Обольстительная леди Констанс

В очередной раз она поймала себя на том, что стоит в любимом месте на палубе, смотрит в пространство и думает о будущем.

«Мне следует решить, как добиться того, чтобы моя семейная жизнь не превратилась в пожизненное заточение в тюрьме», – сурово сказала она себе. Сердце у нее упало. Она не хотела представлять, что ее ждет. Нет смысла искать светлые стороны в чем-то настолько мрачном. Впереди у нее еще три недели плавания. Три последние недели свободы, еще три недели, когда она может наслаждаться сказочным зрелищем, разглядывая звезды, – «Кент» шел под незнакомым небом, они пересекли экватор, очутившись в Южном полушарии. Вскоре они еще раз пересекут экватор и вернутся в Северное полушарие.

Конечно, именно сегодня было бы трудно разглядеть в телескоп что-нибудь интересное, подумала Констанс. Облака сливались в одну плотную массу. По краям масса была цвета потускневшего олова, а посередине – темно-серого. Матросы сновали по палубе, готовясь к буре. Прежде спокойное синее Аравийское море, где на волнах плясали светлые, как облака, барашки, постепенно превращалось в бурлящий котел, в пенящуюся массу, которая готова была поднять «Кент» высоко над горизонтом, а в следующий миг швырнуть его в пучину.

Констанс встала у грот-мачты, и все равно брызги попадали ей на лицо и дорожное платье. Над ней, ужасающе высоко на марсе стоял марсовый и отчаянно жестикулировал, подавая знаки экипажу.

– Спускайтесь-ка лучше в каюту, ваша светлость, – посоветовал ей один из офицеров, пробегая мимо. – Мы направляемся в укрытие, к берегу, но не уверен, что нам удастся обогнать шторм.

Корабль опять нырнул вниз. Мачта над головой Констанс угрожающе заскрипела. Босые матросы бегали по мокрой палубе, спеша вывести огромный трехмачтовый корабль в более спокойные воды. Матросам помогали военные, солдаты Тридцать первого пехотного полка, которые направлялись к месту службы в Индию. Из гражданских лиц на палубе осталась одна Констанс. Жены и дети военных и еще двадцать пассажиров сидели в каютах, в тепле и сухости. В их числе была и миссис Пикок, жена торговца тканями, едущая к мужу, которой папа заплатил за то, чтобы она в пути была компаньонкой Констанс и охраняла драгоценную репутацию дочери.

Может быть, лучше действительно присоединиться к остальным? На палубе стало опасно, но вместе с тем и невероятно весело. Веяло настоящей свободой. Констанс нашла место понадежнее под грот-мачтой и встала так, чтобы не мешать экипажу – и чтобы ее почти не было видно. Брызги соленой морской воды обжигали ей кожу. Волосы выбились из прически, хлестали ее по щекам, закрывали глаза. Ветер усилился; он ревел и свистел. Скрипели снасти, хлопали паруса. Корабль словно выражал буре протест.

Брызги превратились в густой туман; сквозь него Констанс различала лишь туманные очертания снующих по палубе матросов. «Кент» резко накренился на левый борт, и ее выбросило из укрытия; она заскользила по мокрой палубе. В последний миг она ухватилась за канат. На палубу обрушилась настоящая стена воды. Вцепившись в канат, Констанс озиралась по сторонам. Матросы тоже скользили и падали. Корабль снова накренился – теперь на правый борт. Кричали матросы; в их голосах отчетливо слышался страх. Внизу визжали женщины.

В следующий раз, когда «Кент» накренился влево, опасно близко к воде, Констанс решила, что они перевернутся. Каким-то чудом судно выпрямилось, но почти сразу же затрещала бизань-мачта. На палубе начался хаос. Крики. Треск рвущегося холста. Грохот падающих обломков. Грубые, отчаянные возгласы матросов, которые пытались спасти корабль, пассажиров и себя. Торопливое шлепанье босых ног по палубе. И над всем – рев и грохот моря, доказывавшего свое превосходство. Пошатываясь, как пьяный, корабль летел к берегу, в более спокойные воды. Женщины и дети, солдаты и матросы высыпали на верхнюю палубу; они карабкались снизу и льнули к остаткам упавшей мачты, к снастям, к порванным парусам, друг к другу.

