Вляпалась!

— Добавим тебе очарования. Итак, записывайте. — Махнула портнихе. — Нам нужны рюшки и глубокое декольте.

— Куда записывать? — Вера подбоченилась. — Я шью вообще-то, а не бумагу мараю!

— Тогда запоминайте. Длиной чуть выше колен, вот досюда, — указала на пухлые ляхи принцессы. — А на талию присобачиваем какой-нибудь пояс с побрякушками. Чтоб звенело да посильнее. Ясно?

Пока я фантазировала на тему вечернего наряда, в спальне стояла гробовая тишина. Портниха выпучилась с помесью ужаса и непонимания; принцесса едва сдерживала истерику. Плечи её содрогались в беззвучном смехе, но лицо было абсолютно серьезным.

— Какой у тебя размер ноги?

— Сорок четвертый, — скромно уточнила Виктория.

— Тогда добавим туфли с острым носом. Без каблука, — пососала нижнюю губу, примеряясь. — О, и черные колготки со стрелками сзади. У вас продаются колготки?

— Угу, — Виктория всхлипнула от смеха, — мы покупаем их у ваших поставщиков.

— Супер! — Я захлопала в ладоши. — Вера, приступайте к измерению невесты.

И уселась на мягкую перину, в которой тут же утонула.

— Милейшая госпожа, — мялась портниха возле невозмутимой принцессы, — я не смею осуждать ваш выбор приближенных лиц, но смею подозревать: эта девица не собирается выдавать вас замуж.

— Ой, ну что вы! — Виктория приложила ручку к губам. — Думаю, вы ошибаетесь, милая Вера. Полина — талантливый маркетолог, я ей полностью доверяю. У неё особый подход к моей женитьбе.

Ага, и называется он: «Фиг вам, а не женитьба».

Мы разошлись к обеду, и портниха ещё долго стенала, мол, кто ж так обдурил несчастную простушку-принцессу, что она пригрела на груди змею подколодную.

Я тоже захотела порадовать себя, поэтому пробежалась по российским бутикам (предварительно наменяв золота на рубли) и купила элегантное платье с лифом, расшитым бисером. Узкая юбка в пол облегала ноги и визуально удлиняла их. Ну а туфли с красной подошвой от очень известного бренда, на которые я раньше разве что облизывалась, дополнили образ роковой красотки.

Довольная как слон я вернулась в замок.

В моей спальне было что-то не так. Я не совсем понимала причину тревоги, но спина взмокла, и виной тому был не подъем по лестнице и не тяжелые пакеты с покупками. Наконец, взгляд упал на покрывало. Поверх того лежал лист желтой бумаги, примятый спелым апельсином.

«Ты следующая, проваливай».

Следующая за кем?..

Не переставая дрожать, я повертела письмо в пальцах, обнюхала апельсин, но ничего не обнаружила. Надо мной глупо подшутили или стоит свалить в Россию, покуда не огребла? Ещё и фрукт этот злополучный, который только добавлял нервозности. Дело в том, что у меня сильная аллергия на любые цитрусовые. Помнится, по детству смолола килограмм мандаринов, после чего меня увезли в предобморочном состоянии.

Кому-то известно об этом?..

Бред. Чем я не угодила местным обитателям?

Ладно, покажу письмо Виктории — та посоветует, что делать.

Тряхнула головой и хотела повесить платье на плечики. Но едва распахнула дверцу шкафа, как на меня что-то повалилось. Не что-то — кто-то! Вот что было необычно: перед дверьми не сторожил охранник, потому как он мертвый с перерезанным горлом валялся в шкафу. Я оттолкнула недвижное тело от себя. Руки, одежда, даже лицо — всё окрасилось бурым. Завоняло железом.

Платье выпало из ослабших пальцев и укрыло собой мертвеца.

5.

Мамочки!

Перед глазами поплыло. Не в силах смотреть вниз, я выбежала из спальни и понеслась по коридорам. Замок как будто вымер.

— Кто-нибудь! — верещала я, спотыкаясь на каблуках. — Помогите!

Меня отловил молодой прислужник и попросил успокоиться. Бесполезно, я вырывалась из его захвата, вопила, а слова никак не складывались в предложения. Затем придворный целитель влил в рот жидкость, по вкусу напоминающую мятный сироп, и на глаза опустилась пелена. Я слабо различала голоса, не могла ни пошевелиться, ни заговорить. Когда состояние полудремы прошло, меня с пристрастием допросил хранитель покоя королевского двора. Кажется, он был главным по стражникам в городе и бдительно оберегал покой не только короля, но и всей столицы. Я отвечала на однотипные вопросы, и под конец страх перерос в раздражение.

