Страница 5 из 14
– Говори же!
Мельца посмотрела прямо в его водянистые глаза. Они горели безумием. Она постаралась вспомнить атамана. Как смотрел на неё, как прижимал к себе, бережно и крепко. Какой горячей была его кожа… И губы его так близко… Тогда ей ни тошно, ни противно не было… О, нет. Ей хотелось, чтобы он поцеловал её. Прикрыв глаза, Мельца принялась фантазировать. Губы растянулись в мечтательной улыбке. Было больно, но, чтобы вывести этого ублюдка из себя, она готова терпеть сколько угодно.
– Хорошо… Я расскажу… Это было в кашеварне. После того, как ведьму поймали. Он ко мне пришёл… Приказал платье задрать и спиной повернуться. От него пахло дорогой кожей и кедровой смолой… – Мельца вспомнила аромат атамана, свободу, которую он с собой нёс. Она справится. Обязательно справится… И никто больше не посмеет сказать, что ворожейнику она не пара.
– Дальше! Что было дальше?! – Грас брызгал на неё слюной и дышал смрадным духом. Но эта вонь не могла перебить дух кедра, кожи и шалфея.
– А потом он ласкал меня, запрещая поворачиваться и смотреть… – Мельца в упор взглянула на ублюдка. – А ты так сможешь, Грас?
– Ах ты, шлюха! – Он снова ударил её.
Мельца уже почти не ощущала боли. Лицо опухло. Во рту – привкус крови.
Но вдруг она почувствовала свободу. Лезвие скользнуло по рукам, раня кожу. Грас перерезал верёвки и швырнул Мельцу на землю. Она не удержалась, упала. Казалось, что руки горят, их будто тупым топором отрубить пытались. Даже пальцами пошевелить не получалось.
На помощь пришёл дождь. Неожиданно с неба хлынул холодный поток, встав отвесной стеной. Ветер начал швырять во все стороны острые озёрные волны, будто мешал воду в котле. Ледяные струи немного уняли пожар в руках.
– Вставай! Вставай, сука! Спрашиваешь, смогу ли? Задирай платье!
Мельца кое-как поднялась на ноги. Она ловила губами прозрачные капли, представляя, что это тот самый дождь, который шёл вчера. Это он намочил атамановы волосы, превратил его ресницы в стрелы. Она почувствовала, как наполняется силой.
Мельца нагнулась, ухватила подол и очень медленно начала его поднимать, обнажая ноги. Ещё чуть-чуть – и покажется Немой Убийца. А уж он-то свою цель найдёт. Грас улыбался, следя за её движениями. Улыбка придала ему ещё большее сходство с жабой. Мельца прижала руку к бедру и обхватила гладкую рукоять кинжала. Подол упал вниз, а лезвие Немого Убийцы блеснуло, будто не могло дождаться, когда вражеской крови испробует. На лице Граса сначала удивление мелькнуло. Потом непонимание. А затем такая жуткая злоба, что Мельца задрожала.
– Хитрая дрянь… – Грас выставил перед собой руку с ножом, которым перерезал верёвки. – Играть со мной вздумала?
Он рванул вперёд, взмахнув своим ножом. Мельца попыталась отвернуться. Лезвие вонзилось в руку, но кинжал она не выпустила. Грас повалил её на землю. В отчаянной борьбе они скатились к самой воде, туда, где отчаянно плескались волны. Аптекарь кряхтел и пытался добраться до её горла. Мельце удалось выпростать руку из-под его тела. Со всей силы она всадила кинжал куда-то в живот насильника. Но он, похоже, даже не заметил этого. Она же попала… Попала! Почему он продолжает шарить руками по её телу? Почему задирает подол и отвратительно дышит в шею?
Мельца отчаянно сопротивлялась. Что есть мочи она колотила кулаком по отвратительной роже, но он только смеялся в ответ. Грас прижимал её лицом к земле, разрывал платье. Спины коснулись ледяные потоки дождя. В рот забились грязь и трава, мешая дышать. По лицу снова потекли слёзы, горячие, жгучие.
– Лютовид… Лютовид…
Она шептала его имя, как молитву Созидателю, звала на помощь. Но он не приходил. И уже не придёт… Она это поняла, когда Грас сорвал остатки платья и перевернул её на спину.
– Это что ещё такое?
Он схватил атаманово кольцо и попытался сорвать со шнурка. Мельца не понимала, откуда взялись силы. Она нащупала обронённый кинжал и крепко сжала, подавшись Грасу навстречу. Кольцо она ему не отдаст. Ни за что!
