Моя дорогая

Георгий появился минут через двадцать, в легком летнем костюме белого цвета из плотного гладкого хлопка. Возлюбленный выглядел просто роскошно – он своим видом напоминал голливудского киноактера. Весь в белом, седые виски, загорелое мужественное лицо, мягкий блеск золотой оправы очков…

– Голодный, тоскующий – вот я весь, перед тобой! – обнял он Ольгу.

– Бедный, – вздохнула Ольга. – Но ты знаешь, я сегодня не успела ничего с собой взять. Так торопилась… Да, и ты в курсе, что эта тетка, хозяйка квартиры, потребовала еще пару тысяч сверху? Говорит, инфляция.

– Что?.. – неприятно поразился Георгий. – Пару тысяч? Да она спятила. Слушай, давай ты не будешь с ней больше дела иметь. Мало ли сдающихся квартир!

– Но ты сам видел, в иные войти страшно, – напомнила Ольга. – Помнишь, ты чужой волос на простыне увидел, весь перекривился тогда?

– Кстати. Белье – простыни все эти – можно с собой приносить, я давно хотел сказать. А то хозяева дерут деньги якобы за чистоту, но все равно же противно.

– Я подумаю, – коротко ответила Ольга. Ей вдруг стало неприятно. Она-то думала о свиданиях с Георгием как о редких минутках счастья, а он, оказывается, каждый раз «мониторил» те места, где эти свидания происходили. Может, и Ольгу он воспринимает не как возлюбленную, а как некий объект, служащий для удовлетворения его желаний? – Да, а кто белье будет приносить?

– Ты, – не раздумывая, ответил Георгий. – Ну не я же… Потом постираешь, ведь есть же у тебя дома стиральная машина! И никаких дополнительных усилий это не требует, никаких лишних трат и лишнего времени…

– Да, ты прав, – согласилась Ольга.

Почему ее возлюбленный вдруг разозлился из-за подобных пустяков, Ольга не понимала. Хотя, если вспомнить, раньше она делала все именно так, как он просил ее. А тут получается, единственный раз что-то пошло не так, и Георгий показал свой истинный характер?..

Они направились к постели, и Ольга специально решила не «подыгрывать» своему спутнику: «Буду лежать бревном, что он скажет тогда?»

Но все произошло слишком быстро, слишком просто и, вероятно, скучно. Во всяком случае, у Георгия надолго застыло на лице выражение недоумения и растерянности.

Он лежал на спине, закинув одну руку за голову, и таращился в потолок.

– Да что с тобой сегодня такое? – прошептала Ольга и провела ладонью по его плечу.

– Со мной? Это с тобой что-то, – Георгий не выдержал, наконец, зашевелился, повернулся лицом к ней. – Послушай, у меня так мало времени… Редкие минуты наперечет, которые я могу провести с тобой, а ты так безразлична ко мне! Вот что это сейчас было, не понимаю? Этак я мог дома сегодня остаться, сам с собой… Тот же результат получился бы!

– Но все же хорошо…

– Где хорошо? Я уже не мальчишка. Со мной нельзя так!

Раньше Ольга непременно расстроилась бы, почувствовала бы свою вину. Но после разговора с Надей у нее в голове и правда все как-то перевернулось.

– Гоша… ты меня любишь? – прошептала она печально.

– Конечно, люблю!

– А кого больше: жену или меня?

– Оля! – Он в отчаянии сморщился, затем сел рывком. – Вот что ты такое творишь, я не понимаю…

– Куда ты?

– Домой, куда!

Георгий принялся торопливо одеваться, руки у него дрожали.

Ольга не собиралась его останавливать, внутри у нее, там, где сердце, словно заледенело все, холод протянулся до кончиков пальцев. «Все кончено», – подумала она. В первый раз они поссорились с Георгием, и так серьезно.

– Ты совсем уходишь? Ты больше не хочешь меня видеть? – спросила она с тоской.

– Откуда я знаю? Я ничего не знаю, я ни о чем сейчас не могу думать… Господи, детка, вот зачем ты меня мучаешь? Ты с самого начала была в курсе моей ситуации… Ты слышала, что я женат и не могу оставить Варю, и все эти разговоры про то, кого больше люблю, – лишние… Мне больно!

