Страница 5 из 9
Об одном из таких случаев повествуют Деннет и Хамфри. Мэри страдала от депрессии и провалов в памяти. Ей ставили разные диагнозы, от шизофрении до биполярного расстройства, иногда подозревали симуляцию. Беседа с доктором, который специализировался по диссоциативным расстройствам, выявила, что воспоминания Мэри о подростковом возрасте очень смутны. В частности, она не могла вспомнить, как научилась играть на гитаре; периодически в рассказе об этом периоде времени она использовала третье лицо («она») или множественное число («мы»). Также доктор обнаружил, что записи в дневнике Мэри сделаны как будто бы разными людьми – почерк существенно различался. В ходе терапии было принято решение попробовать гипноз, и под гипнозом Мэри произнесла: «Я – Салли, Мэри – тряпка». Салли периодически «появлялась» во время сеансов гипноза, рассказывая истории, которые не помнила Мэри. В дальнейшем оказалось, что «личностей» у Мэри было несколько, и каждая из них обладала особым нравом: Салли – игривая и кокетливая, Хейти сердится, Пегги – мягкая и послушная. Переходы между личностями были спонтанны, их можно было предугадать только по мимолетной пустоте в глазах пациентки. Каждая из личностей рассказывала разные детали из биографии Мэри; вне гипноза Мэри отрицала, что знает что-то про эти «личности» и их роли. Пытаясь объяснить причины раскола личности, врач, основываясь на информации от разных «личностей», в итоге составил следующую историю: четырехлетняя Мэри столкнулась с сексуальным насилием со стороны отчима; он называл ее Сандрой и говорил, что «любовь к папочке – это их с Сандрой маленький секрет». В этот момент Мэри «уходила», и все происходило с Сандрой. И Мэри, и Сандра распались на части, каждый аспект опыта сексуального насилия был связан с отдельной личностью.
Истинность такой истории, разумеется, остается под вопросом. «Распад» личности могла выдумать пациентка; подобный нарратив мог быть и следствием внушения со стороны врача. Тем не менее с 1980-х годов диссоциативное расстройство идентичности стало признанным диагнозом. Надо сказать, что до 1980-х годов врачи практически не описывали подобные случаи: за все время до 1972 года было обнаружено не более двенадцати людей, страдавших диссоциативным расстройством идентичности[47], однако к середине 1980-х насчитывались уже тысячи пациентов. Такая бурная «эпидемия» вызвала в научном сообществе вопрос о причинах подобного «диагностического бума». Многие были уверены, что это расстройство существовало и ранее, но только сейчас врачи наконец-то научились правильно диагностировать это заболевание[48]. Другая позиция заключалась в том, что диагноз был попросту «изобретен» самими врачами, что повлекло за собой волну «чрезмерного диагностирования»[49]. Еще одна точка зрения состояла в том, что диссоциативное расстройство идентичности – ятрогенное, то есть вызванное самой терапией заболевание: под гипнозом терапевт внушает пациенту, что его проблемы вызваны наличием другого «я».
На данный момент, согласно официальной точке зрения, для диагностики диссоциативного расстройства идентичности необходимо наличие у человека двух и более отдельных личностей или состояний личности, каждая из которых обладает своим способом восприятия себя, реальности и особым типом мышления и получает контроль над поведением человека.
Появление этого расстройства как неотъемлемой части медицинской практики и литературы стало предпосылкой его философского осмысления. Идея множественной личности противоречит интуитивным представлениям о единой природе субъекта. Случаи диссоциативного расстройства идентичности проблематизировали идею единства личности; поэтому они представляли интерес для философов, которые занимались проблемой субъекта.
Свои теории личности, объясняющие существование диссоциативного расстройства идентичности, предлагают Стефен Брауде[50], Джениффер Радден[51], Кэтлин Уилкс[52], Оуэн Фланаган[53].
Для нас наибольший интерес представляет концепция личности, предлагаемая Деннетом и Хамфри. В этой концепции обращение к примерам диссоциативного расстройства идентичности позволяет предложить новое понимание личности. Деннет предлагает такую модель личности, для которой случаи диссоциативного расстройства идентичности оказываются ключевым примером. То есть истории пациентов позволяют в наиболее явной форме продемонстрировать то, что, с точки зрения Деннета и Хамфри, неотъемлемо присуще любой личности.
