Под знаком льва

– Что это за молодой человек рядом с внучкой?

Родственники ему объяснили:

– Это Светин жених, они серьезно дружат.

Следователь, опросив Светлану и ее родных, пришел к выводу, что «жених» не знал о местонахождении и существовании похищенных денег, да и алиби у него было (до обеда в тот день он находился у двоюродного брата Андрея Куца), а труп родственники обнаружили в двенадцать часов дня. Версия о его причастности к убийству ничем не подтверждалась. Дело пока висело в воздухе, Макарову было не за что зацепиться, как вдруг через неделю у Белого появился новый мотоцикл «Ява». «Денег он стоит небольших, я работаю, зарплата у меня неплохая, если кто и будет спрашивать, отмахнусь», – думал Белый и каждый день после работы отвозил Светлану домой. Рвать с ней он пока не собирался, да и Андрей приказал: «После этого гоп-стопа Светку люби вдвойне, чтобы не вызвать подозрений». Узнав о покупке, брат был просто в ярости, но назад в магазин мотоцикл не поставишь.

Макаров поднял на работе ведомости по зарплате и узнал, что даже если бы Белый за четыре месяца работы после тюрьмы не потратил ни рубля, все равно бы денег не хватило, а оделся он неплохо. Да к тому же он толком не мог объяснить, у кого занял, говорил: «Деньги одолжил у знакомого, который уехал».

Родители – пьянь, на хлеб нет иной раз, понятно, что деньгами помочь они не могли. На основании этого и прошлой жизни Белого он взял санкцию прокурора на обыск, и профессиональная интуиция его не подвела. При обыске в квартире Белого за иконой, так сказать, в святом месте, были найдены три тысячи рублей, о происхождении которых ни родители, ни он не знали и только развели руками, мол, чуть ли не ангел-хранитель принес. Белого тут же взяли под стражу и посадили в КПЗ. На первых допросах он отвечал, что был без понятия, откуда взялись эти деньги.

Когда Андрей зашел к Беляковым и узнал от родителей об обыске и найденном тайнике за иконой, хмарь на него спустилась ужасная. Надо было срочно что-то делать, то есть подключать отца, ведь он работал в том же отделе. Вечером признался ему в совершенном преступлении и рассказал подробно, в деталях, как все произошло. Тот после услышанного минут пять не мог прийти в себя, был точно в каком-то кошмарном сне, схватил свой офицерский ремень и начал хлестать сына, который изворачивался, бегая по комнате, но бей, не бей – делу не поможешь. Сыну грозили конец учебы и тюрьма, а отцу – увольнение с работы.

– Из дому ни на шаг, – строго приказал отец, – я в отдел и сразу же назад.

Дежурного офицера он попросил, чтобы привели племянника и оставили их наедине.

– Садись, – он кинул на стол пачку сигарет, – закуривай.

Племянник покурил, открыл рот и хотел, было, что-то сказать, но дядька с приказным видом махнул рукой и сказал:

– Не надо мне рассказывать во второй раз, уже все знаю. В преступлении сознался? – продолжал он.

– Пока нет, – ответил Белый.

«Слава богу, можно что-то исправить», – подумал Куц и сказал:

– Значит так, Володя, слушай меня внимательно. Я не знаю, кто там у вас был организатором этого разбоя. Тебе по-любому париться придется, а Андрея в эту мокруху впутывать не вздумай. Тем более ты человек бывалый и прекрасно знаешь, что групповуха дороже стоит, а тебе лишних пару лет сидеть ни к чему, трезво рассуди своей головой. Как думаешь? – и он дружески улыбнулся.

Белый дрожащей рукой докуривал сигарету, уткнувшись взглядом в одну точку, затушил окурок в пепельнице и тяжело вздохнул.

– Да тоже так думаю, – сказал он тихо, но, понимая, что родственники от него теперь зависимы, потребовал: – Только вы мне помогать на зоне будете, чтобы я не голодал.

– Какой разговор, на это можешь надеяться, – у дядьки даже тональность голоса изменилась. – Значит, договорились? – наигранно улыбнулся он.

– Договорились, – выдохнул Белый.

– Вот и порядок, – обрадовался Куц, – скажи только, где в твоем доме положить остальную часть денег?

– Заверните в газету и спрячьте за батареей, – ответил Белый.

