Против часовой стрелки

Вновь запахло гарью. После небольшой площади, где мы увидели следы стоянки крупной группы, дорога пошла вверх. Массивы из деревьев по обе стороны дороги вели себя вежливо и к нам не лезли. Это место следовало преодолеть быстрее, неизвестно, какая изменённая эволюцией тварь могла поселиться в этих фиолетовых зарослях. На перекрёстке объехали брошенную фуру с европейскими номерами.

Михалковская улица началась с моста через железнодорожные пути. После перекрёстка висел знак «Пересечение с трамвайной линией». Зачем обратил на него внимание? Просто нелепо он смотрелся в мире, где всем плевать на правила.

Странно, но путь через бывшую столицу нам давался относительно легко. Я напрягся в ожидании появления какой-нибудь твари. После моста мы увидели рельсы и одинокий трамвай, застывший на повороте.

Движение в одном из окон дома с надписью «Коптево» мы заметили одновременно. Словно кто-то высунулся, но его затащили обратно.

– Тормози, – сказал я.

Ира остановила КамАЗ. Я поднял «Вал» и приник к оптике. Занавеска на третьем этаже и впрямь колыхалась.

– Очередной местный житель? – спросила супруга.

Проверять, кто там спрятался, желания нет. Если и вправду очередной человек, который надеется на лучшее, то можно и пулю схлопотать. Если измененный, то попросту время потеряем.

– Ты решил до Трёшки, а там спуститься до Кутузовского? – Ира задумчиво смотрела на трамвай. – Мне кажется, что на Трёшку лучше не соваться. Помнишь же, в прошлый раз мы видели…

Года три назад мы были в одной из подмосковных баз – в Суханово. Сейчас этого лагеря не существует – прошлым летом всех выкосила неизвестно откуда появившаяся оспа. Выполняя для них одно из заданий, мы видели заторы на Автозаводском мосту, часть из которого, кстати, ещё и обвалилась.

Третье транспортное кольцо вообще своеобразный Рубикон для выживших. Мало людей, которые побывали за ним и вернулись обратно. Каждый из них рассказывал немыслимые басни. Раньше мы не обращали на них внимания, даже когда нам говорили, что в центре столицы живёт хорошо вооружённая группа людей. Недавно получили подтверждение этой информации.

А ещё мы узнали, что именно охраняет эта группа людей. И ради того, чтобы добраться к этому объекту стоило рискнуть не только нашим КамАЗом, но и собственными жизнями.

– А как мы можем на неё не соваться? – посмотрел на супругу. – Хочешь-не-хочешь, а придётся.

Ира тяжёло вздохнула. Тогда, возле «Тульской», нам пришлось крепко повоевать с изменёнными, поэтому воспоминания остались не самые приятные.

– Поехали, – сказал я. – Хватит здесь торчать, как прыщ на лбу. Если бы там кому-нибудь требовалась помощь, мы бы уже об этом узнали.

Едва мы тронулись, как стекло на третьем этаже разлетелось вдребезги. На проезжую часть упала табуретка. Окружающую тишину разорвал женский крик:

– Помогите! Пожалуйста!

Саму обладательницу голоса мы не увидели. Но в том, что она обычный и нормальный человек нет сомнений. Изменённые не могут говорить. При самом лучшем раскладе способны повторить звукосочетания «Угу» или «Ага». На большее их речевых способностей не хватает. При этом друг друга они как-то понимают. Подозреваю, что у нового вида людей, со временем, разовьётся полноценная телепатия.

Первое, что пришло в голову – ловушка. Слишком звонкий голосок, слишком странное место. Вообще слишком всё не так. Рассчитано на героев, у которых в головах засело, что рыцарь всегда должен прискакать на белом коне и убить злого дракона.

– Надо помочь, – супруга так демонстративно дёрнула ручник, что у меня не осталось сомнений в её намерениях. Она перебралась в кунг. Я направился следом. Ира достала из оружейного шкафчика автомат. Она любила «Абакан» за отсечку в два патрона. Человека он валит с первого раза, вне зависимости в броне тот или нет. Изменённого хотя бы затормозит. Останавливающее действие этого автомата переоценить невозможно. Когда-то мы потратили много усилий, чтобы достать его. Зато потом ещё один, в прямом смысле слова, свалился нам на голову. Чуть не пришиб меня. Мы так и не выяснили, кто тот шутник, швырявшийся автоматами в Грозном, с высоток на Умара Димаева. И вообще человек или новый изменённый? Обычно они так балуются. Швыряют из окон чем попало. Почему «новые»? А потому, что у бывших людей стираются и первичные и вторичные половые признаки. А новые изменённые рождаются без них. Не знаю людей, которые хотя бы догадываются, как изменённые размножаются без половых органов. Может быть, эта загадка когда-нибудь и решится, но нас здесь уже не будет.

