Грегорианец. Четвёртый

– Здесь… – произнес он, пародируя слова кого-то из великих, – здесь умрет Ромель, один из всех, иже были с ним.

– Но ведь их четверо. Сдайся, это приказ! Всё завершено!

– Раз ты приказываешь, дело другое, – согласился воин. – Ты мой бригадир, и я должен повиноваться.

Внезапно отскочив назад, он переломил пополам свою шпагу, чтобы не отдать ее противнику. Перекинув через стену развалин обломки, скрестил на груди руки, насвистывая какую-то кардиналистскую песенку.

Мужество всегда вызывает уважение, даже если принадлежит врагам. Легионеры отсалютовали смелому бойцу шпагами и спрятали их в ножны. Дартин последовал поданному примеру, а затем, с помощью Ромеля, единственного из Адептов оставшегося на ногах, отнес к лифтам монастыря Рок Сааки, Баромира и того из противников Росс, который был лишь ранен. Четвертый Адепт, как мы уже говорили, был убит. Затем, прикоснувшись к сенсору у входа и унося с собой четыре шпаги из пяти, опьяненные радостью, друзья выдвинулись к дому Лау Вельера.

Шли держась под руки и занимая всю ширину пешеходной артерии, заговаривая со всеми встречавшимися им Клериками легиона, так что в конце-концов это стало похоже на триумфальное шествие. Дартин пребывал в упоении, шагая между Шоссом и Басс, с любовью обнимая их, не делая акцент на принадлежности одного из них к особе женского пола.

– Если я не Клерик, – произнес он на пороге дома Вельера, обращаясь к своим новым друзьям, – то я все же могу уже считать себя принятым в ученики, не правда ли?

Снующие гравикары и одноместные лайтфлаи не раздражали, а люди прижимались к бортам переходов, пропуская воинов.

История с поединком наделала много шума. Полковник Вельер вслух бранил своих Клериков и втихомолку поздравлял их. Нельзя было, однако, терять время. Следовало немедленно предупредить императора, командующий поспешил в Гартман, столичную резиденцию и заодно ультрасовременный замок. Но оказалось поздно. Император уединился, запершись с кардиналом. Лау Вельеру доложили, что Легг Валтимор занят и никого принять не может.

Вельер явился вечером, в тот самый час, когда император играл в карты. Легг Валтимор был в выигрыше, и так как его величество отличался чрезвычайной скупостью, то и находился по этому случаю в прекрасном расположении духа.

– Подойдите-ка сюда, господин полковник! – выкрикнул еще издали заметив Вельера. – Подойдите, чтобы я мог хорошенько выбранить вас. Известно ли вам, что его преосвященство явился ко мне с жалобой на ваших Клериков и так волновался, что после разговора даже слег в постель? Да что же это за головорезы, инсекты какие-то ваши легионеры?

– Нет, ваше величество, – деланно сокрушался полковник, с первых слов поняв, какой оборот примет беседа. – Нет, как раз напротив. Они добрейшие создания, кроткие, как ангелы, и стремящиеся, ручаюсь вам, только к одному – чтобы шпаги их покидали ножны лишь для службы вашему величеству. Но что поделаешь? – тяжело вздохнул. – Адепты господина кардинала постоянно придираются к ним, и бедные молодые люди вынуждены защищаться, хотя бы во имя чести своего легиона.

– Послушайте, полковник! – повысил голос император. – Послушайте! Можно подумать, что речь идет о какой-то монашеской общине. В самом деле, дорогой мой Вельер, у меня появляется желание лишить вас благородного чина и пожаловать им мадемуазель Лау Емро, которую я обещал сделать настоятельницей монастыря. Но не воображайте, что я верю вам на слово. Меня, господин Вельер, называют Валтимором Рассудительным, и вот сейчас посмотрим…

– Именно потому, что я полагаюсь на эту рассудительность, терпеливо и с полным спокойствием буду ждать решения вашего императорского величества.

– Подождите минуточку, – среагировал на лесть Император – Я недолго заставлю ждать.

