Дельфы. Волчье племя

Волчье племя.

Грунтовая дорога делала резкий поворот у толстого векового лавра и шла вниз до святилища, до которого оставалось совсем немного пути.

По дороге к храмовому комплексу великим богам Аполлону и Дионису двигались странники. Летом святилище принадлежало Лучезарному волку Аполлону, зимой же отходило его дикому собрату – Дионису. Это был целый храмовый городок, выросший на месте древнего храма пеласгов.

Когда-то здесь правили драконы Пифон и Дельфина. Говорят, сам храм тогда был из перьев и воска. Потом его заменили на бронзовый. Потихоньку он менялся, увеличивался, украшался, а когда это место завоевал Аполлон и его жрецы, стал совсем большим. У храма появилось собственное казнохранилище. Люди стали прибывать сюда не только за пророчествами, но и по денежным вопросам.

У храма был свой стадион, своё театр, свой ипподром, была собственная храмовая школа, где готовили волков Аполлона. Раз в четыре года жрецы проводили Пифийские игры, в честь победы Аполлона над драконом Пифоном.

Дни, когда Пифия делала предсказания, откровением снисходящим на неё от Аполлона, в Дельфах было не протолкнутся от паломников. В обычное же время, кроме юродивых, жрецов и волчат Аполлона, во всём храмовом комплексе никого не было. Всё было тихо и спокойно. Мирно светило солнце. Росли деревья священного лавра, источая вокруг свой аромат. От него кружилась голова, а в теле ощущалась необыкновенная лёгкость. Были, конечно и те, кто не воспринимал запах Аполлона, и аромат лавра лишал их силы, но таких было немного.

Вот и сейчас, по грунтовой дороге шли путники. Они не были паломниками, хотя, непосвящённый мог бы их за таковых и принять.

Впереди шёл светловолосый худощавый юноша, ведя на верёвке серого осла. Его голые ноги уверенно ступали по пыльной грунтовой дороге. Юноша был облачен в бежевый от дорожной пыли хитон, который был лёгкий и прозрачный. Но он не унывал, весь его бодрый вид говорил, что он ещё столько же может пройти, не испытывая усталости, и даже, получая от этого удовольствие. Он шёл, подняв лицо к небо, вглядываясь в его синеву своими голубыми глазами и пел, чистым голосом, сильным и высоким.

Следом за ним шёл другой осёл, на котором был груз в виде большой деревянной коробки покрытой домотканым покрывалом. За гужевым ослом шёл мужчина уже солидного возраста, сухой и поджарый. Край его короткого, шитого по кругу, дорожного плаща был наброшен на голову, чтобы защитить её от солнца, вместо шляпы. которую в одном из переходов унесло ветром в реку, где она бесславно и сгинула. Из-под полы плаща торчала только всклокоченная борода, отросшая за время пути. Ближе к лицу она всё ещё оставалась чёрной, а дальше, спускаясь на грудь, была полностью седой. На нём было длинное одеяние их шерстяной ткани грубого плетения. В дороге она поизносилась, на подоле не хватало кусков, а из дыр торчали остевые нити… Удобная и мягкая для тела ткань была совершенно не ноской. в то же время, её было не жалко выкинуть, по завершении путешествия.

Это был Никомах, лекарь и философ. Именно он вёз в Дельфы сына басилевса Македонии, Филиппа, юного Сурика. Всю дорогу юноша почтительно обращался к учителю “Аристотель”(самый лучший). Ему самому было приятно так его называть, какая-то гордость зарождалась при этом в сердце юноши. Он начинал ощущать себя каким-то особенным, избранным, что ли.

Входя на мостик, ведущий с грунтовой дороги в храмовый комплекс, словно рубеж обычного Мира и божественных чертог, юноша ощутил горячее покалывание, пробежавшее по всему его телу. Толи иеры Аполлона и Диониса тут поставили заклинание, то ли какие-то вещи на мостике сами проверяют входящих, по принципу: свой-чужой. Его пропустили, значит признали своим. Юношу это обрадовало. Не сказать, чтобы, он боялся этой проверки…, так волновался.

Перейдя барьер, разделяющий жреческий мир и обычный, юноша приободрился, даже развеселился и закрутил головой во все стороны. Не столько для того, чтобы осмотреть постройки, утопавшие в зелени, сколько пытался найти прибывшего сюда раньше него Приама. Встретить сразу кого-то из своих, было бы благожелательно.

