Домовой

– Ну-у… – неопределенно промычала Элла. – Да, вроде…

– Чаще всего в народе используется еще один аналог – домовой, – продолжал профессор. – Однако, с моей точки зрения, данный термин не вполне удачен, так как не всесторонне охватывает…

– Постойте, постойте! – замахала руками Элла. – Хватит лекций, я все поняла. Значит, что же это такое получается? Домовой не хочет новых жильцов – вот и шалит, выживая всех, кто приходит смотреть квартиру?

– Да, в общих чертах вы правильно уловили суть, – вынужден был согласиться профессор.

– Но тогда, – недоумевала Элла, – почему ничего такого не случилось с первым клиентом, которому я продала эту квартиру? С теми хозяевами, что до него, – было. После него – было. А с этим парнем ничего даже похожего. Почему?

– Увы, на этот вопрос у меня нет ответа, – развел руками профессор. – Особые сущности пока еще совершенно не изучены наукой, никто не разбирается в их психике и особенностях поведения. Быть может, упомянутый вами молодой человек просто понравился трансцендентному обитателю этой квартиры. В отличие от других покупателей.

– Очень мило! – фыркнула Элла. – И что же делать? Как мне теперь эту квартиру продавать – с таким-то жильцом в нагрузку!

– Думаю, голубушка, я мог бы попробовать… – как-то не слишком уверенно начал профессор. – Пособить вам в вашей беде за определенную плату. Мне знакомы некоторые способы установления контакта с потусторонними сущностями, и если мы договоримся об условиях…

– За это не беспокойтесь, – снова перебила Элла. – Заплачу, сколько попросите, только выгоните этого барабашку! Хотя… – тут она на минуту замолкла, потому что в голову вдруг пришла гениальная мысль. – А вы можете выгнать его не насовсем? А так, чтобы он погулял бы где-нибудь месячишко-другой, а потом снова вернулся бы? Можно даже его и не прогонять, а только уговорить немного посидеть спокойно. Пока клиенты квартиру смотрят, да пока сделка оформляется. А как только деньги будут на руках, пусть делает, что хочет.

– Кажется, я уловил вашу мысль, голубушка, – рука профессора снова потянулась к бороденке. – Сдается мне, наше с вами сотрудничество может перейти на постоянную основу?

Надо ли говорить, в какой восторг пришла от этой идеи Элла? Только бы барабашка позволил себя уговорить! Тогда она сможет продать «нехорошую квартиру» не раз и не два, а делать это каждые полгода или даже чаще, после того, как домовой вновь задаст жару очередным новоселам… Только бы он согласился устраивать перерывы в своих бесчинствах на время продажи!

– А тут, голубушка, предоставьте вести переговоры мне, – с важным видом произнес профессор. – И поверьте, я приложу все усилия…

Как же потом она пожалела, что ни в тот раз, ни в последующие не напросилась к профессору понаблюдать, не узнала у него, что он делает и как именно договаривается с домовым! А просто поверила на слово, что все будет в полном порядке, и умчалась по своим делам. Но ведь сработало! И в тот раз, и во все другие. Пусть услуги старого колдуна-профессора влетали в копеечку, но зато все шло как по маслу. Теперь с «нехорошей квартирой» работала только Элла, ни у кого из ее коллег не получалось ее продать. А у нее все выходило отлично. После того, как переполнялась чаша терпения очередных жильцов и те решались на переезд, они обращались к Элле, а та – к профессору. Он приезжал, что-то такое шаманил в квартире – и там вновь становилось тихо. Элла заключала очередную сделку, получала свои деньги, щедро делилась с колдуном и спокойно ждала очередного возвращения домового.

Так «нехорошая квартира» номер двести двадцать два за несколько лет превратила Эллу Аркадьевну из заурядного риелтора в очень состоятельную женщину. Элла уволилась из агентства, занялась частным бизнесом, обзавелась двухэтажными апартаментами на Тверской и домиком на Черноморском побережье, каждый сезон обновляла гардероб и почти каждый год – автомобили и молодых любовников. Только раз их с профессором налаженная схема работы дала сбой, когда один из клиентов из породы «четких пацанчиков», узнав, что купил квартиру «с подселением», быканул и выкатил Элле предъяву. Пришлось тогда от него откупиться. Элла потеряла на этом порядочную сумму, но хорошо, что осталась цела. И с тех пор стала тщательнее подходить к выбору покупателей, окучивая только тех, кого можно не опасаться. Старичков каких-нибудь одиноких, мамочек с детьми… А остальным, неделями обрывавшим ее телефон, каждый раз после очередного выхода объявления тут же отказывала под вежливым предлогом.

