Лес. Книга 1

Хищник был довольно расторопен, когда расправлялся со своей жертвой. Глухарь так и не почувствовал боли – лишь горечь утраты перед последним вздохом, глядя на умиравшую самку, которую он не смог защитить от себя самого.

Мирная жизнь в речной долине при ясном весеннем дне к вечеру стала подавать первые признаки волнения. Потянулась к поверхности реки местная рыба, подрываясь к зависавшим над водой насекомым. Ловко подхватывали на лету свою поживу и ныряли обратно, оставляя после себя всплеск негодующей воды. Напомнили о себе и местные лягушки, повылезавшие на сушу – вдоволь надышаться да перекликнуться между собой на закате солнца, которое вновь затягивало свое прощание.

Не спешил вылезать из воды Нагил, успевший за день приноровиться к повадкам проворного лосося. И теперь ненасытный медведь, стоя в прохладной воде, охотно поджидал очередного неудачника, не справившегося с интенсивным течением своей обыденной жизни.

– Да сколько можно уже! Какой прожорливый.

– Еще бы! Это ты не застала его сразу после спячки, – успокаивала свою негодующую подругу блоха. – Еле на ногах стоял. И в рот тянул все что придется.

– Как холодно здесь стало, – проговорила блоха, содрогнувшись на прибрежном листе кувшинки.

– И опасно. Здесь все как будто с ума посходили.

– Думаю, нам не стоит переживать по этому поводу. Нашего Нагила боятся и уважают не только в лесу, но и за его пределами. Все знают, что он не позволяет себе так нагло использовать свое влияние для корыстных целей, как это делают другие хищники.

– Это точно. Не припомню, чтобы от него доставалось муравьям или пчелам.

– А ты никогда не думала о том, что снисходительность с его стороны не слишком практична как для леса в целом, так и для самого Нагила?

– В тебе совесть заговорила? – ехидно проронила блоха, посмотрев на свою подругу.

– Я не об этом. Мне кажется, Нагил утратил свой хищный инстинкт. И некоторые из обитателей нашего леса не прочь были бы при случае этим воспользоваться.

– Благо для нас, таких сейчас нет в речной долине. Как бы там ни было, он все еще остается медведем. Одним из самых сильных и проворных жителей в этих краях.

Обе блохи посмотрели на Нагила, стоявшего в воде неподалеку от берега. Разбрасываясь брызгами в разные стороны, медведь увлеченно терзал пойманную им рыбу. С грозным видом неуклюжего и наивного самца, которого в нем так порой не хватало.

– Вот разошелся! – воскликнула блоха, обращаясь к своей дружной собеседнице.

Однако той уже рядом не оказалось.

Самая обыкновенная юная лягушка впервые в жизни выбралась на поверхность воды. Залезла на первый попавшийся лист кувшинки – и так повезло. Она ловко расправилась с блохой, застав ее врасплох. Не доставила лягушке трудностей и другая блоха, пребывавшая в оцепенении от страха. Однако чувство насыщения к хищнице так и не пришло. Уж совсем никчемными оказались насекомые, столь вызывающе ведущие себя на глянцевом листке кувшинки.

И вновь всплеск раздался на реке. Плюхнулся в воду передними лапами Нагил и направился к берегу. Добравшись до суши, бодро отряхнулся от воды, вытянув вперед сытую, довольную морду. Со странным для себя чувством облегчения медведь покидал реку в этот раз. Утолил голод, набравшись прежних сил. Но всё никак не мог понять, почему он так комфортно стал ощущать себя в луговых просторах, где продолжал внушать ему свободу западный ветер. И что же родной лес так угнетающе возвысился пред ним?

Располосовали небесное зарево бледные облака перед закатом. Ветер стал показывать характер – не оставлял в покое верхушки рослых деревьев, все ниже приклоняя их в своих причудах. Одна за другой с них летели вниз обветшалые ветки.

Тревожилась сейчас Мара, внимая беспокойным хрипам сосны, на ветвях которой находилось ее гнездо. Сама его постройкой занималась: подобрала надежный сук, натаскала прочных веток, застелила мхом и травой. Места для птенцов было вдоволь в гнезде, с просторным видом, неприступное для хищников. И все равно неспокойно ее материнское сердце перед ненастной погодой. Еще и Нестр на охоте задержался.