Так и условились. Дядька отдал ему оставшиеся сигареты, и дежурный отвел его назад в камеру.

Когда отец вернулся домой, Андрей достал из тайника четыре с половиной тысячи, которыми еще не успел воспользоваться, и завернул их в газету.

– Поехали, – приказал отец, – по дороге все расскажу.

В машине Андрей сидел, как мокрый воробей. Отец начал инструктаж:

– Значит так, я этим алконавтам буду мозги компостировать, мол, как забрали, что почем, а ты тем временем деньги незаметно засунь за батарею в его комнате.

Продуманная им операция прошла успешно. Наутро Белый потребовал следователя, чтобы сознаться в преступлении. Милиционеры действительно нашли вторую половину денег за батареей, проводился следственный эксперимент, и дело было раскрыто. Белый в КПЗ ждал приговора суда. Его приговорили по статье сто второй, часть первая и статье сто сорок шестой, часть вторая к десяти годам лишения свободы с отбыванием срока в колонии строгого режима.

После окончания института отец Андрея, имевший неплохие связи с кадровиком в МВД, отправил своего сына, теперь уже молодого прокурора, для дальнейшей работы в город Анапу, подальше от места преступления. Андрей быстро там освоился, зарекомендовал себя с лучшей стороны, получил через пару лет хорошую квартиру и женился на Тамаре Григорьевне Иванченко. Молодые сразу же приобрели земельный участок и взялись за строительство дома. Жена работала экономистом в райпотребсоюзе. Зарплаты у обоих были хорошие. Андрей не брезговал взятками, так что дом рос, как грибы под дождем.

Брата он тоже не забывал, время от времени отправлял денежные переводы, скорее всего, не из-за желания помочь, а от страха, что тот, обидевшись, отомстит, когда вернется. Белый досиживал свой срок в Челябинске на шестерке. Перед концом срока Куц получил письмо: «Встречай, числа двадцатого мая буду у тебя. Назад в Златоуст возвращаться не хочу. Тем более ты обязан помочь брату, я и за тебя тоже все эти десять пасок топтал». Куц стал подготавливать жену: мол, приедет брат, надо ему помочь определиться, чтобы он пожил месяца два-три. Та, в принципе, не возражала: «Надо – значит помоги».

Двадцать первого мая, часов в семь вечера раздался звонок. Андрей подошел к калитке и увидел перед собой худого, небритого, с темным лицом человека, похожего на его брата. Он аж застыл, глядя на него. Белый заулыбался, показав три железных фикса:

– Что, братан, не узнаешь?

– Вовка, это ты?

– Как видишь, я.

Они обнялись у калитки, Куц глянул по сторонам, и они пошли в дом. Белого сразу же отправил в ванную, дал кое-какую подходящую ему одежду. Жена Тамара накрывала стол для встречи гостя. Конечно же, она знала, что тот не с курорта приехал, а из тюрьмы и, по словам мужа, хочет начать новую жизнь. Тамара после работы устала и за мужским столом долго не засиделась, ушла отдыхать. Белый начал говорить про зону, сожалел, что не смог похоронить родителей – ни отца, ни мать.

– Представляешь, еще и квартиру, падлы, забрали.

– Да мы тоже вот так, потихоньку, живем, – стал прибедняться Андрей.

Белый улыбнулся, блеснул своими железными фиксами:

– Ну, если считать, что этот трехэтажный дом – времянка, то вы тогда даже бедняки, – и оба рассмеялись. – Андрей, на твоей совести сделать мне документы, шмотку козырную, я должен пару месяцев отожраться после зоновской сечки.

– Все сделаем, братан, не переживай. Пару месяцев отдохнешь, и работу подыщу, неужели прокурор города теплого места не найдет, обижаешь, братан.

Белый два месяца толком никуда и не выходил со двора брата. Ел, да пил, да видик сутками крутил. Документы Андрей действительно ему сделал и подыскал вакантное место. Недалеко от побережья в ресторане «Жемчужина» требовался директор, но, не имея диплома, туда было не пролезть.

– А мы давай сделаем так, брат, – предложил Белый, – потянуть эту работу я смогу, я тоже уже не один институт закончил там, – и показал большим пальцем за спину, – а ксиву ты мне нарисуешь, для тебя это великого труда не составит. И все это оперативно надо сделать, чтобы такое место не уплыло из-под носа.