Добыча (ЛП)

Линда Ховард

Добыча

Перевод: makeevich, Renka, Булатова, seema

Редактор: Москвичка, codeburger, Bad Girl, makeevich, Nadin-Z, Anastar, Talita

Несколько слов от переводчика

Слабонервных и беременных просим не читать, потому что в этой книге присутствуют сцены, от которых становится не по себе и кровь стынет в жилах. Это настоящий триллер с напряжением, кровавым хищником и почти классическим злодеем.

Любовная же линия достаточно спокойная — это роман о взрослых людях с устоявшимися привычками и взглядами, людях, которые продумывают каждый свой шаг. Обстоятельства настроили Энджи против Дэйра, но когда волею судьбы он спас ей жизнь, у мужчины появился шанс все изменить и переубедить упрямицу.

Глава 1

Он победил.

Она проиграла.

Она терпеть не могла, просто ненавидела проигрывать. Ничто в жизни, наверное, не бесило её сильнее, чем проигрыш. Сама мысль о поражении заставляла стискивать зубы, вынуждала дважды подумать о том, что она собирается сделать, а именно: выкинуть белый флаг. Ну, хорошо, не совсем выкинуть белый флаг, но уж точно до минимума урезать расходы, и действовать следовало немедленно. Упрямство — один из её главных недостатков, это давно известно. Поэтому прежде, чем характер её подведёт, Энджи Пауэлл быстренько начиркала свою подпись на контракте с единственным в районе агентом по недвижимости Харланом Форбсом, потом откинулась назад в кресле и попыталась дышать ровно.

Всё, дело сделано. Её дом официально выставлен на продажу. Живот скрутило так, словно она бросилась со скалы и кубарем понеслась вниз. Пути назад нет. Хотя, может, и есть: Харлан знает её всю жизнь и, пожалуй, порвёт контракт на мелкие кусочки — только попроси. Более того, договор не бессрочный. Если за указанное время покупатель не найдётся, можно не продлевать соглашение, а… что? Есть другие варианты? В том-то и дело, что нет. Пан или пропал, плыть или тонуть, выжить или умереть, или любое другое выражение, означающее «припёрли к стенке». Но чёрт её побери, если она сдастся. Развернуть дело в другом месте вовсе не то же самое, что признать поражение.

— Я тотчас же размещу объявление в сети, — сказал Харлан и повернулся, чтобы положить подписанный документ рядом с на удивление современной тонкой электронной штуковиной «компьютер-и-монитор-два-в-одном», являющей собой разительный контраст по сравнению с обшарпанным захламлённым двухкомнатным офисом на втором этаже, над хозяйственным магазином. — Нынче большинство договоров заключается благодаря интернету. — Агент бросил на Энджи быстрый взгляд, и лицо его омрачилось. — Однако не стоит надеяться, что покупатель найдётся сразу. В среднем объекты висят в продаже месяцев по шесть, что не так уж долго, учитывая экономический кризис.

— Спасибо, — поблагодарила она Харлана, приходившегося лучшим другом её отцу. Скорее всего, он заинтересован в продаже не меньше неё. Спад в экономике ударил по всем и каждому. Шесть месяцев. Боже, продержится ли она шесть месяцев? Ответ прост: придётся. Она сделает всё, что нужно сделать.

Энджи поднялась:

— Поверьте, я и не надеюсь на немедленный результат.

Но всё-таки надеялась, просто не могла иначе. Надеялась, что дом будет продан сию же минуту, пока она не впала в отчаяние, терзаясь сомнениями, стоит ли его продавать. И одновременно ужасалась перспективе переезда. И эти противоречивые чувства боролись внутри неё так ожесточённо, что хотелось завопить, но от воплей легче не станет.

Она накинула пальто и, подхватив хозяйственную сумку, надела шляпу. Без тёплой одежды сейчас не обойтись: ноябрь выдался холодным и промозглым, и в долине уже несколько раз выпадал лёгкий снег. Окружавшие долину горные вершины побелели, а дувший с них ветер приносил аромат зимы: смесь запахов хвои и свежего снега. Приближался тёплый фронт, и со дня на день сугробы подтают, но каждый, будь то человек или зверь, уже чувствовал, что потепление не задержится и вскоре на долгие месяцы сменится стужей.

