Лес. Книга 1

– Что? – забеспокоился самец.

– Ничего, – махнула крылом Ева.

– Ты здесь уже закончила?

– Нет.

– Тогда давай я тебе помогу. А затем вместе отправимся за глиной.

Савелий поспешил запрыгнуть внутрь гнезда и принялся за работу со знанием своего дела. Хотя самке уже и так было понятно: петь у дрозда выходило куда лучше, чем строить.

– Влад, я за тобой не успеваю, – прокричал вдогонку юный трутень своему приятелю, продолжавшему носиться по поляне. – Давай помедленнее.

Окончательно потеряв его из виду, Стас подлетел к липе и уселся на одну из багровых веток, где продолжали набухать нежные почки. Как вдруг увидел перед собой расщелину в стволе дерева, оставшуюся на месте отколовшегося от него сука.

Стас начал осторожно подкрадываться к таинственной дыре. Чем ближе подходил трутень к расщелине, тем неувереннее он чувствовал себя, опасаясь стать незваным гостем в чужом гнезде. И едва ли не при смерти оказался в тот момент, когда в него врезался сзади Влад.

– Смелее! – прокричал он Стасу, который вмиг оказался в мрачной темноте полого ствола липы.

Уловив запах подгнившей древесины внутри, трутень тут же поспешил выбраться обратно на свет, откуда доносилось ехидное жужжание Влада.

– Ну и шутки у тебя! – недовольно прожужжал Стас. – Я там чуть не умер от страха.

– А чего бояться? Если бы в этой дыре жил кто-нибудь, ты бы к ней так близко не подобрался.

– Думаешь, они согласятся перебраться сюда?

– Думаю, что стоит попытаться их убедить в том, что переселение семьи с ветки в дупло положительно скажется как на сезонном взятке, так и на развитии потомства, особенно в зимнюю пору года.

– Тем более и с соседями нам повезло, – поддакнул Стас, глядя на ель, где продолжали обустраивать свое гнездо дрозды.

– С приходом весны поляна не спит даже ночью. Здесь точно не придется нам скучать.

– А мне это даже нравится. Наблюдать за тем, как счастливые птицы делятся с нами своими искренними чувствами, выражаясь при помощи поразительных и гармоничных трелей.

– Этим они обязаны не только своим чувствам, но и своим талантам. Я боюсь даже представить, во что превратился бы наш лес, если бы в нем все подряд начали делиться своими чувствами подобным образом.

– Лес наш разными звуками полнится. И нам ли судить, кому какой придется по нраву.

– Судить не нам, – согласился Влад. – Нам трутнями пристало быть. И это у нас прекрасно получается.

Глава 2

К полудню солнце уже властвовало на небесных просторах, озаряя макушки рослых деревьев в весеннем лесу. Лишь немногие из них стояли приодетыми, поэтому солнечные лучи с легкостью проникали в самые глубинки уязвимой чащи, где продолжала зарождаться новая жизнь.

Не всем по душе пришлось столь радужное настроение весеннего солнца. Недовольны им были в южных краях леса тщеславные ландыши, привыкшие к неприхотливым условиям периода своего цветения. Ютились они теперь скромно в тени хвойных деревьев, уныло повесив бледные цветки в распростертых объятиях заботливых листьев. И только некоторых обитателей леса преждевременное потепление приводило в восторг.

Своеобразный треск, раздавшийся у перелеска, говорил о скором появлении довольно известного пернатого самца, заявившего о себе в этих краях еще при талых снегах ушедшей зимы. Именно тогда Симон схлестнулся с местным глухарем за право иметь почет среди остальных самцов. Этот случай определил его поведение в период токования. Кроме того, Симон унаследовал от своего отца довольно красивый контраст оперения, с характерными переливами металлического оттенка на солнце, что позволяло ему пользоваться успехом у самок. Его ухоженная темная бородка указывала на зрелого самца, внушавшего доверие.