К мосту, из зелени, отделилась одинокая фигура юноши, возраста Приама. Но, это оказался не он. Это был незнакомый парень, одетый в одну хламиду, тонкую, дешёвую. Лицо его было настороженным, хитрым, небольшие глазки бегали из стороны в сторону. В Македонии, Сурик не привык к таким лицам. Юноша всунул ему в ладонь жетон на размещение, и показал, в какую сторону идти, сам же занялся ослами, грузом и Никомахом, вернувшимся домой.

Сурику не было страшно, оказаться на новом месте. Ему было интересно. Его не смущала незнакомая обстановка, в которой он оказался. Нависающие над головой деревья со сплетёнными кронами, здания, спрятавшиеся в зелени, которые совершенно были не видны постороннему глазу. Не смущало даже то, что он поначалу заблудился в землях Аполлона, и к нужному месту его выводил отловленный им малец.

Это он уже потом узнал, что в Дельфах движение правостороннее. Всё время сворачивать надо направо, и ни в коем случае не ходить налево. Он пробовал, и схлопотал молнию в голову… второй раз уже пробовать не тянуло.

Вся храмовая территория была многоярусной, будь то дома, расположенные на земле или насыпи и остатки горных пород, возвышающиеся над кронами деревьев. Всё время поворачивай направо. Право – сторона счастливая, приносящая удачу. От моста вправо стоял двухэтажный домик, где жили и учились лучники. На первом этаже у них были учебные помещения. Там делали луки, варили клей, сами делали мишени. Тут же была трапезная. От основной части здания её отделял деревянный подиум, из довольно приличных досок. В остальной же части тоненькие досочки были уложены прямо на землю. Да и вообще трапезная была выносной частью их здания. Комнаты для лучников были выше, на втором этаже. С дворика туда надо было подниматься по лестнице. Рядом с лестницей бил ключ. Для украшения, рядом вкопали треснутый пифос. Он, конечно же, был уже не пригодный, но посидеть на нём можно было, болтая в воде ногами. Перед трапезой ноги и руки мыли здесь, в этом ключе.

Лучники жили по двое в небольших чистых комнатах. В их помещении стояли по две кровати по стенам, а между ними располагался деревянный сундук для вещей. Соседом Сурика оказался довольно приятный парень, его же возраста. Его отец был флейтист, а сам юноша учился в Дельфах.

После очередного землетрясения, когда рухнул второй дом для лучников, их уплотнили. В коридор их помещения поставили ещё кровать. Теперь входить в комнату приходилось бочком. Темноволосого парня, который был обладателем этой кровати звали Фетталис. Сурик и с ним быстро нашёл общий язык. В тесноте, но не в обиде. Хорошо всё ещё так закончилось. Вот, говорят, после одного из землетрясений в Лаконии рухнул Палестр, погребя под собой всех учеников и учителей. А у них обошлось без жертв. Видимо, сам Аполлон предохранил. Хоть и называют Аполлона губителем, а своих он охраняет и бережёт.

Когда не было занятий, юноши троицей бегали по верхней дороге смотреть представления в храмовом театре. Они смотрели сбоку, с высоты дороги. Сцена хоть и была далеко, но видно было. А звук… Хорошая акустика позволяла не пропускать ни слова. В сам театр часто не набегаешься, ещё сочтут бездельниками, а наказания в храме строгие, хоть и красивые. Розги ещё никто не отменял, поэтому в храме они были в ходу. А ещё тут наказывали жемчугом. Только вслушайтесь как звучит: наказывали жемчугом.

Выглядело это так: провинившегося юношу коленями ставили на речной жемчуг, которого в Дельфах было в изобилии. Речной жемчуг мелкий. Бывало, на колене он попадает на определённые точки, и ноги отнимаются. Без помощи ты потом ни ступить, ни до кустиков дойти не можешь. Во всём зависишь от друзей. А если их нет… Без друзей в Дельфах никак. Не спроста это единое братство волчат. Через какое-то время ногам возвращается подвижность, но до этого.... Очень, очень это дело Сурик не любил, и старался не попасться на наказание жемчугом.