Но, похоже, атаман оставил ей защитника вместо себя. Мельца не поняла, что произошло, когда аптекарь внезапно громко закричал и прижал к груди руку, которой сжимал кольцо. Она пыталась подняться на ноги, не выпуская Граса из виду. Кольцо раскачивалось на шнурке, и Мельца сжала его, питаясь силой и уверенностью. Вот только там был лишь камень-сердце в серебряной оправе. Змея не было.
– Сними его, сука! Сними!
Грас метнулся к ней, взмахнув рукой. Мельца вскрикнула от ужаса. Его ладонь обвивала небольшая серебряная змейка, которая светилась, словно раскалённая. Она с дикой скоростью опутывала кольцами толстую руку, её тело стремительно удлинялось. Там, где змеиный скелет касался мужской кожи, оставались алые волдыри. Мельца удобнее сжала Немого Убийцу. Она не промахнётся. Нет! Перережет этому ублюдку глотку. Она замахнулась, но Грас её опередил. Сбил с ног, и Мельца полетела прямо в холодную озёрную воду. Прозрачная гладь жадно сомкнулась над ней, лишая возможности дышать.
Мельца раскрыла рот, рванулась вверх, но обожжённой рукой Грас вдавил её в илистое дно.
Она забилась, стараясь скинуть с себя тяжёлое тело, вдохнуть хоть немного воздуха. Грас пытался втиснуться между её ног, сжимая ладони на её шее. Взметнув руку, в которой всё ещё был зажат Немой Убийца, Мельца вслепую взмахнула кинжалом. Он ведь должен достигнуть цели. Должен! Внезапно аптекарь её отпустил, и Мельца с громким хрипом вырвалась из-под воды. Перед глазами плыло, но ей удалось рассмотреть удивлённое лицо Граса – его мерзкую рожу пересекала длинная кровавая дорожка. Она располосовала его губы, и казалось, что их не две, а четыре. Правый глаз затёк кровью – его даже не было видно. Наверное, боль пришла не сразу, потому что сначала он просто стоял, смотрел на неё и молчал. И лишь спустя несколько секунд противно заверещал и бросился к ней. Мельца успела отпрыгнуть. Но этого оказалось недостаточно. Живот кольнуло болью, которая вспыхнула огнём и разлилась по всему телу. Она опустила глаза и увидела обожжённую, покрытую волдырями руку, которая крепко сжимала грязную рукоять. Грас выдернул нож из её живота и с диким оскалом всадил тупое лезвие ещё раз. Мельца с трудом втянула в себя влажный воздух, надеясь, что он будет пахнуть ворожейником. Но он пах лишь сыростью и землёй. Она упала в холодную воду бурлящего озера. Перед глазами прозрачными адамантами мелькали дождевые капли, и только серое, как атамановы глаза, небо, оставалось неподвижным. Она вспомнила его пылающий огнём взгляд и горячее обжигающее дыхание. Даже воспоминание о Лютовиде согревало. Он просил дождаться, а она не смогла…
Маленький серебряный змей соскользнул с руки убийцы и упал в холодную траву. Его тонкое тело немыслимо извивалось в стремлении быть со своей новой хозяйкой. Скользнув в воду, змей добрался до той, кому теперь навечно принадлежало атаманово сердце, взобрался на покрытый ранами живот и свернулся клубочком вокруг чёрного адаманта. Камень загорелся и начал пульсировать, как настоящее человеческое сердце. Он бился, разгораясь всё жарче, в отчаянной попытке прогнать холод и согреть свою владелицу.
Смерть собирал подати. Он парил над спящими домами, бродил по притаившимся лесам и придирчиво осматривал шепчущие воды. Его унылая свита безропотно таскалась следом, раздражая своим бесцветьем. Да и сам он всё больше походил на умертвие. Ссыхалась и истлевала кожа, редели волосы, безжалостно скрипели кости, и даже один глаз покинул глазницу. Ну, ничего. Уже совсем скоро явится в этот мир Осень-Туманница – его пора. Начало увядания. Тогда он скинет старый прохудившийся плащ и ляжет во влажную, пропитанную дождями землю. А с приходом нового рассвета восстанет из своей могилы. Кожа его будет соткана из лунного света, глазами станут осенние звёзды, багряной листвой окрасятся губы. Пауки сплетут сияющую паутину для волос, и туман поделится белоснежным саваном. Неслышно он будет ступать по умирающей земле, и там, где пройдёт, раскинется мох. Мёртвая челядь напоит его росой, собранной с последних зелёных трав.