Подобная идиллия продолжалась несколько лет… и вдруг две недели назад колдун-профессор неожиданно скончался. Конечно, этого следовало ожидать, так как был он уже в очень почтенном возрасте. Однако все равно у Эллы точно землю выбили из-под ног, ведь ей как раз нужно было продавать квартиру. Но как теперь, без профессора, договориться с домовым? Элла срочно кинула клич по знакомым, и в итоге ей посоветовали одну надежную женщину…

Воспоминания Эллы прервал резкий дверной звонок, прозвучавший в гулкой тишине как-то особенно тревожно.

– Иду! Иду! – вскинулась Элла, весьма энергично для человека такой комплекции метнувшись к двери.

На пороге стояла высокая и очень худая женщина лет пятидесяти пяти, темноволосая, бледная и явно демонической внешности. Несмотря на теплый август и уже закатившееся солнце, на гостье было длинное и узкое черное пальто, а на носу – большие черные очки. За спиной женщины стояли два огромных черных кофра на колесиках, будто их владелица приехала сюда сразу с вокзала или из аэропорта.

– Мама Фима, – с улыбкой айсберга невозмутимо проговорила гостья, и Элла не сразу поняла, что та назвала свое имя.

– Очень приятно, а я Элла, Элла Аркадьевна… – забормотала она. Обычно Элла держалась с людьми намного более развязно, но вид незнакомки почему-то смутил ее и внушил благоговейный трепет.

Внезапно в светильнике на лестничной площадке с громким звоном взорвался плафон, и осколки разлетелись в разные стороны.

– Началось! – ахнула Элла, хватаясь за сердце. У нее до сих пор так и стояла перед глазами летящая прямо в голову ваза богемского хрусталя. Но Мама Фима невозмутимо стряхнула упавший ей на руку осколок и проговорила бесстрастным тоном:

– Ничего, это ненадолго.

Решительным движением отстранив Эллу с дороги, гостья вошла в квартиру, катя за собой кофры, остановилась, огляделась и, похоже, мгновенно оценила обстановку. Подошла к столу, смахнула на пол лежащую на нем стопку глянцевых журналов, подняла крышку одного из кофров и принялась доставать из него какие-то спиртовки, колбы, разноцветные пузырьки, шланги и прочие удивительные вещи, включая старинную книгу в кожаном переплете и человеческий череп.

– Настоящий? – испуганно спросила Элла, указывая на череп.

– Оцым-поцым двадцать восемь! – фыркнула в ответ гостья и буквально в считаные минуты соорудила на столе нечто весьма напоминающее алхимическую лабораторию.

– Окна зашторь! – приказала она Элле, и та безропотно подчинилась.

Вскоре комната, мгновенно наполнившаяся запахом благовоний, уже была освещена только огнем черных свечей и пламенем жаровни. Руки Мамы Фимы, увешенные перстнями и всевозможными амулетами, что-то усиленно толкли пестиком в каменной ступке. На плитке, в медном тазу, забурлила черная жижа.

Тут Элла, зачарованно наблюдавшая за всеми этими магическими действиями, решила упомянуть о самом важном.

– Вы помните?! Мне не навсегда… Только на месяц.

– Спокойно! – гостья выгребла из ступки порошок и резко бросила в варево. – Мама Фима – не торговка арбузами, у нее все по-честному. Все, как в поезде Барнаул – Тюмень – по расписанию! Раз сказала «тридцать дней», так сварит ровно на тридцать дней.

– А вдруг оно того… – Элла с тревогой покосилась на варево, – слишком сильное окажется?

– Не боись! – заверила ее Мама Фима, открывая другой кофр. – Чтобы навсегда от домового избавиться, нужна темлеха.

– Что-что нужно?