Констанс, прижатая к фок-мачте, тщетно пыталась освободить юбки, запутавшиеся в канатах. Своих попутчиков она видела сквозь завесу брызг. Она оцепенела от страха. Внутри осталось лишь одно желание: жить. Решимость придавала ей сил – доказательство того, что ее дух не был ни сломлен, ни приручен.

Она не позволит себе погибнуть! Она крепче вцепилась в мачту; корабль то взмывал вверх, то падал вниз, его крутило и кренило во все стороны. Даже крепкий желудок Констанс не выдержал такого издевательства. Наконец впереди показалась земля, а с ней – обещание безопасности. Шторм либо выдохся, либо остался позади.

Она чуть ослабила хватку, как вдруг переломилась грот-мачта, увлекая за собой фок-мачту. «Кент» лег на правый борт. Констанс выбросило в воду. Перед тем как она упала в море, ее швырнуло высоко в воздух.

Эмират Маримон, Аравия

В отдаленной рыбацкой деревушке она провела около трех недель. Наконец за ней приехали представители местных властей. Констанс наблюдала за ними с берега: большое судно-дау вошло в бухту, служившую гаванью для местных рыболовецких лодок. Узкий корпус блестел от лака и позолоты; на корме имелась закрытая каюта, крыша которой служила верхней палубой. Она тоже была защищена от солнца и непогоды навесом. Над палубой развевался треугольный парус алого цвета.

Деревенские жители толпились вокруг нее. Констанс не хотелось уезжать, но она понимала, что остаться здесь и вести тихую жизнь невозможно. Шторм унес ее обязанности лишь на время, страшное будущее по-прежнему маячило на горизонте. Узкий изящный корабль призван вернуть ее…

Башир, деревенский староста, в чьем доме она жила, церемонно поклонился какому-то важному старику, по виду чиновнику, который сошел на берег, не дожидаясь швартовки. Чиновник был высоким и худым; проницательные светло-карие глаза смотрели из-под пышных кустистых бровей. Аккуратная бородка была заострена книзу. Кон-станс обратила внимание на его костлявые холеные пальцы и болезненное выражение узкого лица, не сочетавшееся с пышными одеждами. Поморщившись, старик театральным жестом развернул свиток пергамента.

– Леди Констанс Монтгомери?

Хотя он произнес ее имя с сильным акцентом, она поняла, что он имеет в виду именно ее. С упавшим сердцем Констанс неуклюже сделала реверанс. Снова заныла рана на голове – жена старосты лишь сегодня утром сняла с нее повязку.

– Добро пожаловать в Маримон. Вы поедете со мной!

Он не спрашивал, а приказывал. Констанс хватило времени только на то, чтобы быстро и сердечно попрощаться, чиновник же отвел Башира в сторону. Через несколько минут она схватила старосту за руки, постаралась как можно лучше выразить глубокую благодарность – и ей помогли подняться на судно.

Констанс сразу же прошла в каюту. Когда подняли парус, ее охватил беспричинный страх. Она понимала, что ведет себя глупо: море было гладким, как стекло, небо над головой голубое, без единого облачка, дул лишь легкий ветерок. И все же, стоило ей ступить босыми ногами на палубу и ощутить, как корабль слегка накренился, она покрылась липкой испариной. Она снова услышала грохот волн, треск мачт и крики пассажиров «Кента». К счастью, чиновник, который сопровождал ее, не докучал ей своим обществом – то ли из соображений приличия, то ли просто потому, что ее присутствие на борту его оскорбляло.

Когда они вошли в порт, солнце уже садилось. Констанс с трудом спустилась на берег и села в крытый паланкин, радуясь, что наконец очутилась на суше. Носильщики быстро понесли ее вперед. Она закрыла глаза и попыталась взять себя в руки. Наконец, носилки поставили на огромном закрытом дворе, освещенном светом тысячи свечей. Старик, который привез ее сюда, уже манил к себе. У нее не оставалось другого выхода: пришлось следовать за ним.

Она брела следом за чиновником по гладким, полированным мраморным полам по бесконечным коридорам. Констанс понимала, что выглядит не самым лучшим образом: кожа обгорела на солнце, рана на лбу напоминала клеймо, босые ноги и грубая бурая рубаха, такая широкая, что в ней уместились бы две такие девушки, как она.