Я остаюсь

Причем погода в Москве бывает отвратительной вне зависимости от времени года, и это ее свойство регулярно обсуждается и подчеркивается всеми вокруг. Такое чувство, что все местные жители живут здесь первую неделю, даже если они ни разу в жизни не уезжали дальше Рязани. Погода продолжает нас поражать. Летом предметом недоумения становится холод или жара, обсуждается недавний град, прошедший по соседству. Зимой все удивляются, что начало рано темнеть. И все, все круглогодично болеют и пересказывают со смаком детали своего бедствия: какие перепады давления у кого случались, или как «у нас на работе болеет весь отдел, как бы самому не свалиться».

При этом я не знаю другой такой культуры, где разговоры о болезнях были бы так же популярны. Из трех стран, в которых я прожила в общей сложности год, нигде не говорили о погоде и болезнях так часто. Американцы постоянно пересказывают бейсбольные события и какие-то радостные новости о своих успехах, особенно на работе (даже если сами плотно сидят на антидепрессантах и гормональных препаратах). Испанцы часами готовы заворачивать тебе самокрутки, потягивая ставшим уже теплым и оттого даже каким-то оптимистичным пиво, и рассказывать о еде, в частности, о том, как вкусно они поели каракатиц в маленькой севильской таверне году этак в девяносто четвертом вместе с четвертым двоюродным братом Хосе. Бельгийцы возводят в ранг идола труднопереводимое на русский gezellig (уютный), и готовы бесконечно говорить обо всем, что так или иначе может быть связано с созданием уюта (сняли уютную квартирку; сделали камин; заказали вкуснейшее вино). В их местности большую часть года так тускло и мокро, что они спасаются оптимизмом и максимальным развитием темы gezellig.

Несколько месяцев или даже две недели, проведенные заграницей, производят сильнейшее впечатление. Вернувшись домой, ты просыпаешься по утрам, открываешь глаза, видишь совершенно русскую действительность, и в голове появляются странные мысли: если тебе снятся сны про ту страну, почему ты просыпаешься все равно в этой? И та местность кажется настолько прекрасной, что ты решаешь, что она тебе, конечно же, приснилась.

Так прошло еще два года. Два года мечтаний о том, как я уеду отсюда подальше.

**********

Когда очень сильно любишь, даже идешь в одиночку в ЗАГС. Я не смогла дозвониться до них, пришлось довериться автоответчику, который сообщил мне, что любые консультации, особенно по поводу брака с иностранцами, можно получить только на месте. Поэтому я собралась и поехала навстречу своему счастью. На улице стояла жара под 30 градусов, в уши и нос забивался тополиный пух. Я шла от метро, вынимая из носа пушинки, и разглядывала парочки, состоящие в основном из счастливых русских девушек и смущенно-радостных иностранцев из всех стран мира. Даже чурбаны женихов выглядели смущенными.

Я все же потерялась и спросила у какой-то женщины, как пройти в ЗАГС. Она показала мне дорогу и радостно спросила, когда у меня свадьба. Я и сама хотела бы дать ответ на этот вопрос, да вот, не знаю.

Некоторые едут на собственную свадьбу на метро, другие приезжают на длинных традиционных лимузинах со светомузыкой и дешевым шампанским, от которого хочется чихать и бросить пить. Но все выглядят счастливыми, мужчины чуть меньше, зато женского счастья хватает на всех с лихвой.

Я зашла в большой зал, украшенный золотом и красными ковровыми дорожками. Там даже пахло торжественной парчой. Толпы чьих-то родственников ходили туда-сюда. Я шла по коридорам, пропуская накрашенных невест, с которых от жары стекал тональный крем и отклеивались ресницы. Наконец, я нашла небольшую комнатку с загибающимся линолеумом, на котором были видны следы убитых тараканов.

– Добрый день, я хочу выйти замуж за иностранца, – робко сказала я, зацепившись за отошедший линолеум.

– Откуда ваш будущий супруг? – слегка пафосно спросил сотрудник ЗАГСа.

– Из Канады.

