Страница 33 из 50
За Георгием следовали сестры – Ксения и Ольга Александровны. Далее шли особы императорской крови.
Далее – прибывшие на торжества иностранные особы королевских кровей.
Королева эллинов Ольга Константиновна, брат Вильгельма II – принц Генрих Прусский, сын английской королевы принц Эдвард, румынский принц Фердинанд, и с ними еще три великих герцога, а также два владетельных князя – монакский князь Гримальди и Иоганн Лихтенштейнский. Два вассала русской короны: эмир Бухарский Сеид-Абдул-Ахадхан с сыном-наследником, а также владетельный хан Хивинский Сеид-Магомет-Рахим-Бохадур.
А кроме них – двенадцать наследных принцев включая двоюродного брата Георгия – кронпринца Дании Юхана; и сверх того – шестнадцать «простых» принцев и принцесс. Прибыла делегация даже из Китая во главе с каким то побочным братом тамошней богдыханши Цы Си.
Дальше два обер-церемониймейстера с увенчанными изумрудами жезлами открывали собой нескончаемую процессию представителей русских волостей, городов, земств и дворянства. За представителями земств и городов шли представители первопрестольной Москвы и чины министерства двора.
За ними – депутаты казачьих войск в мундирах с газырями; за ними – длинные ряды местных предводителей дворянства; сенаторы в своих красных, расшитых золотом мундирах; министры и члены Государственного совета… Депутации азиатских и кавказских народов, подвластных России – верхами. Все эти важные люди следовали друг за другом, точно раззолоченные звенья громадной цепи, втягиваясь в храм…
Все гости к девяти часам утра собрались в Успенском соборе Московского Кремля.
Сопровождаемые четырьмя герольдами и великанского роста гвардейцами высшие сановники государства несли императорские коронационные регалии. Когда они приблизились к собору, навстречу ему вышло высшее духовенство. Митрополит Иоанникий окурил регалии фимиамом из небольшого золоченого кадила, а митрополит киевский Платон окропил их святой водою.
И вот настал главный момент.
Вот войска взяли «на караул», забили барабаны, разлился по Кремлю звон колоколов. Грянуло тысячное «ура» тут же подхваченное густыми необозримыми толпами народа, оно пронеслось по всему Кремлю, перекатилось через стены его, загремело на Красной площади, громовым откликом отозвалось вдоль берегов Москвы-реки. На Красном крыльце появился император и неторопливыми шагами начал спускаться со ступеней.
Император направился к Успенскому собору, где его встретил Московский и Коломенский Митрополит Иоанникий с духовенством. В соборе император поднявшись по обтянутым алым сукном ступенькам занял место на троне. У подножия трона расположись великие князья Алексей Александрович, Сергей Александрович и Владимир Александрович и с ними командир Кавалергардского полка князь Шипов с обнаженным палашом наизготовку.
Огни мириадов свечей отражались в драгоценностях дам и золотом шитье мундиров – это было поистине ослепительное зрелище.
Среди гостей взор Георгия выделил нескольких глубоких стариков которым даже было дозволено сидеть во время церемонии. Это были приглашенные на коронацию по предложению великого князя Николая Николаевича последние живущие участники Отечественной войны 1812 года.
И он вдруг подумал что также точно в некоем далеком будущем люди будут смотреть на таких же почтенных старцев – последних кто помнит его царствование.
После молебна первенствующий Новгородский митрополит Исидор поднялся на верхнюю площадку трона и – сейчас предстояло совершить еще один важный элемент коронационной процедуры – Государю предстояло прочесть Символ веры – дабы подтвердить лишний раз православное вероисповедание венчаемого на царство.
– Исповедуете ли веру православную? – задал вопрос митрополит
– Исповедую, – ответствовал Георгий.
В храмовой тишине торжественно звучали слова пришедшие из седой византийской древности…
…Верую во единаго Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым……Нас ради человек, и нашего ради спасения сшедшаго с небес, и воплотившагося от Духа Свята, и Марии Девы вочеловечьшася.
Распятаго за ны при Понтийстем Пилате, страдавша и погребена, и воскресшаго в третии день по писаниих…
Аминь!
Довольный Исидор благословил императорскую мантию и камер-пажи укрепили ее на плечах Георгия.
После возложении порфиры Георгий склонил голову и митрополит осенил его крестным знамением и, возложив на голову царя крестообразно руки, прочел все положенные молитвы.
Принесли корону, архипастырь благословил её и подал Георгию.
В этот момент в церемонии возникла краткая заминка – присутствующие заметили что стоя с короной в руках он прошептал что то еле шевеля губами… Вновь молился? Или говорил с кем-то незримым? Но это длилось лишь несколько секунд – и молодой царь собственноручно возложил корону на голову. Затем, взял в правую руку скипетр, а в левую державу и воссел на престол.
И вот тут – в тот самый миг когда генерал-адъютант Александр Константинович Багратион-Имеретинский предавал ему Державу, крепкая рука лейб-кавалериста внезапно дрогнула – присутствующим почудилось – еще миг – и царственный символ упадет. А у старых вельмож помнивших еще коронацию деда Георгия невольно замерло сердце. В памяти их тут же всплыло как стоявший у престола молодого Александра II с Державой старик Горчаков внезапно потеряв сознание, выронил подушку с ней – так что золотой шар увенчанный бриллиантовым крестом зазвенев, покатилась по полу собора – что сочли весьма дурным знаком (и – увы! – не ошиблись).
Но Георгий тут же сомкнул на Державе пальцы – отменив зловещее знамение – и церемония продолжилась как ни в чем не бывало.
Он еще раз прочел молитву – особую, что читали лишь венчаемые на царство православные государи:
«Боже Отцов и Господи милости, Ты избрал мя еси Царя и Судию людям Твоим». А Исидор продолжил: «Умудри убо и поставь проходити великие к Тебе служения, даруй ему разум и премудрость». Хор грянул «И Тебе Бога хвалим», и началась литургия. Затем был еще чин миропомазания. Торжественная тишина царила в соборе. Но чрез миг её нарушил звучный, сильный гулкий бас протодиакона, возгласившего полный титул государя всероссийского… …Божиею поспешествующею милостью…, Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский; Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсониса Таврического, Царь Грузинский; Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский; Князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Корельский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; Государь и Великий князь Новагорода Низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полотский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея северныя страны Повелитель и царь Грузинский, Кабардинския земли и области Арменския; Черкасских и Горских князей и иных наследный Государь и Обладатель; Государь Туркестанский, Герцог Шлезвиг-Голстинский, Сторнмарнский, Дитмарский и Ольденбургский и прочая, и прочая, и прочая… Замерев в каменной неподвижности на троне Георгий вслушиваясь в названия царств и земель подумал – что этот звучный список который с трудом зубрят новобранцы под мат и зуботычины фельдфебелей, и над которым втихомолку посмеиваются высокоумные разночинцы в своих гостиных – это ведь не просто набор слов. Это по сути итог всей российской истории, рек – а пожалуй что и морей – крови и пота народных, тяжких трудов мужиков и царей. Но в меньшей степени – разума народного. Ибо не мог бы народ варварский и неумный каким чтят русских не только иноземцы, но и увы – многие свои – стяжать столь могущественное государство в столь тяжкой борьбе…
А певчие уже исполняли царский псалом:
«Милость и суд воспою тебе, Господи».