Страна Саша

Поскольку маман так и не нашла мне отцезаменителя, она постоянно нервничала и раздражалась каждый раз, когда я проявлял, как она выражалась, «женские штучки». Тогда она называла меня размазней или рохлей, вспоминала сбежавшего отца, наливала мартини и валилась в кресло. Мама может пить мартини стоя, сидя и лежа. Иногда она пьет мартини прямо из горла, когда расчувствуется. Тогда она выглядит совсем молодо, особенно если напялит эту свою вытянутую футболку с The Killers. Взяла у меня эту майку, когда свои были в стирке, и прикарманила. По-моему, она даже не знает, кто такие The Killers, но майка ей нравится. Может, она так себя мужественнее чувствует?

И не только маман такая. Мне кажется, люди вообще слишком большое значение придают чувствам. В детстве они начитаются про принцев и дюймовочек – и пошло-поехало. И собирают это всю жизнь, как снежный ком. Он растет, а они его холят и лелеют. Вот здесь мы гуляли, здесь пили чай и играли в тили-бом, а это наша любимая лужа. Ведь в книгах и газетах пишут про то, что должна быть вторая половинка и что только вдвоем можно быть счастливыми. Некоторые хватаются за чувство, как за последнюю соломинку, а соломинка на то и соломинка, что недолговечная и слабая. Да, мир просто повернут на чувствах.

И вот я живу, а отца всё нет. И чего толку мне барагозить, делать татуировку или сбегать из дома, когда толком никто ремня не даст. Разве что мама будет колготками махать, после того как мартини выпьет. Вот жалкая картина – рыдающий сын, развлекающийся в комнате с железной дорогой, и мать-истеричка, отчаянно ищущая мужа. Я говорил ей, что не надо специально искать – так мы точно никого путного не найдем, но она не унимается. Все эта дурацкая Нателл.

А вот мамин бзик насчет моего будущего – это уже ее собственная фантазия.

– Какое рисование, Саш? Все эти твои рисунки – это писульки какие-то! Ты что, с ума сошел? На какого художника? Куда? И кем ты потом будешь? Плакаты рисовать в доме культуры? Посмотри на своего этого отца! Музыканта! Никакой художки! Никакой! Сил моих нет! – эту тираду я даже не пытался прервать.

Я продолжал рисовать, и у меня это хорошо получалось. Так думал не только я. Отец Даши – художник в журнале, и она ему как-то показала мои каракули. Он сказал, что вот уровень наберу и он, может, меня даже на работу возьмет в журнал. А пока я думаю, куда поступать учиться дальше, и продолжаю строить игрушечную дорогу у себя в комнате. У меня уже несколько ярусов, фонари ночью горят, и жители уже могут передвигаться по городу. В свой журнал меня мама брать не хочет. Во-первых, рисульки – занятие не мужское. А во-вторых, она даже мысли не допускает, что может по блату что-то сделать для своего сына. В журнале бы сразу зашептались, что вот, она своего сына проталкивает. Все так делают, но только не моя мама.

В общем-то, лето как лето – все ринулись в Турцию и Таиланд, но не нравится мне, что Майкл умер. Не может он умереть, не может детство вот так вот кончиться. Что-то здесь не то.

Когда к нам приходит Нателл, она вечно бросается какими-то психологическими заметками и новостями. А иногда вещает что-нибудь о своих безумных пациентах. У нее специализация – на любви, как она говорит, поэтому она считает себя знатоком этих дел. Иногда развернет журналище и давай зачитывать. Вот и в этот раз пришла вечером, подарила мне кьёркегоровского «Обольстителя» на днюху и распласталась на нашем белом диване.

– Ученые сделали открытие: для того чтобы доставить человеку удовольствие, нужно поглаживать его со скоростью 4–5 сантиметров в секунду, представляете? – допивая мартини, удивилась она.

– Ох, меня бы кто погладил, – вздохнула маман.

– Дорогая моя, вот вернется Алекс из командировки, я тебя с ним познакомлю, – загадочно прочмокала Нателл, выплевывая косточку от вишни.

Люблю наблюдать за женщинами. Вообще, мне кажется, у них не дружба как таковая, а соревнования. У кого кожа лучше, у кого задница арбузнее, у кого грудь больше и всё такое. Одного только не пойму. Мама сама говорит, что Нателл ее порой достает, – так зачем она ей? Всё время сводит с какими-то мужиками. А мама не уродина, сама могла бы кого-нибудь найти. Я уже задолбался ходить на эти тест-драйвы мужиков по наводкам Нателл.