– Ты что так долго? – бросила недовольный взгляд орлица на самца, швырнувшего разбитую тушку глухаря в гнездо.

– Давайте налетайте! Проголодались, наверное, – проронил в ответ беркут.

Оттолкнув своего брата, птенец тут же бросился к тушке, попробовав самостоятельно справиться с увесистой добычей отца. Нестр с интересом наблюдал за отчаянными попытками своего старшего сына урвать больший кусок мяса. Раз за разом в клюве проворного птенца оказывались выдернутые перья, однако тот не переставал усердствовать над тушкой. Другой птенец попытался поучаствовать в трапезе, но тут же был атакован своим старшим братом. Увидев это, Мара вырвала своим мощным клювом крыло из тушки глухаря и положила рядом с младшим сыном.

– Ты его разбалуешь, – сердито произнес орел. – Он должен уметь сам постоять за себя.

– Повзрослеет – и постоит, – ответила Мара своему негодующему самцу. Вырвала из крыла кусочек мяса и поднесла к раскрытому клюву птенца. – Лучше подумай, где мы жить будем. Я уже устала здесь вздрагивать каждый раз, как сорвется от ветра ветка или затрещит соседнее дерево.

– Сама ведь хотела поселиться на окраине леса.

– Да, хотела. Но теперь у нас есть птенцы. И для их же безопасности нам лучше убраться отсюда.

– Перестань всякий раз придумывать себе лишний повод для переживаний. С птенцами все время кто-нибудь из нас находится рядом, – промолвил Нестр, оглядевшись вокруг. – К тому же, здесь отличное место для охоты. А эта сосна еще и нас переживет.

Мара промолчала, посчитав беркута сейчас слишком взволнованным и неприступным для принятия каких-либо решений. Нестр привел весомые доводы в пользу их нынешнего места обитания. Но он так и не смог успокоить материнский инстинкт орлицы.

Учуяв прежний запах смердевшего дерева, Марат понял, что он все еще жив. Вернулась и боль, напомнившая хищнику о непримиримой борьбе со своими инстинктами. Увидев сквозь застилавшую глаза пелену волков, Марат попытался встать, однако его тут же вернули на место.

– Вот неуемный! Только недавно при смерти был, – раздался рядом с ним голос матерой волчицы.

– Это он, мама, тебя поприветствовать хотел. Ничего ты не понимаешь.

Еще больше занервничал Марат, внимая хищным голосам над своим порванным брюхом.

– Перестаньте вы! Видите, как он разволновался из-за вас. Дайте ему прийти в себя.

И только этот нрав Марат не спутал бы ни с чьим другим. Он открыл глаза и посмотрел на Селину. И неуверенно завилял хвостом.

– Узнал наконец-таки. А то я уже подумал, что заново придется с ним знакомиться.

– Заткнись, Макс! – дерзко бросила довольный взгляд в сторону своего брата волчица, но тут же вернула с нежностью Марату. – Как себя чувствуешь, дорогой?

– Неловко. Сам не знаю почему, – насторожившись, ответил Марат и отвел взгляд от волчицы.

– Тоже хорошо. Не припомню, чтобы ты робел при общении со мной. Видимо, за твою жизнь мне более не стоит тревожиться.

Марат увлекся перекличкой сопереживавших ему волчьих голосов и сам позабыл о поводе для беспокойства за свою жизнь. Волк приподнял голову, чтобы оглядеться вокруг. Но его вновь вернули на землю.

– Перестань крутиться! У тебя рана только-только перестала кровоточить.

– Как вы здесь оказались? – обратился Марат к приблизившимся к нему волкам.

– Это ты ее спроси, – ответил ему Макс, указав взглядом на сестру. Однако тут же получил по уху от матери.

– Не слушай его, – пролаяла Юстина. – Он все еще не может смириться со своей первой неудачной охотой.

– Неправда! Я знал, что мы не охотимся на этих лосей.

– Отчего же ты тогда погнал их до самой реки? – насмешливо произнесла Селина, посмотрев на брата. – С такой-то прытью. Один лаял за целую стаю.

– Тебе-то откуда знать? Ты вообще здесь была все это время, – огрызнулся юный волк.