находилась в съемной квартире – стандартной, но вполне достойной по многим показателям, не вызывающей ужаса у брезгливого, придирчивого гостя (а именно таковыми и являлись Ольга с Георгием). Жилище напоминало номер в отеле, после каждого гостя хозяйка тщательно прибиралась, меняла белье, мыла и чистила все. Впрочем, и цена за такие услуги была немаленькой… Через полчаса в дверь позвонили.

Ольга открыла дверь.

– А вот и я, детка, – Георгий вошел и обнял ее.

От него пахло одеколоном, свежевыглаженной рубашкой и еще чем-то таким, приятным, мужским, говорящим о чистоте и здоровье.

– Час назад позвонил Блинов, я думал, не сумею вырваться… – пробормотал Георгий, уткнувшись лицом Ольге в шею.

– Я ждала тебя. Я так соскучилась! Я бы умерла, если бы ты не пришел! – вырвалось вдруг у Ольги.

– Детка, не пугай меня! – шутливо, но тем не менее с нотками тревоги в голосе произнес Георгий.

– Ах, это я так… Вина не стала покупать, ну кто же пьет с утра? Хочешь кофе и блинчиков? Я сама их сделала.

– О да! – обрадовался Георгий. – Я как раз не успел позавтракать. – Хотел заскочить в… – он произнес название известного кафе, – но смотрю, по времени не успеваю.

– И чем же мои блинчики хуже фирменных, от французского ресторатора? Или кто там у них кухней заведует? Не могу понять… – проговорила Ольга.

– Твои – сделаны с любовью, – торжественно произнес Георгий.

Он ел, Ольга смотрела на своего возлюбленного, болтала какую-то чепуху: про соседку Надю, ее бывшего, про тополиный пух и несносных клиенток… Потом спохватилась:

– О, прости, что я голову тебе морочу! У тебя как дела?

– Да как-как… Опять на дачу ехать. А я эту дачу просто ненавижу. Скука смертная! Два часа в пробке – и комары, комары!

Георгий отставил пустую чашку, вымыл руки.

– Ну, идем, – тихо произнес он.

– Идем.

В комнате они разделись, Ольга нырнула под свежую, пахнувшую специальной стиральной отдушкой простыню.

– Я тоже чуть не умер, веришь ли, без тебя… – пробормотал Георгий, целуя Ольгу.

– Только не торопись, – через некоторое время нетерпеливо потребовала она.

– Нет-нет, я не… – он застонал. – Как ты это делаешь, детка?

– С любовью! – на миг отвлекшись, засмеялась она.

– О да!..

Они знали друг друга наизусть, но повторение пройденного им не надоело.

– Вчера были в гостях, у крестной…

– И?..

– Да, да… А там Климт на стене. Чуть притормози, вот так.

– Кто такой Климт? А, это известный художник! – вспомнила Ольга.

– Да. Еще. И вот так. Этот его известный «Поцелуй», картина. Не оригинал, конечно, постер, но превосходный. О-о!..

– А-а!.. – Ольге показалось, что она теряет сознание.

Несколько минут они лежали без сил, постепенно приходя в себя.

– И что Климт? – наконец, спросила Ольга.