Подбирая под ногами внушительным клювом молодую траву, Симон неторопливо двигался к месту ежегодного сбора глухарей на юге леса, устраиваемого в брачный период. Он не робел отвечать токованием на доносившиеся издали вызывающие звуки соперников, хотя это и несвойственно было ему в обыденной жизни. Инстинкт выживания дисциплинировал Симона в привычной для него среде обитания, но теперь ему хотелось отдаться во власть безразмерного наслаждения своим доминирующим положением не только над понравившейся ему самкой, но и над остальными глухарями.

Из-за ветвей цветущей рябины показался первый из возможных его соперников, однако тому не было никакого дела до Симона. Нахохлив оперение, глухарь продолжил движение вперед, привлекая громким токованием находившихся поблизости самок.

Завернув за рябину, заприметил Симон впереди себя пестрый окрас двух подруг, перешептывающихся между собой. Нахмурив алые брови, глухарь направился в их сторону. Расправил веерный хвост и вдохнул полной грудью, прежде чем самки заметили его. Но не успел глухарь переглянуться с ними, как его внимание уже отвлекла проходящая мимо самка тетерева. Неприметная и, на первый взгляд, скромная, она вряд ли вызвала бы интерес у Симона при иных обстоятельствах. Однако сейчас самка шла в компании своего приятеля, приодетого в роскошное оперение с темным мраморным отливом. Напыщенный вид тетерева с характерно надменными бровями не принуждал глухаря к каким-либо действиям, но Симон вдруг почувствовал, как спутница тетерева становилась все более привлекательной для него. Тяжело взмахнув крыльями, он оторвался от земли и направился в их сторону, примкнув к ближайшему дереву. Довольно шумным выдался для глухаря его кратковременный полет, однако никто не обратил на это внимания. Разве только его новые знакомые самки, проводившие взглядами беспокойного глухаря, в недоумении переглянулись между собой.

Симон преследовал тетеревов до самой окраины леса. Едва показалась перед ними согнутая молодая березка, как самка вдруг остановилась, заподозрив неладное. Она посмотрела на тетерева, однако тот не подавал никаких признаков волнения. Толчок в спину налетевшего сверху глухаря заставил встрепенуться медлительного тетерева, но к тому времени он уже оказался на земле, безнадежно распластав свои изогнутые крылья под гнетом дерзкого налетчика. Испуганная самка тетерева осталась стоять на месте, наблюдая за отчаянными попытками друга выбраться из-под атакующей птицы.

Вскоре самоотверженному тетереву удалось освободиться. Он подался немного назад, взъерошенный и озлобленный. Расправил крылья, из которых тут же полетели выдранные перья. Неодобрительно посмотрел на глухаря, стоявшего рядом с его самкой. Всем своим видом тетерев давал понять, что не потерпит такой наглости по отношению к себе, однако все же не торопился предпринимать какие-либо ответные действия.

– Чтобы я тебя с ней больше не видел, – потребовал Симон, глядя на своего соперника.

– Что ты сказал? – тетерев мельком взглянул на свою подругу, после чего подался вперед, захлопал крыльями и чуть оторвался от земли, давая понять, что теперь настроен вполне решительно.

Но ему тут же преградила путь самка:

– Постой, – ее тихий голос показался тетереву подозрительным, хотя самец и не мог не заметить, что она по-прежнему была напугана. – Не надо этого делать.

– Амина! – тетерев в недоумении посмотрел на самку. – Ты слышала, что он сказал?

– Да, слышала.

– Хочешь, чтобы я оставил этого наглеца без наказания? – теперь уже тетерев стал размахивать перед ней своими крыльями, демонстрируя негодование.

– Я не хочу, чтобы здесь кто-либо пострадал из-за меня.

– Она тебе хочет сказать, чтобы ты проваливал отсюда! – прокричал Симон, бережно поправляя свои крылья.

– Ты вообще заткнись! – отозвался тетерев глухарю, не пожелав мириться с мыслями о том, что мог ему уступить.

– Тебе лучше уйти, – тихо произнесла самка, тоскливо глядя на бирюзовый отлив возмущенной груди тетерева.

– Да ну вас!

Заинтригованный Симон украдкой посмотрел на самку, провожавшую молчаливым взглядом тетерева. Прихрамывая, тот уходил обратно в лес, уходил из ее жизни.

Как только тетерев скрылся среди деревьев, глухарь подошел к самке, желая продолжить знакомство с ней.