Страница 8 из 19
Около двух часов ночи, поплескавшись с Уилсоном еще и в джакузи, Ксюша, расплатившись и дав Насте пару смятых крупных купюр, уволила негра до утра. На профессиональном сленге стрип-клубов это означал просто стриптиз на дому у клиентки. Истомилась по сильному мужскому телу и хочешь не просто стриптиз? Ну, это как договоришься с исполнителем. Точнее, он всегда «за». Весь вопрос, сколько это «за» будет стоить.
– Куда едем? − в салоне автомобиля, освящаемого сполохами рекламы, улыбка Уилсона казалась еще более ослепительной.
− На Остоженку, пожалуйста.
Еще раз ослепительная улыбка и джип мягко тронулся с места. Ночная Москва, проплывающая за окнами автомобиля, была великолепна. Освещенные витрины бесчисленных разнообразных магазинов на Тверской, будто сказочная блестящая лента. Лента, состоящая из великолепных тканей дорогих бутиков, украшенная драгоценностями ювелирных магазинов и прочими аксессуарами, которыми полна одна из центральных улиц столицы государства, под завязку набитого золотом, нефтью, газом и прочими полезными ископаемыми.
«Мерседес» свернул на Моховую и покатился вдоль Александровского сада, за спиной которого высилась темная громада Кремля.
«А звезду на башне уже успели отремонтировать», − Ксения, удобно откинувшись на спинку сидения и опершись затылком на подголовник, лениво смотрела за проплывающим знакомым пейзажем.
Неожиданно разболелась голова и острое желание слиться с сильной, горячей мужской плотью, которое она почувствовала в «Красной шапочке», исчезло без следа. Вместо желания она даже почувствовала враждебность к этому, уверенно сидящему за рулем ее «Мерседеса», телу.
«Такой же козел, как и тот, только черный. Только и думают, как бы большему количеству баб всунуть свое хозяйство, а о последствиях не задумываются. А последствия потом разгребаем мы, бабы», − девушка судорожно сжала ноги.
Несколько дней назад у нее тоже было такое желание − свести, сжать ноги, превратить их в одно нераздельное целое, но подножники гинекологического кресла не давали возможность это ей сделать. А потом неприятное чувство металла у себя во влагалище…
Конечно, она тоже виновата. Дотянула до такого срока. Как какая-то дура или неопытная школьница на что-то надеялась. На что? Ведь с самого начала их отношений была понятно, что этот мужчина еще не скоро задумается о семье. Если вообще о ней задумается. Мальчики из «золотой молодежи» те хоть нагулявшись и накуролесившись в университетах и модных западных бизнес-школах, годам к двадцати восьми–тридцати женятся. Надо делать карьеру, а карьера президента банка или какой-нибудь крупной компании подразумевает имидж добропорядочного семьянина. Кто ж доверит свои праведно или неправедно нажитые миллионы какому-нибудь гуляке? А ее Эмиль никаких университетов или бизнес-школ не заканчивал. Средняя школа в Тамбове музыкальное училище там же. Вот и все его университеты. Да дело даже не в образовании. Вернее не только в нем. Ее Эмиль был диджеем и одновременно рэппером от Бога, если, конечно, Всевышний одобряет эту шумную и очень, очень неоднозначную профессию с точки зрения морали. Эмиль, а правильнее, как писалось на всех афишах, DJ Эмиль, а по паспорту просто Паша Концевой, покорил ее своей веселостью и бесшабашностью. Молодые люди, окружающую Ксению, тоже, конечно, были не скромниками и точно не имели философский склад ума. Но если их бесшабашность была от избытка молодости и папиных денег, по бесшабашность Паши была органична, она была талантлива. Эта была бесшабашность поручика Ржевского по сравнению с бесшабашностью молодого аристократа Пьера Безухова.
Ночные клубы, вип-тусовки, где DJ Эмиль был всегда желанным гостем, слились в сплошной веселый и красочный клип. Согласитесь, чертовски приятно, тусуясь где-нибудь в «16 тонн», услышать громкое, на весь зал: «А эту мою новую композицию я посвящаю своей девушке Ксении!» и тебя тут же находит прожектор, ярким световым кругом выхватывая из толпы. Ты в центре и тебе остро завидуют подруги.