– А вы неплохо разбираетесь! Хороший выбор! Социальное обеспечение на высоте. Пенсии достойные. Климат похож на наш. Есть хорошее русское сообщество. Вы там быстро освоитесь, – я слышу в его голосе нескрываемую зависть. Кажется, он бы и сам женился на моем канадце.

Мне становится противно. Я убедила себя, что выбрала канадца по любви, а меня сразу вывели на чистую воду и рассказали о том, что я выбрала его по стране происхождения. Исходя из принципа «не-Россия, но чтобы у меня была там возможность жить там как в России, только лучше». Сотрудник ЗАГСа смотрел на меня пустыми глазами, и в его взгляде сквозила ненависть: «Ты уедешь, а я останусь».

Я выслушала все указания, отсканировала документы и отправила их по электронной почте своему фиансе. Потом приступила к следующему шагу и нашла платье: шестиметровый шлейф, белый корсет и французские кружева. Фату делали на заказ. Я взяла сразу 6 метров.

Я казалась себе странной в длинном свадебном платье, но, наверное, так и должно быть. Я несколько раз приезжала в салон, чтобы подогнать его по размеру. Владелица сладко улыбалась мне и услужливо спрашивала, где же мой жених. Я все так же вежливо отвечала, что он скоро приедет. Это же любовь, а когда любишь, идешь на все. Я придумала дату свадьбы, чтобы было не так стыдно смотреть ей в глаза, и сочинила текст для свадебных приглашений. Ночами я изучала красивые дома на берегу моря для медового месяца и высылала любимому скриншоты.

Я купила платье и ехала с ним домой на раздолбанном такси. У него трещал глушитель и мы постоянно подскакивали на кочках. За свадебный наряд я отдала свои последние деньги, все, что я копила на переезд куда-нибудь когда-нибудь, подальше от России и вечной зимы. Поймала себя на мысли о том, что не хочу рассказывать об этом таксисту, но ехать и молчать мне отчего-то было неудобно. Мне казалось, что если я замолчу, голос внутри меня закричит изо всех сил, и я на полной скорости выскочу из машины. Я только что поставила на кон все, что у меня было и отрезала все пути назад.

Наступил сентябрь. Я впервые не студентка и мне не нужно идти в университет. Я ждала своего канадца, который должен был забрать меня и увезти из этой страны. И меня немного напрягал тот факт, что я больше не учусь.

Когда мой суженый не приехал и попросил отложить свадьбу на пару месяцев, я убрала платье в коробку и отнесла ее в мамину спальню. В конце концов, оно не виновато. Это просто пара десятков кружев и сотня тысяч рублей. Платье здесь ни при чем.

Канадец – центр моего мира. Я убеждала себя в этом день за днем. Мне не нравилась мысль о том, что он нужен мне только для того, чтобы уехать. Я писала ему письма, он с энтузиазмом отвечал, цитировал классиков, присылал мотивирующую литературу и фотографии котят для умиления. Я верила ему и продолжала ненавязчиво спрашивать про свадьбу. Он уходил от ответа.

Тогда я решила отвлечься и еще больше работать. Ситуация со свадьбой напрягала меня невероятно, поэтому я набрала кучу учеников. В 8 утра у меня начиналось первое занятие на другом конце города. Я просыпалась в 5 часов, выстаивала под дождем очередь на маршруту, потом бежала, поскальзываясь, по мокрому железному мосту на электричку в 6-20. В дороге читала много художественной литературы, а с какого-то момента – еще и книги о саморазвитии и бизнесе.

Неожиданно для себя я подумала, что если не запишусь на какие-нибудь курсы, сойду с ума. В Фейсбуке выскочило объявление о приеме в бизнес-школу. С таким же успехом я могла бы пойти на курсы актерского мастерства, но решила идти именно в бизнес-школу, потому что это – что-то новенькое. К тому же, курс длился как раз два месяца. За это время мой канадец приедет и заберет меня из этой страны.

Я ходила на занятия, смотрела на успешные примеры разных бизнесов и на счастливых людей, которые утверждали, что зарабатывают сотни тысяч рублей в месяц. Со сцены они говорили о том, что возможно все, и называли неудачниками людей с моим доходом за репетиторство. Слушателей вынуждали выходить к микрофону по очереди и публично признаваться в своей несостоятельности.