Страница 38 из 108
Как обеспечивались наступающие войска в ходе операции? Насколько правильно планировался расход боеприпасов, горючего, продовольствия? Совпал ли фактический расход с запланированным? Справился ли тыл с подвозом? Постараемся на все эти вопросы коротко ответить. Причем речь пойдет лишь о работе тыла 1-го Белорусского фронта.
В продовольственном снабжении планирование простое: одна суточная дача в день — ни больше, ни меньше. Отклонения если и были, то не в сторону уменьшения, а повышения нормы питания для солдат. Накануне наступления начальник продовольственного управления фронта распорядился выдать каждому бойцу сверх нормы сухой паек, в состав которого входили 300–400 граммов отварного мяса, кусок сала, сахар, бутерброд с маслом и др. Таких индивидуальных пайков выдали 300 тысяч.
В ходе операции войска неизбежно несут потери. Подсчет их всегда отстает, вернее, отчетность приходит со значительным опозданием. Людей стало меньше, иногда даже вдвое, втрое, а вышестоящая инстанция продолжает выписывать продукты на первоначальную численность личного состава. Солдат в ходе наступления получал поэтому неограниченное количество пищи. Правда, не всегда можно было подавать горячую пищу в передовые части, но в целом с продовольственным обеспечением войск во время Белорусской операции затруднений, можно сказать, не встречалось.
В обеспечении войск боеприпасами перебои начались уже на седьмой день наступления. И не только потому, что не хватало автомобильного транспорта (его не хватало на протяжении всей войны), а потому, что здесь были особые условия подвоза. Откуда вывозить? По каким дорогам? Одно дело — брать с фронтовых складов, расположенных у хороших дорог и обеспеченных хотя и примитивными, но все же механическими средствами погрузки (рольганги и т. п.). Другое дело — собирать боеприпасы в лесу, в труднодоступных местах, где прежде находились огневые позиции артиллерии, и везти по бездорожью. Искать боеприпасы в белорусских лесах — нелегкая задача.
Считалось общепринятым выложить на огневые позиции от двух до двух с половиной боевых комплектов, около одного боекомплекта содержать на дивизионных и армейских складах и около четверти — на фронтовых складах. Продолжительность артподготовки планировалась не менее двух часов, в течение которых предполагалось израсходовать боеприпасы, выложенные на огневых позициях в исходном положении.
Однако фактически продолжительность артподготовки в Белорусской операции почти везде сокращалась в два и более раза. Большое количество боеприпасов оказалось неизрасходованным и было оставлено артиллеристами на исходных позициях. Для ясности приведу данные о запланированном и фактическом расходе боеприпасов войсками 65-й армии 1-го Белорусского фронта, находившейся на направлении главного удара (в боекомплектах)[15]:
Сама по себе такая солидная экономия — факт отрадный. Но образовалась она не на складах, а в районе огневых позиций, оставленных войсками через несколько часов после начала наступления. В условиях Белоруссии огневые позиции артиллерии располагались чаще всего вдали от дорог, в лесах, на песчано-болотистом грунте. Сюда завозили боеприпасы в течение многих дней, нередко с помощью артиллерийских частей, их тягачей и личного состава. Когда же войска уходили вперед, этой помощи уже не оказалось, а боеприпасы остались в местах, куда подойти машинам очень трудно; таких «островков» в полосе правого крыла 1-го Белорусского фронта насчитывалось около ста. Создавалось странное положение, когда боеприпасы быстрее и удобнее было подавать со складов Главного артиллерийского управления за 1500–2000 километров, нежели собирать их в исходных районах по необъятным лесам Белоруссии. Но просить у Главного артиллерийского управления боеприпасы не было формального основания, поскольку за фронтом их значилось в наличии более двух боевых комплектов, и центр справедливо требовал, чтобы мы приложили все усилия для сбора и вывоза сэкономленных, но оставшихся на старом рубеже. А как их вывезти?
10 июля, если не ошибаюсь, состоялось совещание первых членов военных советов армий, начальников тыла армий и начальников артснабжения армий левого крыла фронта в деревне Мельнице, в 20 километрах восточнее Ковеля, под председательством члена Военного совета фронта Н. А. Булганина. Я выступил с докладом на тему «Некоторые уроки из опыта материального обеспечения войск правого крыла в Бобруйской операции и задачи тыла армий левого крыла фронта». Вопрос о правильном эшелонировании боеприпасов и о недопустимости образования мелких кучек их вдоль линии фронта был центральным. Сами артснабженцы признали целесообразным не выкладывать в данных условиях на огневые позиции сразу полтора-два боекомплекта, а сократить наполовину эту норму, остальные же боеприпасы складывать у узлов дорог, сколько можно, держать в готовности загруженными на автотранспорт.
Перейдя 18 июля 1944 года в наступление из района Ковеля на Люблин левое крыло нашего фронта в составе 47, 69, 8-й гвардейской, 2-й гвардейской танковой армий не оставило на исходных позициях ни одного снаряда. А на правом крыле поиски боеприпасов продолжались не только до конца Белорусской операции, но и до конца войны. Даже после войны еще находили штабеля снарядов, оставленных нашими войсками в белорусских лесах.
Планируя свою работу, тыл фронта всегда исходил из директив Ставки относительно глубины задач и длительности операции. Так, директивой Ставки 1-му Белорусскому фронту ставилась задача «…разгромить бобруйскую группировку гитлеровцев нанесением ударов: одного — из района Рогачева в направлении Бобруйск, Осиповичи и другого — из района нижнего течения реки Березина, Озаричи на Старые Дороги, Слуцк. Одновременно войскам фронта предстояло правым крылом содействовать 2-му Белорусскому фронту в разгроме могилевской группировки противника и в дальнейшем наступать с целью выхода в район Пуховичи, Слуцк, Осиповичи»[16].
Для тыла фронта обеспечение войск в операции на глубину 130 километров не составляло каких-либо трудностей. Вместе с тем такое малое по глубине ориентирование объективно вело к ослаблению усилий служб тыла, ограничивало перспективы, снижало готовность к маневру. При более глубоком планировании наступательной операции по-иному строились бы планы тылового обеспечения и меньше было бы просчетов.
Отрицательно влияла на планирование тылового обеспечения неполная и несвоевременная осведомленность руководящих лиц фронтового и армейского тылов относительно замысла данной операции. Начальника тыла не всегда приглашали на оперативные совещания, где уточнялись задачи и отрабатывалось взаимодействие. В связи с этим создалось совершенно неудовлетворительное положение, особенно с горючим: его хватило лишь на 8—10 дней, то есть приблизительно на запланированную глубину наступления. С формальной стороны все обстояло благополучно, и начальник тыла фронта не имел основания требовать от центра более высокой обеспеченности; но поскольку операция на этом не завершилась, а продолжалась, фронт стал испытывать истинный голод в горючем.
Поэтому мы развернули жесточайшую борьбу за экономию горючего. Для этого значительную часть автомашин поставили «на прикол», «на консервацию». Категорически запретили использование грузовых машин вместо легковых. Немалое значение имели регулировка моторов, недопущение «холостых» пробегов, обучение водителей лучшему управлению машиной. Но самым эффективным способом экономии горючего было… быстрейшее восстановление железных дорог. Опытным путем мы установили, что каждые 100 километров восстановленных железных дорог в сторону линии фронта сокращают расход горючего на тысячу тонн. Поэтому командование не скупилось на оказание всесторонней помощи железнодорожным войскам.
15
Подсчет сделан автором.
16
История второй мировой войны 1939–1945, т. 9, с. 43.