Да сколько можно мусолить одно и то же?! Человек погиб, меня собираются пустить в расход следующей. Есть ли разница, с какой стороны одеяла лежало письмо?!

— Важна каждая мелочь. Кто-то не желает видеть вас при королевской семье, — заявил хранитель.

«Да ладно?!» — окончательно разъярилась я этому тупому умозаключению. Мне-то казалось, это такой неординарный способ познакомиться. Ан нет, угроза.

— Очевидно, что вы правы, — буркнула я, укутываясь в плед.

Озноб не проходил, пальцы тряслись так сильно, что я не могла удержать в них кружку с настоем.

— Вы кому-нибудь сообщали о том, что не переносите апельсинов?

— Нет.

— Точно? — посмотрел он выразительно; так смотрят на недалеких девиц, которые путают право и лево. — Мало ли случайно обмолвились.

— Как можно о таком обмолвиться случайно? — огрызнулась я. — «Какой замечательный сегодня день, кстати, при виде апельсинов у меня отекает горло». Я прекрасно помню, что и кому рассказывала.

Хранитель покоя тотчас сбавил обороты и даже смущенно почесал в затылке.

— Ну, зачем же так нервничать. Мы найдем преступника.

— Надеюсь.

Тело вынесли и комнату вычистили, но возвращаться в место, залитое кровью, я наотрез отказалась. Принцесса предложила любое помещение на выбор (хоть кладовку, главное, чтобы я перестала биться в истерике). Самой симпатичной оказалась маленькая спаленка на первом этаже, окна которой выходили в сад. Туда-то я и заселилась. Странно, что она пустовала до сего дня — и планировка, и цветовая гамма радовали глаз. А главное — близко к улице. Ко мне приставили двух новых стражников, на дверь и окна навесили предупреждающие чары. За мной даже пообещали установить круглосуточное наблюдение, только бы я осталась в Иссе.

— Не переживай, Поль, всё будет хорошо, — по-дружески убеждала Виктория.

— Понимаешь, до сегодняшнего дня меня никто не пытался убить, — ревела я навзрыд. — И охранник… жалко его…

— Зато меня пытались неоднократно, — пожала плечами она. — Как видишь, жива-здорова. Стража знает, на что идет, мы никого не принуждаем. А раз он погиб — значит, не сумел выполнить приказ короля.

Не сильно убедительно, но за неимением лучшего — сойдет. Кроме того, охранник вызывал во мне спорные чувства. Его маслянистый взгляд и зловещая ухмылка на губах… бр-р… В любом случае, смерти он не заслуживал.

В общем, я потихоньку отходила и осваивалась в новых покоях. Но на третьи сутки поняла, почему не нашлось желающих занять комнату. Днем, чаще после обеда, за стеной слышались вскрики и стоны. В первый раз я решила, что это происки разыгравшегося воображения. На второй — прижалась ухом к стене, а после вылетела из спальни и долго бродила по парку, переводя дыхание. На третий докумекала, что комната прилегает к темнице. Когда меня пришел проведать Дим, я оптимистично заявила, что не намерена больше слушать эти вопли.

— Какие? — он напрягся.

— Там, за стеной. Я понимаю, у вас тут дурные нравы и прочее беззаконие, но хватит уже измываться над людьми!

Дим почесал за ухом и сказал:

— Я всё проверю.

Он вернулся спустя пятнадцать минут и хриплым голосом спросил:

— Ты что-нибудь слышала?

— Когда?

— Сейчас.

Я покачала головой.

— Вынужден тебя разочаровать: это, как вы называете, галлюцинации. Я орал прямо в стену минут пять, а тебе хоть бы хны. Нет у нас там никакой темницы, мы же не нелюди какие-то, чтоб прямо в замке пытать преступников. — Только я выдохнула, как он добавил: — Для этого есть специально оборудованные пыточные камеры при тюрьмах, — и гаденько хихикнул, заметив, как я побледнела. — Шучу. Ты в цивилизованном обществе. Полина, прекращай себя накручивать.

Конец ознакомительного фрагмента.