Да и в постели Эмиль вел себя также бесшабашно и раскованно. О нем здесь без всякого преувеличения можно было сказать: «Неподражаем». А Ксении было с кем его сравнивать.
Но клип, это не фильм, а любовный роман − не жизнь. Однажды, здорово зажигая в «Б2», в самый разгар веселья, девушку словно током ударило: «У нее уже как месяц назад должны были быть месячные!»
Завтра день сорвется в пропасть
Не пропасть уже везенье
Не растаять снегом на губах
Удивиться, как проснуться
Убежать не обернуться
Отражаясь кем-то в зеркалах
«О, Господи!! − Ксения замерла, а ни на кого и ни на что не обращающее людское море продолжало бушевать под ритмы модной песни.
– Ксюх, что с тобой?
– Паша, у меня уже давно должны быть месячные…
– Ну ты даешь, подруга, предохраняться же надо!
А потом две полоски на тесте на беременность как две полоски на плейере − пауза. Красочный и веселый клип замер…
DJ Эмиль потребовал, чтобы Ксения сделала аборт. В конце концов девушка согласилась. Она еще пару дней отнекивалась, но это было для соблюдения обязательного ритуала − Ксения девушка приличная из приличной семьи. А приличные девушки аборты не делают. Они рожают и растят наследников приличных семей, будущих банкиров, бизнесменов и топ-менеджеров. Потом она еще две недели думала, как сообщить об этом родителям. Скрыть это от отца, вице-президента банка «Мост-сити» не могло быть и речи. Все равно, рано или поздно узнает. Москва − это большая деревня, где утаить какую-либо тайну почти невозможно. А эту тайну уже знают даже не два, а три человека. Третьим была Настя, закадычная подруга Ксении, с которой она еще сидела за одной партой в школе. И не дай бог, если какой-нибудь пронырливый журналюга из раздела светской хроники одной из бесчисленных бульварных газетенок разнюхает эту историю и тиснет в свой желтый листок или на сайте выложит? Отец ей такого не простит. Это же ударит по его престижу! Впрочем, рождение вне брака ребенка от какого-то там диджея и рэппера − удар по престижу не меньший. Вот ухватившись за эту мысль, как за спасительное бревно, Ксюша пошла каяться родителям.
Скандал дома, конечно, был грандиозный. Но доченька все правильно рассчитала − вице-президенту банка такой внук или внучка были ни к чему. Поэтому небольшая пачка денег в твердой валюте, несколько неприятных минут в операционной и прибавление в семье Козиных отложилось на неопределенное время. Потом был разговор Козина-старшего с Эмилем, которого черный шестисотый «Мерседес» подхватил у входа в «Зону», куда диджей шел развлекать публику своими песнями и композициями. Разговор был коротким:
– Возле Ксении я тебе больше никогда не вижу. Это раз. О том, что у Ксении должен был быть ребенок от тебя − никому ни слова. Это два, − банкир щелкнул замками портфеля, который лежал у него на коленях.
Паша невольно посмотрел туда и увидел толстую пачку долларов.
– Да зачем, я и так… − потянул он.
– Это не тебе, − усмехнулся банкир, уловив блеск в глазах парня. − Это предназначается тому, кто закатает тебя в бочку с бетоном и устроит на дно Москвы-реки, если ты не будешь молчать. Или ты предпочитаешь Яузу?
Замки портфеля вновь звонко щелкнули.
– Я… я буду молчать.
«Мерседес», тем временем, уже проехав Маховую, выкатился на Волхонку.
– Остоженка, хорошая улица, − услышала она голос Уилсона, прерывающего ее воспоминания. − Можно каждый день Кремлем любоваться или Храмом Христа-Спасителя.
– Да, коротко ответила она.
«Тебе, негру-стриптизеру, конечно, православным храмом любоваться в самый раз, − девушка почувствовала, что ее прямо-таки захлестывает волна ненависти к своему спутнику. − Э-эй, подруга, а ну сбавь обороты. Уволила парня на всю оставшуюся ночь. Заплатила кучу бабок за это. А сейчас разговариваешь с ним, будто с охранником ночного клуба. Тебя, Ксюха, не поймешь».
– А ты мягко машину водишь, мне нравится, − девушка выдавила из себя улыбку.