Страница 2 из 6
Но речь о вашей свободе, вернее её отсутствии. Те, которые создали вербально-символьный формат общества людей, точнее лишили вас возможности общаться образами, и вам пришлось заговорить, чтобы не вернуться в животное состояние, сделали это для того, чтобы было удобнее вами пользоваться. Что они с вас имеют? Много, очень много, всего и не перечислишь, плюс допускаю, что многого я и сам не знаю, ведь я совсем недавно в их клубе. Но главное это генетическое разнообразие – вы источник жизни для них. Вы по сравнению с ними живёте несоизмеримо мало, очень быстро размножаетесь, постоянно обогащаете свой генофонд. Вот этот процесс крайне важен для ваших хозяев. Вы – источник вливаний свежей крови в их престарелые жилы. Общество хозяев устроено так, что они имеют общий геном.
Забегая вперёд, скажу: и память у них тоже общая, хоть и сегментированная, что с непривычки жутко неприятно, неприятно, что общая. Когда я сам только-только попал в этот клуб в числе некоторого количества других людей, то меня жутко смущали воспоминания или просто мысли этих людей в моей голове. Часто они ими делились со мной, чтобы точнее и, главное, полнее передать информацию, а часто случайно. Особенно поначалу было много, очень много нелепых курьёзных ситуаций, позже мы научились ставить блоки. Но поначалу постоянно чужие мысли на заднем фоне сознания. Разные. Разных людей. И ещё их чувство стеснения, когда ты проявил невольное любопытство к деталям и как бы придвигал их мысли к себе, вытаскивал с заднего плана. Жуть! Общежитие сознаний!
Но давайте вернёмся к тем, кто уже давно такие. Они живут в оболочке, образованной общим симбионтом – колониями одноклеточных протоорганизмов с чертами вируса и бактерии на кремневой основе с углеродными переходниками для создания симбиотических, точнее сказать, мутуалистических связей с организмами, в основе которых лежит углерод. Да, сложно, но проще не опишешь. Оболочка в некоторой степени отделима и многослойна. Это не луковица и не капуста, а скорее замок с комнатами отдельных жильцов, их доспехи с конём в придачу и всё это, включая прописавшихся там жильцов, – единый организм. И если вдруг все жильцы разом, облачившись в доспехи, севши на добрых коней покинут замок, то он, замок, довольно быстро умрёт и превратится в безжизненные руины – вот такая неприятная особенность. Всадники, конечно, смогут выстроить новый, все вместе или каждый для себя, но, во-первых, будет потеряно нажитое непосильным трудом, а во-вторых, пока у всех них один общий геном, каждый сможет жить в жилище другого, и быть обласкан этим жилищем как и в потерянном замке. И хотя, благодаря симбионту, организмы хозяев находятся в идеальных условиях, они всё равно подвержены старению на клеточном уровне, пусть и крайне медленному. И здесь на помощь приходите вы. Они периодически вводят в свою общину одного из вас, наиболее генетически достойного, точнее нужного, лишь для того, чтобы им разбавить свою общую генетическую основу. Физически это выглядит так: Богиня влюбляется в смертного и рожает от него полубога или, наоборот, от связи бога со смертной рождается герой. Этих полубогов потом приглашают на «Олимп» и делают «бессмертными». Так и только так. Если у вновь прибывшего нет генетических связей с обществом, общество их не примет, точнее сказать, их не примет симбионт, являющийся цементирующей основой данного общества. Так происходит обновление крови, и продление жизни всех, кто там живёт. Про симбионта и особенности жизни человеческого организма вступившего с ним в связь я расскажу подробно, но позже.
А сейчас сосредоточусь на отсутствии свободы у вас. Сами подумайте, если изначально человеческое общество лишь грубая копия общества богов, то о какой свободе может идти речь? Если бы вы были свободны, то были бы дикими стайными волосатыми животными, если бы, конечно, выдержали конкуренцию с другими обезьянами. Ваш организм был рождён в идеальных условиях симбионта богов. Вы голые слабые твари с нежной кожей, у вас нет ни длинных клыков, ни крепких когтей. Зато у человеческих женских особей овуляция каждый месяц. Жутко неудобно в естественных условиях, и как удобно для разведения. Как у кроликов, с той только разницей, что крольчиха вынашивает потомство один месяц, а человек девять. Но и цели при разведении преследуются разные. В случае с человеком цель получить одну конкретную особь с нужными свойствами, а не максимальную биомассу, представленную огромным числом, как с кроликами. Без моделирования условий, в которых вы рождены вы бы погибли. Жилища, которые вы строите; орудия труда, которыми пользуетесь; одежда, которой согреваетесь – всё это ваша попытка вернуть то, что потеряли. Но вы ничего не теряли, вас изначально приглашали туда лишь погостить. И вы должны быть благодарны хозяевам за то, что они поделились с вами своим сокровищем и дали вам шанс пойти по другому пути, нежели вам предлагала природа-мать. И когда люди сетуют на то, что их общество несправедливо и представляет собой пирамиду, они не знают, что общество изначально было создано таким.