Нужно спланировать, как пережить здесь эту последнюю зиму. Надежды на то, что дом купят сразу же, не мешали Энджи быть реалисткой. Журавль в небе никогда её не прельщал, особенно когда в руках трепыхалась старая добрая синица. Однако сейчас ни синиц, ни журавлей поблизости не наблюдалось. Значит, нужно как-то перебиваться и успевать платить по счетам, чтобы банк не взыскал залог, пока дом не продадут и она не съедет.

Харлан бросил взгляд на улицу, на привычный гористый пейзаж, и лёгкая грусть набежала на его лицо.

— Я тоже подумываю уехать.

— Что?

Неожиданное признание вырвало Энджи из раздумий о собственных проблемах, она остолбенело уставилась на риэлтора. Он жил здесь всегда, казался частью этих мест и был оплотом в жизни Энджи с тех самых пор, как они с отцом перебрались сюда. Да, пару раз она уезжала — сначала в колледж, а потом в Биллингс, — но Харлан, такой же надёжный, как восход солнца на востоке, всегда пребывал здесь. Невозможно представить себе долину без него.

— Но почему?

Его взгляд сделался отстранённым, будто Харлан ушёл в себя.

— Потому что чем старше я становлюсь, тем ближе я к тем, кто уже ушёл, и тем сложнее поддерживать отношения с немногими, кто остался, — тихо произнёс он. — Бывает, целыми днями только и могу думать, что о мертвецах. Частенько ловлю себя на том, что болтаю с Глори.

Глорией звали его покойную жену, но Энджи никогда не слышала, чтобы Харлан называл её иначе, чем Глори.

— А твой отец… До сих пор с ним разговариваю, будто он стоит прямо тут, передо мной. Есть и много других, слишком много, — вздохнул он. — Кто знает, сколько мне отпущено, а я всё время один, почти всё время. Надо бы перебраться поближе к Ноа и внукам, побыть с ними, пока есть возможность.

— Ты так рассуждаешь, будто уже стоишь одной ногой в могиле. Ты совсем не старый! — она была слишком ошарашена, чтобы подбирать выражения поделикатнее, но Энджи никогда не отличалась дипломатичностью. Окончив разговор, зачастую задумывалась, какие слова следовало сказать, но в разгар беседы выпаливала то, что приходило на ум. К тому же, Харлан действительно совсем не старый — ему, верно, где-то за шестьдесят, примерно столько же, сколько и отцу.

Но отца-то уже нет в живых. И неожиданно Энджи, кажется, поняла, что имел в виду Харлан. Он слышал зов с того света. Иногда она тоже улавливала сумрачное эхо в окружавшем безмолвии, которое внезапно заполнялось тенями прошлого. Может, сама природа обеспечила такой переход от жизни к смерти или к новому рождению. Харлан, наверное, чувствовал, что доживает последнюю четверть своего века, и стремился провести остаток дней c максимальной пользой рядом с дорогими ему людьми.

— Нет, я уже достаточно старый, — возразил он и снова перевёл взгляд на подёрнутые дымкой горные вершины. — Промедлю сейчас, и может оказаться слишком поздно.

Вот в этом-то и суть. Она собирается сделать то же самое, хотя и по другой причине. И тоже боится, что может оказаться слишком поздно.

— Да, — мягко сказала Энджи. — Я понимаю.

Вдруг Харлан обнял её одной рукой, притиснул так, что заныли ребра, и, не успела она ахнуть, тотчас же отпустил.

— Я буду скучать по тебе, Энджи, но мы не потеряем друг друга из виду. Обещаю.

— И я обещаю, — неловко пробормотала она.

Трогательность момента опять выбила из душевного равновесия, но, отступив на лестницу, она смогла выдавить улыбку. Некоторые инстинктивно с ходу подбирают верные слова, совершают правильные поступки, но Энджи к таковым не относилась. В лучшем случае она могла только… только то, что могла. С надеждой, что не слишком оплошает.

Как только дверь закрылась, улыбка на лице Энджи погасла, уступив место унынию. Ей не хотелось уезжать. Она выросла в этом доме, любила это место, хотя, видит Бог, здесь не было ничего хоть отдалённо похожего на ночную жизнь, если не считать пения лягушек. Ну и что? Ей нравилось жить в Биллингсе, но и здесь она прижилась. Пройдёт время, и, куда бы она ни направилась, новое место тоже сделается её домом. Она останется самой собой, где бы ни жила. Энджи решительно отбросила печаль. Пора перестать жалеть себя, иначе легко станешь тем, кого она терпеть не могла: нытиком.