Этому бы швыряльщику вообще цены не было, кидайся он в нас ещё и патронами. Оружия мы тогда собрали много. Так как в постапокалиптическом мире это самая твёрдая валюта (не считая патронов), то деньгами нас тогда обеспечили основательно. Долго мы меняли автоматы и пистолеты на патроны, еду, медикаменты и прочие блага канувшей в Лету цивилизации.

Я задраил башню. Дозарядил магазин «Вала». В задние карманы джинсов сунул по снаряженному магазину. Терпеть не могу разгрузки и прочую военную экипировку. Была б моя воля, вообще бы к оружию больше не прикасался.

В какой-то момент, когда мы устали от всего. Уехали далеко-далеко от обжитых мест, чтобы навсегда забыть о цивилизации, изменённых и о том, что мир изменился. К сожалению, из этой затеи ничего не вышло. Мутировавшие флора и фауна всюду. В современном мире никогда не знаешь, во что может превратиться обыкновенная мышка. Например: если раньше слово «кошка» ассоциировалось с чем-то маленьким, мягким, мурчащим и тёплым, то теперь выражением ненависти служит фраза: «Чтобы тебя кошка сожрала».

– Учти: есть вероятность, что это засада, – сказал я.

– Это не засада, – Ира перекинула автомат за спину. На бедро привесила кобуру с ПМом. Как сама называла – оружие последнего шанса. Также, как и я, запихнула в задние карманы по снаряженному магазину. Двойной, связанный изолентой, вставила в окно ствольной коробки. – Я уверена, что это не засада.

Несколько раз её чутьё нас спасало. Но тут речь шла о помощи другим. Даже в старом и привычном мире пользовались человеческой добротой, например профессиональные нищие. В современном обществе мчаться кому-то на помощь – занятие безрассудное и глупое. Вероятность того, что попадёшь в засаду пятьдесят на пятьдесят. Однако мы всегда приходили на помощь. Позывной «Ангелы жизни» просто так не дадут.

Требовалось исключить возможных снайперов, которые только и ждут, когда мы отойдём от бронированного грузовика, чтобы поговорить с нами громоподобными голосами СВДшек.

– Держись, – приказал жене.

Перебравшись через резиновое соединение в кабину, положил «Вал» на «торпеду». Двигатель тихо порыкивал, словно засыпавший котёнок. В разбитом окне никакого движения. Лишь висит белая гардина. Никаких признаков того, что за нами наблюдают, не заметил. Если здесь устраивали комедию-постановку, то…

Тут сообразил, что не клеится в моих подозрениях. Стекло-то разбили. Вряд ли они потом пригласят мастера вставить новое. А будь это постоянный пункт засады, тут уже все окна должны быть выбиты. Ира права – это не засада.

Двигатель зарычал, когда я нажал педаль газа. На парковке возле пристройки-магазинчика, на поржавевших дисках, стоял полуразобранный синий грузовичок с раззявленными дверьми. Без труда его обогнув, въехал во двор по пешеходной дорожке. Шлагбаум снесли задолго до нас, забор пришлось смять. Надеюсь, жильцы не обидятся. Металлические двери подъезда закрыты. Я остановил тяжёлую машину. Осмотрелся на предмет изменённых.

Ира перебралась в кабину.

– Будь начеку, – бросил я.

Подхватил «Вал» и выскочил из машины. Дёрнул ручку подъездной двери – закрыта. Словно электромагнит до сих пор работает. Но, скорее всего, изнутри её попросту привязали к перилам. На окнах первого этажа решётки. Появилась мысль пробежаться вокруг дома, может не везде они есть. Выкинул её из головы – нечего маячить перед изменёнными. Какова вероятность, что окружающие подвалы чисты от них? Правильно – крайне низкая.