Прежде чем у смертных более жестокие и хитрые, с помощью слова и металла, поработили более милосердных и наивных (прошу, не заблуждайтесь: сильные, умные, слабые и глупые были среди и тех и среди других и тогда и сейчас), люди, ставшие бессмертными, превратили остальных, оставшихся смертными, в культивируемую массу рабов. И уже в этой массе этот процесс расслоения на классы продолжился, приближая верхушку слоёного общества рабов к тем райским условиям, которые были необходимы человеку для полноценной жизни, пусть короткой, но человеческой. Поверьте, сначала появился человек, а уж потом труд, породивший излишки. Излишки спровоцировали появление элиты как чего-то постоянного и неизбежного. В свою очередь элита превратила излишки в нехватку, чем способствовала повышению производительности труда. Или всё-таки сначала возникла элита, и стала причиной возникновения нехватки и труда, как явления, стремящегося преодолеть нехватку, и излишков никогда и не было, – не всё ли равно. Суть в ином. Преодолевая циклически возникающую нехватку то того, то другого, обезьянничая друг за другом, трудящиеся двигали технический прогресс, именно в этом истина. Так благодаря элитам, жаждущим большего и создающим нехватку имеющегося, трудящиеся достигли невероятно высокой производительности труда, но так и не смогли удовлетворить свои потребности.
Конечно, даже в первом приближении, всё несоизмеримо сложнее: языковые барьеры, традиционные и религиозные нормы, а также разная степень сытости низов в разных частях планеты, разбивали общество на сектора и превращали картину общего социума в шахматную доску, на которой всевозможные социальные градиенты вычертили разграничительные линии. Линии, в свою очередь, пересекаясь, создали клеточную структуру единого пространства, удобную для игр смертных элит, которыми, в свою очередь, играли бессмертные боги. Но не думайте, что я свихнувшийся фаталист. Просто я знаю, что всё не так как выглядит. Но это уже про справедливость, а о ней я выскажусь как-нибудь и в другой раз, хотя в свете вышеизложенного не вижу в этом особой нужды».
Свет тухнет, рука из стены замирает, потом свет снова загорается, и рука принимается писать снова.
«А сейчас я не могу себя сдержать и не рассказать о Ней. Это, наверное, моя плата за … впрочем, не важно. Я хочу рассказать о той женщине из сна. Я с Ней не спал. Я всего несколько раз, буквально считанные минуты общался с Ней один на один. Каждый раз я говорил что-то невпопад, всегда выглядел идиотом, а чувство стыда меня сковывало или, наоборот, заставляло вести себя крайне неуравновешенно. Я лишь мельком видел Её в купальнике, но помню только то, что видел, – сам факт, а не то, как Она выглядела. Я не помню Её фигуры, но почему-то мне кажется, что у Неё были длинные ноги. Я не хочу, чтобы вы думали о Ней как о моём нереализованном сексуальном желании. Долгое время я даже не думал о Ней как о женщине, – Она была для меня, как ангел воплоти. А когда прорвало, то было уже поздно. Даже если не брать в расчёт жену, чьей подругой Она являлась, и детей, которым обязательно нужен рядом отец и полноценная семья, я уже к тому времени погряз в проблемах и как мужчина объективно стал жалок и убог. А Она казалась недосягаемой. Я делал всё, чтобы выпрыгнуть, но тем зарылся окончательно. Мне оставалось утешать себя лишь тем, что с супругой я могу быть сами собой, то есть быть занудным неудачником, бздеть и ругаться матом. Последний раз я Её видел, когда забирал жену из кафе, где супруга была в компании подруг, в числе коих оказалась и Она. Супруга тогда здорово перебрала и по заведённой с давних пор у замужних дам традиции демонстрировала стабильность моей психики, которой, по её мнению, она добилась в результате каждодневной дрессировки. Моя спутница жизни что-то говорила о мужчинах вообще как таковых, что-то нелестное, говорила на публику. А Она смотрела на меня с сожалением. Это была не жалость, а именно сожаление, хотя может мне и показалось. Откуда мне знать, что было у Неё в голове. Но Она в, отличие от других присутствующих не смеялась, и даже не улыбалась, просто смотрела, Она одна смотрела мне в глаза, мгновение, а потом опустила взгляд – и всё. Интересно, ведь помню, что смотрела в глаза, помню, встретились взглядами, а глаз не помню и лица не помню, хотя лица остальных помню отчетливо. По дороге домой жена вела себя необычно ласково, вообще она меня очень любила, да и я её, но почему-то мы совсем не понимали друг друга, наверное, это у всех так, рутина. Вообще много позже супруга как-то проговорилась, что видела, какое смятение вызывает у меня одна из её подруг, и что это всё пустое и вздыхать там не над чем и не над кем: «Она не такая как кажется». Я промолчал, мне в тот момент почему-то совсем не хотелась скандала на пустом месте, чего не могу сказать о жене. И ещё я подумал, что может хотя бы у супруги всё так, как она хотела. Одним словом меня поглотили двоякие мысли, двоякие чувства, и пустота. А кто сказал, что будет легко?».