Страница 16 из 60
Кстати, ещё один смысл, и тоже малосимпатичен – когда заканчиваются деньги, ты неизбежно начинаешь дрейфовать к спуску в другую страту… И главное здесь – не дрейфить! (Что ж такое, каламбур за каламбуром). Не боись, говорю я себе в такие моменты. Ты довольно долго уже живёшь, и ещё не было так, чтобы не было никак. Правда, немного настораживает в этой заёмной мною формуле то, что принадлежит она киногерою знаменитого актёра Валерия Золотухина – сыпал он этой жизнеутверждающей присказкой, сыпал, да и дуба врезал. Вначале его герой, а потом и вовсе – сам Валерий Сергеевич… Ну и что, что дуба? Безнадёги в смерти нет – это я точно знаю. Так что слово никак – это не о смерти…
Умереть, кстати, тоже выход. И для многих – не самый плохой. Но! Только не для меня – здесь и сейчас. Здесь и сейчас у меня столько дел, что голова кругом. Дел незавершённых и даже ещё не начатых. Немало и обязательств – перед семьёй, перед банком, перед друзьями, перед самим собой, наконец! Терпеть ненавижу незавершённых дел, нереализованных планов, несбывшихся мечт.
Так что, не было ещё так, чтобы не было никак. В верности сего постулата я лично убеждался три раза. По-крупному – трижды, а уж по мелочи…
3 руб. 62* коп. Не заплачем по копейке – зарыдаем по рублю
– А ты не хочешь за свои деньги воздвигнуть
памятник неизвестному погибшему рублю?
(Георгий Вайнер. «Умножающий печаль»)
По мелочи, доложу я вам, гораздо, гораздо больше. Но что есть мелочь в государстве, которое упразднило самую свою основу – копейку? Убеждали нас, убеждали, вбивали в наши головы, вбивали, что копейка рубль бережёт, а потом взяли да и вывели копеечку из оборота. Дескать, не способна более ни на что. В отставку, голь перекатная! Это её-то, копейку!
* Три шестьдесят две – в память о знаменитом советском сочетании, ровно столько долгие годы, абсолютно во всех советских магазинах стоила самая дешёвая водка.
Подобно тому, как порядок в любом государстве зиждется на копьях, так и государственная казна всей своей махиной, всем своим огроменным символическим сундуком стоит на маленькой скромной копеечке. Вынь её оттуда – и рубль опустеет. Ведь ребёнку понятно – если нет копейки, чем же тогда наполнен рубль? Пятачками, десяриками, полтинничками? Ну так гляньте на них – они даже по размеру всё меньше, меньше, меньше. В них ведь тоже – нет теперь копеечки! Номинал их без очков уж и не разглядеть. А ведь всё оттого, что и из них вынули копейку.
Мне как-то подарили екатерининский пятак, тяжеленный, толстенный, по-настоящему – впрозелень – медный, с огромным орлом и вензелем императрицы. Так ведь я чуть не расплакался, положив его рядом с современным российским – нет, даже не пятачком, куда ему, крохотке! Рядом с рублём положил! Потом – с двухрублёвиком. Потом – с пятаком (рублей). Потом – с десятью рублями. Почувствуй разницу, это называется. Почувствовал. Ах, вы всё ещё думаете, не в размере дело? Ну тогда идите вы…
Ну хотя бы в свой любимый интернет. Вот идите и пошукайте там, что можно было купить в своё время на екатерининский (фи! Такой грубо сработанный, такой мужикоподобный!) пятак (пять копеек) и сравните с покупательной способностью … нет, даже не пятирублёвой монеты, а монеты высшего на сегодня номинала – десятирублёвой. Ну, вы всё ещё думаете, что рубль проживёт и без копейки? А государство – без копья? И вообще, простите великодушно, спросить хочу: а как вы, господа-товарищи, КОПить собираетесь без КОПейки? А?
Впрочем, снимаю свой идиотский вопрос… Совсем из головы вон: умные-то люди, у кого, конечно, кроме ума ещё кое-что имеется, давно уж копят в доллАрах. А средь интернет-жителей – и вовсе в загадочных биткоинах. Что им копейка, и что они копейке, чтобы о ней рыдать…
3 руб. 70 коп. Есть план, а есть – План. Главное – чувствовать разницу
«Я совершенно не в ладах с деньгами!
Они мешают мне, когда они есть, и
мешают, когда их нет!»
(Фаина Раневская, великая актриса и пересмешник)
…Государство – что, вот я точно скоро «без копья» останусь… «В карманах голяк, я опять на мели…» О! щас спою!