Несколько секунд Ольга сидела неподвижно, словно все еще скованная льдом, но затем словно что-то закипело внутри, лед растаял и из глаз потекли горячие, обжигающие слезы:

– Стой! Гоша, стой! Прости меня! Ну, прости! – Она обнаженная бросилась ему наперерез, обняла.

Георгий пытался оторвать от себя ее руки, Ольга не отпускала его. Наконец, он замер в каком-то неподвижном отчаянии:

– Ты думаешь, у меня так много сил, чтобы терпеть все эти скандалы? Ты забыла, сколько мне лет? Ты хочешь, чтобы я вот прямо тут упал и умер?

– Почему?

– Потому что я веду двойную жизнь, а это нелегко!

– Так ты хочешь бросить меня? – ужаснулась Ольга.

– Нет. Больше всего на свете я хочу, чтобы ничего не менялось. Я люблю тебя, детка, но Варю я тоже бросить не могу, я тебе тысячу раз твердил.

– Знаю, знаю, – успокаивающе произнесла Ольга. Кажется, Георгий тоже потихоньку начал приходить в себя: он вздохнул, потерся подбородком о ее макушку.

– Тогда что это было сейчас?

– Просто я ревную тебя.

– Не надо. Там – уже ничего нет. Все реки пересохли, все озера превратились в болота. Близости нет, мы с Варей просто друзья, мы родители, воспитывающие общего ребенка. Аглае всего шестнадцать – вроде взрослая девушка, да? Но это только на первый взгляд. Она погибнет, если мы с Варей разведемся, ее мир рухнет. Что станет с моей дочерью?! Я не могу так, я заложник своей семьи, ты понимаешь?

– Да, да… Прости меня!..

Они помирились.

Георгий остался, и все то время, что у них оставалось до 15–00, Ольга буквально не отпускала своего возлюбленного из объятий, она не могла на него надышаться.

Потом, в назначенное время, они все-таки покинули съемною квартиру, Георгий сразу ушел, а Ольга дождалась хозяйку, вернула ей ключи.

Пешком отправилась домой по раскаленным от солнца улочкам, отмахиваясь от надоедливого пуха. Первые минуты, пока шла, думала лишь об одном: что больше никогда не позволит себе подобных выходок, не посмеет расстроить Георгия. Она выполнит все его требования, касающиеся съемных квартир, постельного белья и еды. И любви. Но чуть позже едва не расплакалась – уже от жалости к себе. Потом и вовсе из глубины души поднялась волной ненависть – к Варваре.

Вероятно, эта тетка, жена возлюбленного, – очень хитрая особа. Внушила мужу чувство вины и теперь держит его возле себя. Дочь? Ну что дочь?.. Тысячи семей развалились, тысячи родителей развелись, но при этом их дети не сошли с ума, не скатились по наклонной. Дело же ведь не в разводе, а в нормальных отношениях бывших супругов. Если они сохранились, то и развод не становится ни для кого трагедией.

Хотя, возможно, и Варвара тут ни при чем. Это все Аглая – капризная наглая девочка, она играет на отцовских чувствах Георгия.

Ольге вдруг захотелось увидеть Аглаю. И Варвару. Как они на самом деле общаются с Георгием. Наверняка они манипулируют им, помыкают, пользуясь его добротой и преданностью.

Если, например, понаблюдать за ними со стороны, а потом рассказать Георгию, как это все выглядит на самом деле?..

Они же заездили, запугали человека – вплоть до того, что он лишний раз цветы боится купить!

Вот взять того мужичонку, Филиппа. Довольно противный тип, он не пара Наде, конечно, но только познакомился, а уже на все готов, про цветы выспрашивал у Ольги, которые любит ее приятельница…

Интересно, а Георгий знает, какие цветы любит Ольга?

А она любит пионы. Яркие, огромные, пахнущие медовой свежестью…

У Филиппа не было сердца. Нет, он существовал, этот орган, этот особый мускул, который перекачивал кровь по организму, но это только в анатомическом смысле. Сердца как средоточия добра, любви, сочувствия, ненависти и радости у Филиппа не было. Иначе он давно сошел бы с ума, выдохся, погиб, самоуничтожился.

Филипп ни на что не реагировал. Он не испытывал ни гнева, ни восторга. Он просто делал свое дело, строго соблюдая протокол и предписания. Чтобы никто и никогда не мог к нему придраться и предъявить претензии. Хотя, конечно, придирались – и начальство, и пациенты, – но Филипп и на это тоже старался не реагировать.