В работе «Говоря от лица нас самих» Деннет и Хамфри предпринимают попытку создать такую концепцию субъекта, которая могла бы непротиворечиво объяснить случаи диссоциативного расстройства идентичности. Существующие на тот момент модели этого расстройства представляются им неудовлетворительными: «до тех пор пока не будет продемонстрировано, что расстройство множественной личности[54] теоретически возможно, – то есть, продемонстрировано отсутствие как логического, так и научного противоречия – все дискуссии о доказательствах его существования, вероятно, будут скомпрометированы априорным недоверием»[55]. На первый взгляд основная задача Деннета и Хамфри состоит в том, чтобы создать непротиворечивую модель «множественной личности» пациентов. Но в результате своего исследования они создают весьма нетривиальную концепцию субъекта, которая имеет значение не только для патологических случаев.
Деннет и Хамфри не ставят задачи ответить на вопрос, что такое диссоциативное расстройство идентичности в действительности. Но они стремятся показать, как это расстройство возможно теоретически. Деннет считает, что способ объяснения расстройства зависит от выбора той или иной концепции «я» (self). Он противопоставляет две крайние позиции. Одна из них – это концепция «proper-self» («реализм»), наследующая представлениям о душе. Согласно этой концепции, «я» – это некая реальная сущность, «призрачный надзиратель, живущий в голове»[56]. Противоположная концепция «fictive-self» («ревизионизм») основана на идее, что «я» – это объяснительная функция. Ревизионисты полагают, что «я» – это не сущность, а «теоретическая фикция»[57], удобный объяснительный принцип. Для того чтобы описывать поведение или поток сознания, удобно представлять существование сознательного внутреннего «я». Такое «фиктивное» «я» (или такие «фиктивные» «я») не предполагают, что в действительности за описаниями «я» стоит что-то реальное.
С позиции ревизионизма, человек – это сложная система, состоящая из множества подсистем, каждая из которых выполняет определенные действия. Система функционирует слаженно и производит впечатление «целенаправленной и интегрированной»; тем не менее, в реальности работа подсистем не координируется единой инстанцией, которой, с позиции «реалистов», и должно быть «я». Деннет приводит примеры, которые служат наглядной иллюстрацией этой позиции. Например, когда мы наблюдаем работу колонии термитов, у нас может создаться впечатление, что за их деятельностью стоит некое единство, единая воля. Тем не менее мы понимаем, что термиты – это автономные живые существа, не управляемые единым сознанием. Каждый термит выполняет свой участок работы, но, благодаря групповой сплоченности, вся колония способна выполнять скоординированные действия больших масштабов. Согласно Деннету, ту же модель можно применить для описания работы человеческого сознания, отдельные подсистемы которого автономны и в этом смысле подобны термитам.
47
Horton P., Miller D. The Etiology of Multiple Personality // Comparative Psychology. 1972. No. 13. Pp. 151–159. P. 151.
48
Hacking I. Rewriting the Soul. Multiple Personality and the Sciences of Memory. Princeton: Princeton University Press, 1995. Pp. 163–165.
49
Putnam F.W. et al. The Clinical Phenomenology of Multiple Personality Disorder: A Review of One Hundred Recent Cases // Journal of Clinical Psychiatry. 1986. No. 47. Pp. 285–293.
50
Braude S.E. First Person Plural: Multiple Personality and the Philosophy of Mind. London and New York: Routledge, 1991.
51
Radden J. Divided Minds and Successive Selves. Cambridge, Massachusetts: The MIT Press, 1996.
52
Wilkes K. How Many Selves Make Me? / Human Beings / D. Cockburn. (ed.). Cambridge: Cambridge University Press, 1991. P. 235–244.
53
Flanagan O. Multiple Identity, Character Transformation, and Self-Reclamation / Philosophical Psychopathology / G. Graham and G. L. Stephens (eds.). Cambridge, Massachusetts: The MIT Press, 1994.
54
Деннет и Хамфри используют термин «multiple personality disorder», вместо принятого сейчас «dissociative identity disorder»
55
Humphrey N., De
56
Ibid. P. 39.
57
De