Страница 73 из 76
— Надеюсь, мы еще удостоимся чести вашего посещения, мадам, — осторожно осведомился Феликс.
Карвала остановилась на пороге и, обернувшись, посмотрела на него. Вынув изо рта сигару, она усмехнулась.
— О, я вернусь! Можете на это рассчитывать. Феликс стоял, хмуро уставясь на дверь, захлопнувшуюся за Карвалой.
— При ней я так хорошо себя чувствую! — счастливо вздохнула Филлис.
— А я — нет. Она похожа на труп.
— Филти!
Феликс вышел и разыскал сына.
— Хелло, малыш!
— Привет.
— Что она тебе говорила?
Теобальд пробормотал нечто нечленораздельное — Феликс смог уловить только заключительное: «… това баба!»
— Полегче, сынок! Чего она хотела?
— Чтобы я ей кое-что пообещал.
— И ты обещал?
— Нет.
— А что ты должен был пообещать?
Но Теобальд уже не слушал.
После позднего, приятного ужина в прохладном саду Феликс лениво включил новости. Некоторое время он рассеянно, вполуха прислушивался и вдруг позвал:
— Филлис!
— Что?
— Иди сюда! Скорее!
Когда она вбежала, Гамильтон указал на мерцающий и разглагольствующий ящик.
— … дам Эспартеро Карвала. Кажется, она умерла мгновенно. Предполагают, что она споткнулась, входя на эскалатор, поскольку, упав, она прокатилась по всему маршу. Ее будут долго вспоминать — не только благодаря многолетней деятельности в Совете Политики, но и…
Филлис выключила приемник. Заметив на глазах жены слезы, Гамильтон удержался от реплики, которая у него едва не вырвалась — насчет той самонадеянности, с какой Карвала пообещала, что обязательно вернется.
Гамильтон не видел смысла в том, чтобы снова вести Теобальда к Джейкобстейну Рэю; он чувствовал, что там уже возникла стойкая антипатия. Однако исследованием телепатии занимались и другие — Феликс выбрал группу и представил Теобальда ее членам. Он был убежден, что первоначальная ошибка заключалась в том, что исследователи пользовались примитивными методами, рассчитанными на детей этого возраста. На этот раз Теобальду постарались объяснить, что именно собираются предпринять исследователи — и начали работу прямо с тестов, предназначенных для взрослых.
Он действительно способен был делать то, что от него ждали, — вне всяких сомнений. Однако исследователям встречались и другие, не менее ярко выраженные случаи, и руководитель группы предостерег Феликса от избыточных ожиданий — поскольку телепатические способности детей имеют тенденцию с возрастом слабеть. Феликс и сам знал это. Но Теобальд мог — мог читать мысли, по крайней мере, в пределах условий, заданных экспериментами.
Феликс связался с Морданом и поделился своими сомнениями. Не считает ли Арбитр, что Теобальд — мутант?
— Мутант? Нет, я не располагаю данными, чтобы так думать.
— То есть?
— Мутация — термин чисто технический. Он применим только к новым характеристикам, которые, согласно менделианским правилам, могут быть унаследованы. В данном случае я не вижу ничего подобного. Сначала определите, что такое телепатия — и тогда я вам скажу, может она являться наследуемым признаком или нет. Правда, скажу лет этак через тридцать.
Что ж, можно и подождать. Достаточно и того, что Теобальд является телепатом — по крайней мере, на сегодня.
Тем временем задуманный регистратор телепатических явлений — потомок созданного на Плутоне «детектора жизни» — начал давать первые обнадеживающие результаты. Устройство было сдублировано в лаборатории холода, расположенной на окраинах Буэнос-Айреса, и работало ничуть не хуже, чем на Плутоне. Как только исследователи поняли направление работ, прибор был значительно усовершенствован — и это привело к новым серьезным трудностям.
Одну из этих трудностей устранили довольно необычным путем. Реагируя на присутствие чувствующих существ (растения и низшие формы животной жизни для него не существовали), прибор еще отнюдь не стал подлинным телепатом; он пока мало что мог. При опытах присутствовала кошка — неизвестного происхождения, самопровозгласившая себя талисманом лаборатории: каким-то образом она здесь появилась и вступила во владение. Как-то раз оператор отступив на шаг — случайно наступил кошке на хвост. Ей это не понравилось, и она высказалась.
Аппарат в это время работал в режиме приема, и сидевшему за ним технику случившееся понравилось ничуть не больше. Он с криком сорвал наушники, объясняя, что «оно завопило».
Дальнейшие эксперименты показали, что прибор особенно чувствителен к возмущениям таламуса, вызванным внезапными и сильными эмоциями. Спокойная жизнедеятельность мозга оказывала на него заметно меньшее воздействие. Ударять человека по пальцу не имело смысла — он ждал этого удара и затормаживал реакцию, пропуская ее через «охладитель» лобных долей. А нужны были сильные и подлинные эмоции.
Немало кошачьих хвостов пострадало с тех пор — их обладателям поневоле пришлось пожертвовать душевным спокойствием во имя науки.
С самого начала беременности Филлис у Теобальда возникла странная антипатия к обществу матери. Это расстраивало ее. Феликс пробовал уговорить сына.
— Послушай, малыш, — убеждал он, — разве мама не добра к тебе?
— Да, конечно.
— Так в чем же дело? Чем она тебе не нравится?
— Она мне нравится, правда… но мне не нравится она, — Бальди показал, и смысл жеста не оставлял сомнений.
Шепотом Феликс поспешно проконсультировался с женой:
— Что скажешь, Фил? Я думал, мы еще не сообщали ему этой новости?
— Я — нет.
— А я и подавно. Может быть, Клод?.. Хотя нет, Клод не проговорился бы. Хм-м-м… Остается лишь один способ, которым он мог узнать… Самостоятельно.
Нахмурившись, Гамильтон смотрел на сына. «Не очень-то это удобно, — думал он, — иметь в собственной семье телепата… Мажет быть, это пройдет… частенько проходит».
— Надо вы разобраться нам с тобой, Теобальд.
— В чем?
— Скажи, это сестренка тебе не нравится?
Сердито посмотрев, мальчик кивнул.
«Возможно, это просто естественная ревность. Ведь до сих пор он всю жизнь чувствовал себя пупом земли», — подумал Гамильтон и продолжал:
— Послушай, малыш, не думай, будто появление сестренки изменит отношение папы с мамой к тебе.