Химеры картинной галереи

После второго разрыва у Надежды и Марка установились ровные отношения, которые считались дружескими, но по существу таковыми не были. Фридманович по-прежнему ревновал Надежду к Астраханскому, считая ее своей.

Оставив Надежду и Марка наедине, Ираида Самсоновна медленно поднималась по лестнице. Фридманович знал эту ее уловку и не начинал разговора до тех пор, пока на втором этаже не хлопнула дверь. Но даже после этого он заговорил очень тихо, потому что был уверен: Ираида Самсоновна не вошла в свой кабинет, а стоит и слушает в коридоре.

– Мне нужно тебе кое-что рассказать, – сказал Фридманович и добавил еще тише: – Наедине.

– Можем пойти в мужскую гостиную или в мой кабинет.

– Только не в мужскую гостиную. После того, что случилось, мне бы не хотелось туда идти.

– Шимаханский умер здесь, в этой комнате, – пояснила Надежда.

– Идем в твой кабинет, – сказал Фридманович, и в тот же момент они услышали, как на втором этаже открылась и закрылась дверь кабинета Ираиды Самсоновны.

Надежда приоткрыла створку окна и закурила. Затянувшись дымом, спросила:

– О чем ты хотел рассказать?

– Меня вызвали к следователю, – сказал Фридманович.

– Зачем?

– На допросе Тищенко рассказал, что вчера вечером я заходил к ним в примерочную.

– А ты заходил? – удивилась Надежда.

– Мне не удалось поговорить с Шимаханским в гостиной, я просил его назначить время для встречи.

– Тогда иди и расскажи все как есть.

– Все как есть я могу рассказать только тебе.

– Не пугай меня, Марк… Ты что-то знаешь?

Он медленно кивнул головой.

– Я слышал разговор Шимаханского с Тищенко.

– Когда?

– Когда шел к примерочной. Тебя интересует, о чем они говорили?

Надежда затушила сигарету и закрыла окно.

– Нет, не интересует.

– Даже если это касается лично тебя?

– Что за бред? – Она остановилась на полпути к своему столу.

– Суть разговора сводилась к тому, что ты ничего не знаешь, и у них еще есть время.

Надежда опустилась в свое кресло.

– О чем я должна была знать?

– Я слышал только часть разговора.

– Где в это время был Воронович?

– Он ждал в фойе.

– С чего ты взял, что они говорили обо мне?

– Шимаханский назвал твою фамилию.

– Возможно, речь шла о матери?

– Он сказал – Надежда Раух.

Надежда взяла карандаш и, размышляя, нарисовала в ежедневнике большой знак вопроса. Потом подняла глаза:

– У меня не было с Шимаханским ничего общего. Что они имели в виду?

– Вопрос не ко мне. Если хочешь, задай его Тищенко.

– Зачем ты мне об этом сказал?

– Чтобы ты сама распорядилась этой информацией. Завтра я иду на допрос к следователю. Мне нужно знать, что говорить.

Надежда закрыла глаза. Фридманович нетерпеливо потеребил ее за руку:

– Опять эта твоя привычка. Только не уходи в себя.

Она открыла глаза и проронила:

– Ты мой адвокат, вот и скажи…

– Об этом разговоре нужно молчать. У тебя не должно быть никаких привязок к убитому.

– Откуда ты знаешь, что Шимаханский убит? – удивилась Надежда.

– Секрет полишинеля. Иначе зачем бы нас всех допрашивали? По своему опыту скажу, что ты в числе подозреваемых номер один. Мне подключаться?

– Подключайся.

– Завтра утром после допроса я переговорю со следователем и затребую для ознакомления твои показания.

– И все-таки… – Надежда заговорила мягко, по-дружески. – Зачем ты напросился на вчерашний прием?

– Чтобы встретиться с Шимаханским.

– Значит, у тебя с ним были дела?

Фридманович вскинул руки, словно предъявляя: они чисты, и сам он кристально честен.

– Никаких дел. Один конфиденциальный вопрос.

– Вижу, что ничего мне больше не скажешь.

– Есть одна информация…

– Говори, – заинтерсовалась Надежда.

– У Шимаханского не было в тот день примерки. Во всяком случае, мне так показалось.