Схема выглядит так.

Шаг первый. Нателл находит кого-нибудь для мамы, или мама сама находит и рассказывает о нем Нателл.

Шаг второй. Они обсуждают друг с другом возможные варианты поведения. Особенно смешно, когда они придумывают всякие уловки. Их послушать, так мужики такие дураки, что на это всё ведутся.

Шаг третий. Мама идет в ресторан или в театр с новой жертвой и старается понять, нравится ей этот тип или нет.

Шаг четвертый. Если мужик ей нравится, она как бы ненароком устраивает так, что в ближайшее время на этой встрече с ним оказываюсь я. Ей важно, чтобы мне новый отец понравился. Если кандидат ей не угодил, она придумывает какую-нибудь отмазку. Увы, пока мне никто не приглянулся. Но я говорю маман, чтобы она не обращала на меня внимания. Это ведь ее жизнь, и пусть делает что хочет. Но она же редактор, поэтому ей нужно, чтобы каждый рабочий материал был утвержден. Только тут я должен утверждать кандидатов. Я редактор мужчин, забавно.

Наконец-то Нателл ушла, и я смог занять свое законное место на белом диване. Маман пришла из кухни с большим бутербродом, и я строго на нее посмотрел. Единственное, в чем я был солидарен с Нателл, так это в том, что наедаться ей по ночам точно не стоит, а то расползется. А тут Нателл ушла, и она расслабилась. Пришлось мне поглощать ее эти вредные калории. Доедаю за ней, а чего не сделаешь ради матери?

Когда я вышел из душа, маман была сама не своя.

– Знаешь, кто звонил? – она нервно накладывала лед в мартини.

– Кто?!

– Ни за что не догадаешься – твой папочка! Вспомнил, что у него есть сын! Нет, вы только посмотрите!

Мартини капнуло на белый диван.

– Объявился через столько лет и глазом не моргнул! Как будто так и надо! Размазня! Как был, так и остался размазней!

– А чего ему надо-то?!

– А ты как думаешь?! Хочет сыграть роль хорошего папочки, который наконец-то осознал свою вину. Смотри – еще приползет со словами «Что я могу сделать для своего сына?».

– И что ты ему сказала?

– Послала его куда подальше – пусть катится на все стороны. Держите меня семеро! Хочет организовать тебе какую-то учебу и забрать в Москву.

– Нормально! Я даже не знаю, хотел ли бы его видеть, а он уже такие предъявы кидает.

– Растишь ребенка одна, а потом объявляется такой вот мистер папочка и играет роль героя, вытаскивающего ребенка из дыры. Опомнился! Может, ему еще красную дорожку постелить?

– И что ты будешь делать?

– А что я должна делать?

– Не знаю. Поговорить с ним. Вдруг он и правда осознал?

– Ага, началось. Теперь и ты с ним заодно?!

– Мам, ты же знаешь, я всегда за тебя был в вашей истории. Я видел, как тебе трудно было, ты же знаешь. Просто мало ли что у него могло случиться. Ну, не знаю…

– Что у него могло случиться? Только приступ старческого маразма. Наверняка бросила очередная телка и ему захотелось, чтобы его кто-то пожалел. Неудачник.

Маман пила мартини, а мне вспомнилось, как она работала в школе и еще официанткой по ночам, чтобы нас прокормить. Конечно, она права. Отец глупо поступил, когда вот так вот исчез и даже не помогал нам. Я, кстати, даже не знаю, как он выглядит. Мне иногда хочется посмотреть, похож ли я на него хотя бы немножко. Да и отца мне хотелось бы. Только не такого на самом деле. Сначала он присылал мне подарки на Новый год, а потом и вовсе пропал. Я сохранил его книжку про самолеты, валяется где-то в шкафу, а больше у меня от него ничего нет. Кроме его клеток каких-нибудь или генов, я в биологии не разбираюсь.

Мама была так расстроена, что даже не обратила внимания на то, как я налил мартини и стал пить вместе с ней.

Не понимаю, как такие разные мужчины и женщины могут быть вместе. Как вообще женщины и мужчины могут сочетаться. Часто такое наблюдаю, что когда влюбленные обнимаются, то женщина смотрит в объятия или на мужчину, а мужчина – куда-то вдаль. В этом, видимо, и есть наше главное различие, разве нет?