Товарищ сержант, два часа до рассвета,
Ну что ж ты, зараза, мне светишь в лицо,
Товарищ сержант, скоро кончится лето,
И ночь хороша, словно сказочный сон,
В карманах голяк, я опять на мели,
И рад бы домой, да мосты развели…»
М-да… Одна только нестыковочка – в нашем климатическом поясе лето уже закончилось. На очереди – деньги. Я опять на мели…
Ну вот «что за оказия, Создатель!» Каждые семь лет у меня – мель. Может, всё дело в том, что капитан у парохода – хреновый?
Ну, хреновый – не хреновый, а есть теория семилетних и двенадцатилетних циклов. Мне о ней в своё время сестра моей первой жены рассказала. И даже график, алгоритм моей жизни на основе даты рождения выстроила. Я посмотрел, повспоминал – и знаете… Похоже на то! Проверился (там каждые семь лет радикально обновляется профессиональная жизнь, и каждые двенадцать – жизнь вообще). Именно на тринадцатом я разошёлся с первой женой, на следующем тринадцатом – перебрался в новый дом, семь лет занимался собственным бизнесом, почти столько же мыкался в наёмных топ-манагерах… Опять же – в «чистой» журналистике пробыл семь лет, потом в PR, рекламе – тоже семёрка. И каждый раз на стыках между семилетками, в переходные периоды – обязательно влетал во «временные финансовые трудности».
Ну, правильно – капитан ты луёвый! Если есть лоция, и трафик известен – что, неужели так трудно всё просчитать? Ну, проста ж задачка: коли знаешь, когда упадёшь – запасись соломкой, баран! Да и жуй её, пока алгоритм наверх не вынесет. Да сам ты баран, братец! Неужель не запасался! Да только всякий раз оказывалось, что переходный период – длиннее, чем ожидалось. То ли жевали всей семьёй быстрее, чем план предусматривал, то ли…
То ли это входило в План – да не в твой, братец, план, а в… в Его План! Того, Кто мосты всё время разводит, а потом сводит. Разводит – и сводит… Это что б поторчал ты на бережку, который покинуть время пришло. Остановился чтоб, оглянулся… Чтоб помыкался, порожал – всё новое ведь в муках рождаться обязано, не помучаешься – не набьёшь тех шишек, не натрёшь тех мозолей, без которых русскому – ну никак.
Нет! Ну вы посмотрите на этого чудака! Лоция… Маршрут… План… Да в СССР целый Госплан был, тысячи клерков-совслужащих с дипломами, в очёчках на сизых носах сидели, корпели, ЭВМ гоняли, не жалея электричества, перфокарты дырявили – всё дебет возможностей с кредитом потребностей сводили в Пятилетние государственные планы. И что? Где тот Госплан с его правильной плановой экономикой? Всё им сверх плана давай да давай. Вот и дали – вне всякого плана.
Не-ет… Наше всё – это чтоб помучиться. «– Сухов, говоришь? Сейчас мы посмотрим, какой ты Сухов. Ну что, сразу хочешь умереть или помучиться? – Лучше, конечно, помучиться»*. Вот красноармеец Сухов – он знал, что лучше, и как надо жить, чтобы не умирать… С медным чайничком да скаткой через плечо – и-по-пустыне-к-новой-жизни – ать-два-а! ать-два-а! «Революцьон-ный держите шаг!» Так до сих пор и ходит геройски… Уж ни революции тебе, ни советского государства, ни общенародной собственности на средства производства, ни свободных женщин Востока. А он всё идёт и идёт! П-а-а бархана-а-м, па гарчишны-ы-м-м барханам-ммм! И, главное, денег ему никаких не надо. Зачем бедуину деньги? Дай ему денег – он ведь бедуинствовать перестанет! Да что денег – Сухову и воды-то ни разу не было надо. Он её в чайнике держал исключительно для благотворительных целей. Водку – да, один раз выпил. И то ввиду ультиматума Верещагина. А воды – ни-ни. Ни капли. За всё экранное время. А всё почему? А всё потому, что он же – товарищ Сухов! То есть Сухо(в)-как-в-пустыне. Этот художественный приём литературоеды (именно так, без «в» – они ж литературой питаются) – литературоеды, повторюсь, «говорящей фамилией» обозвали. Его потому и пустили в пустыню одного, что он – Сухов. Чего ему там сделается? Он там – хоть без воды, хоть без денег – пройдёт и от супостата одно только имя – Абдулла – оставит. Сухову – что… Он же – товарищ Сухов!.. А ты сиди тут, мучайся…