– Тищенко унес туда костюм, и Шимаханский сказал…

– Когда я зашел в примерочную, сразу понял – им не до примерки. Шимаханский оставался в смокинге. Они встретились, чтобы поговорить.

– Даже не знаю, как на это реагировать… – Надежда поежилась. – Поговорить с Тищенко?

– Так он и сказал тебе правду… – Фридманович опустился на колени и обнял сидящую Надежду.

Она сказала:

– Пусти…

– Подожди немного.

– Пусти, говорю, – Надежда попыталась освободиться и встать с кресла.

– Зачем ты меня отталкиваешь?

– Слишком хорошо тебя знаю. Живешь так, как будто лезешь вверх по лестнице. На каждом этаже – новые друзья и нужные женщины. Любовь и дружба для тебя всего лишь обмен услугами.

– Не будь обличительной. Это пошло, – Фридманович уткнулся лицом в ее колени.

Надежда высвободилась и поднялась на ноги. Дверь открылась, в кабинет вошел Астраханский:

– Едешь домой?

Фридманович встал с колен, отряхнул брюки и сделал вид, что не случилось ничего экстраординарного. Направившись к выходу, он проинформировал Надежду:

– По результатам разговора со следователем я тебе позвоню.

Домой Надежда поехала в машине Астраханского, оставив свой автомобиль на парковке вблизи ателье. Понимая, что недавняя сцена не могла не вызвать вопросов, она ждала их от Льва, но он молчал.

В конце концов, Надежда заговорила сама:

– Злишься?

Лев ответил:

– С чего ты взяла?

– Из-за Фридмановича.

– А я должен злиться?

– Нет. Конечно же – нет! – Надежда замотала головой так, что ее длинные каштановые волосы рассыпались по плечам.

Лев усмехнулся:

– Сейчас ты скажешь, что он искал на полу контактную линзу.

– Фридманович не носит линз, – обиделась Надежда. – Зачем подозревать меня в такой низкой лжи?

– Тогда зачем он встал на колени?

– Мне трудно объяснить.

По тому, как резко Астраханский выкрутил руль, Надежда поняла, что он всерьез разозлился.

– Фридманович хочет тебя вернуть?

– Он женат, – не к месту вставила Надежда, и это выглядело так, как будто она его защищает.

– Не буду спорить. Мне это не нравится.

– Мне тоже.

– Тогда я знаю, что следует сделать.

– Прошу тебя, Лев!

– Чего ты испугалась?

– Мне бы не хотелось портить с ним отношения.

– Коряво как-то получается. По-подленькому. Знаешь, что мерзавец, но сохраняешь с ним отношения.

– Фридманович – мой адвокат, и он мне нужен.

– Что ж, дело твое.

– Сегодня он кое-что мне рассказал. Это касается Шимаханского.

– Ну? – равнодушно спросил Лев. Казалось, он не проявляет ни малейшего интереса.

– Марк подслушал разговор Шимаханского с Тищенко. Они говорили обо мне.

– Та-а-ак…

– Речь шла о том, что пока я ничего не знаю, у них еще есть время.

– Больше никаких уточнений?

– Нет. Никаких.

– Что касается Тищенко, давно хотел к нему присмотреться. Впрочем, сейчас тоже не поздно.

– Что думаешь по поводу их разговора?

– Пока никаких идей.

– И все-таки ты обиделся, – расстроенно заключила Надежда.

Астраханский ничего не стал отрицать, просто сказал:

– Звонил Протопопов. В деле появилась улика. В мужской гостиной криминалист нашел пластину с амлодипином. В ней не хватает шести таблеток.

– Что дальше?

– Пока неизвестно.

Автомобиль остановился у подъезда Надежды. Она открыла дверцу и посмотрела на Льва:

– Сегодня ты у меня?

Но он ответил:

– Нет. Я к себе. Мне нужно поспать.

Глава 6

Алмазные россыпи

Было одиннадцать часов утра, когда Надежда приехала в ателье на такси. Охранник открыл дверь и впустил ее в фойе. Она не пошла, как обычно, к Виктории за расписанием примерок, а заглянула в мужскую гостиную, где рабочие настилали на пол ковровое покрытие. Надежда спросила, где их начальник, и они указали на примерочную.

Дизайнер и вправду был там – сидел на диванчике и перебирал накладные.