Счастье в игре к этому времени начало изменять императору, он начал проигрывать и был не против, да простят нам такое выражение, слинять из-за стола. Через несколько минут Легг Валтимор поднялся и, пряча в карман наличные и проверяя счёт на коммуникаторе, посмотрел на лежавшие перед ним средства и почти целиком выигранные, произнёс:

– Лау Виль, займите мое место. Мне нужно поговорить с господином Вельером о делах. Ах да, тут у меня лежало восемьдесят полноценных кредитов, поставьте столько же, чтобы проигравшие не пострадали!

Затем повернулся к полковнику.

– Итак, – заговорил, направляясь с ним к одному из окон, – вы утверждаете, что именно Адепты его преосвященства затеяли ссору с вашими Клериками?

– Да, ваше величество, впрочем как и всегда.

– Как же все это произошло? Расскажите. Ведь вам, наверное, известно, дорогой мой Вельер, что судья должен выслушать обоих участников.

– Господи боже мой! Все это произошло как нельзя более просто. Трое лучших моих солдат, имена их хорошо известны вашему величеству, имевшему не раз случай оценить их верность, а они, могу уверить ваше величество, всей душой преданы своей службе, – он прервался, делая акцент на сказанном. – Итак, трое моих солдат, господа Шосс, Басс и Росс, собирались на прогулку вместе с одним молодым грегорианцем, которого я как раз сегодня утром поручил их вниманию. Собирались, если не ошибаюсь, развеяться и местом встречи назначили поляну около монастыря Рок. Внезапно откуда-то появился господин Сааки в сопровождении господина Баромира, Ромеля и еще двух Адептов. Эти несомненно уважаемые господа пришли туда такой многочисленной компанией, по-видимому, не без намерения нарушить закон.

– Понимаю, я только сейчас это услышал, – ответил император задумавшись. – Они сами собирались драться на дуэли?

– Я не обвиняю их, ваше величество, сами можете посудить, с какой целью пятеро вооруженных мужчин в экзоброне могут отправиться в уединенное место, как окрестности монастыря?

– Вы правы, Вельер, правы!

– Но, увидев моих Клериков изменили намерение, а личная вражда уступила место вражде между лучшими подразделениями. Вашему величеству ведь известно, что Клерики, преданны императору, и только императору, это исконные враги Адептов, преданных исключительно господину кардиналу?

– Да, полковник, да, – с грустью произнес император. – Очень печально видеть в Гранжире разделение на два лагеря. Очень печально, что у империи две головы. Но все это кончится, Вельер, все это кончится. Итак, вы утверждаете, что Адепты затеяли ссору с Клериками?

– Я говорю, что дело, вероятно, произошло именно так. Но с уверенностью утверждать не могу. Вы знаете, как трудно установить истину. Для этого нужно обладать той необыкновенной проницательностью, имеющуюся только у вас.

– Вы правы, Вельер. Но Клерики ваши были не одни. С ними был парнишка, почти ребенок.

– Да, ваше императорское величество, и один ранен, так что трое имперских легионеров, из которых один был ранен, и один мальчик, устояли против пятерых самых прославленных Адептов господина кардинала и даже уложили четверых.

– Да ведь это победа! – воскликнул император, просияв. – Полная победа!

– Разумеется, ваше величество, столь же полная, как у Э.

– Четыре человека, из которых один раненый и один почти, ребенок?

– Едва ли его можно назвать даже молодым человеком. Но вёл он себя во время этого столкновения великолепно, пожалуй я возьму на себя смелость рекомендовать его вашему величеству.

– Как его зовут?

– Лау Дартин, ваше величество. Это сын одного из моих самых старых друзей. Сын человека, который вместе с отцом вашего величества участвовал в войне с инсэктоидами добровольцем.

– И вы утверждаете, что этот юноша отлично держался? Расскажите мне поподробнее, Вельер, вы ведь знаете, что я люблю рассказы о войнах и сражениях.

И император Легг Валтимор, гордо откинувшись, покрутил ус.

– Ваше величество, – продолжал полковник, – как я уже говорил, господин Дартин ещё почти мальчик и, не имея чести состоять в легионерах, был одет как горожанин. Адепты господина кардинала, приняв во внимание его крайнюю молодость и особенно то, что он не принадлежит к полку, предложили ему удалиться, раньше чем они произведут нападение.