Беглянка

— Даже если он прилетит сюда, когда меня не будет… Я найду тебя! Я верну тебя обратно! — заявил он, изрядно повеселив Лиину. Хотя смех ее был скорее истеричным, чем проявлением настоящего душевного веселья.

— Как же ты найдешь то меня? — погладила его по щеке жена. — Разве знать тебе, где Ирий находится!

— А ты расскажи мне, как туда добраться. — Попросил Варн.

Лиина невольно замерла — она уже давно позабыла дорогу к раю, где живут птицы. Она не помнила и каково там жить.

— Чтоб туда попасть, крылья иметь надобно! — ограничилась таким объяснением женщина.

Когда он уезжал… Когда садился на телегу… Когда получал свой прощальный поцелуй, Лиине едва удавалось удержать слезы. А плакать то хотелось навзрыд! Варну пришлось разжимать ее пальчики, сцепившиеся мертвой хваткой на его рукаве. Чем дальше удалялась повозка, чем больше Лиина смотрела на мужа, тем бледнее казался он ей.

— Че, из-под женкиного крыла выбираться страшно? — поддел Гаврило.

Варн не удостоил его ответа. Только глаз не сводил с крошечных фигурок жены и дочки, не уходящих от ворот.

— Ты чего? — более внимательный кузнец, просто толкнул его в плечо. — Вид такой у тебя, будто на веки прощаешься.

Охотник действительно побелел, как мел, и вытаращился на родственника.

— Да так и чувствую… Внутри все рвется. — Признался Варн. — Боюсь, не увижу я ее по возвращению.

— Гони дурные мысли подальше! — рассмеялся добродушный Гриша, похлопав охотника по плечу. — Купишь им подарки на рынке, приедем, порадуешь. Лиинка такая, что от тебя никуда не денется. Даже, еси смерть за ей придет, так она ее обманет, чтоб с тобой остаться.

Варн попробовал улыбнуться. Но почему-то даже не сомневался, что если и не смерть, так ушлый пернатый демон в короне явится к его дому.

Глава 26

Пусть он и шел по сухим веткам, по шелестящими травам, да только ни звука не раздавалось под его поступью. Мягко и приятно шуршали под натиском легкого ветерка перья его черной накидки. Светлый лик не выказывал ни одной эмоции. Правда, Элишке казалось, что за всем этим каменным спокойствием сегодняшний их провожатый скрывает какой-то секрет. И секрет тот дурной, неприятный. Потому владарь и молчит, шагая рядом с мамой, да глядит все в даль.

— А она перестала тебя бояться! — отметила такую перемену Лиина, и посмотрела на дочь, растянувшую на мордашке широкую улыбку, которая продержалась ровно до того момента, как владарь обратил взгляд на ребенка. Тогда уж Элишка нахмурилась.

Хозяин птиц ничего не ответил. Что ему было до смертного дитя!

— Ты ведь понимаешь, что и сегодня я не пойду с тобой? — уточнила Лиина, сжав маленькую ручку дочери в своей руке, будто опасаясь, что владарь схватит ее и, как серый волк в сказке, утащит куда-то.

Слегка заметная улыбка с оттенком ехидцы скользнула по его губам и исчезла. Даже в холодных глазах блеснула насмешка. И маленькой девочке подумалось: не ведает ли загадочный властитель Ирия о мыслях человеческих?

А меж тем, владарь расправил плечи и вскинул голову.

«Нет! Не знает! — подумала Элишка. — Значит, если подкрадусь, еще одно перышко выдерну!»

Квад замедлил шаг не то и впрямь прочитав мысли ребенка, не то не желая являться на свет людской, ведь лес закончился, и тропинка тонким ручейком заструилась вверх, к деревне.

— Прощай, владарь! — махнула рукой Лиина, не останавливаясь.

Элишка же обернулась и слегка склонила голову, прощаясь с провожатым. Он не торопился исчезать.

Бабушка так обрадовалась малышке, что тут же подарила ей красивый пряник сердечком, а тетка Любава — затрещину, потому как негоже хвастаться сладостями перед голодными детьми и вынуждать их орать, приговаривая: «А тебе такой не дали! Меня бабушка больше любит!».

— Бабушка любит вас всех одинаково! — успокаивала младшего Алешкиного сынишку Лиина, предлагая поделить пряник на всех: Элишку, Антошку и Любочку.

— А со мной делиться не обязательно? — обиделся Сережа.

— А у тебя, между прочим, здесь где-то залежи пряников! — припомнила названная сестрица, как мальчишка на праздник куда только возможно сладости краденные и честно полученные.

Радмила Меркуловна даже достала один пряник из горшка, стоявшего на самой верхней полке, и передала его внуку.

— Вот! Грызи, если зубы не поломаешь…

Сережа смерил взглядом старинный пряник в собственной ладони и задумался, настолько ли крепки его зубы. Коварным взрослым тоже было очень интересно и все ждали, начнет ли трапезничать мальчишка или нет. Он поступил хитрее: макнул засохший пряник в горячий чай.

— Смекалка работает! — одобрила Лиина.

Элишка подсела к Сережке на скамейку, и тоже попросила выдать ей сухой пряник. А свежий щедро пожертвовала маленьким крикунам — Антошке и Любочке. После плотного обеда детвора помчалась «наводить шороху» (как выразилась Радмила Меркуловна) во дворе. Живность, обитавшая в пределах дома, постаралась спрятаться, ведь даже свинью в прошлый раз не обошли вниманием: сначала дергали за ушки, потом придирчиво осматривали крючковатый хвост, затем кто-то особо умный решил проверить поместятся ли маленькие пальчики в дырочках большого пятака, остальное свинка Парася вспоминала с замиранием сердца, так как быть ездовым хряком ей категорически не понравилось. Сегодня шалопаи предпочли кататься на козе и собаке (чему те совершенно не обрадовались). И пока честная компания примерялась как бы половчее забраться на спины выбранным «коняшкам», Элишка зачарованно глядела вдаль, туда, где начинался лес.

— Что ты там рассматриваешь? — Сережка и не знал куда стоит пристроить взгляд, чтобы разыскать интересное в частых деревьях.

— Он не уходит, — вздохнула девочка. И точно такой же вздох принадлежал ее матери, сердце которой забилось, заметалось в панике, не зная, куда и спрятаться от грядущей беды. Твердо решив, что из этой жизни в другую она перемещаться не желает, Лиина поинтересовалась у названной матушки:

— А, скажи-ка, Радмила Меркуловна, не стесним ли мы тебя, если останемся на ночь?

Хозяйка рассмеялась.

— Ну, коли все уляжетесь на моей кровати, то стесните. А так оставайтесь!

— А вот, хоть за ноги меня отсюда теперь выволакивай! — угрожающе адресовала владарю женщина, и вернулась к женским разговорам.

— Что-то не пошел мне этот пирог! — скривилась Любава, откладывая надкушенный кусок обратно на тарелку (к слову, кусок был даже не пятым, и не седьмым).

— Ты б его рассолом не запивала, глядишь, и пошел бы! — хмыкнула Радмила.

— Что-то мне совсем не хорошо… — пожаловалась молодица. Встала, размяла ноженьки, прошлась по комнате, призадумавшись, обернулась к чаевничавшим женщинам, и решила: — Рожать буду!

— Прям сейчас? — уточнила Лиина, округлив глаза.

— Сейчас! — уверенно кивнула Любава, подтвердив намерения лужицей отошедших вод. А потом как закричит!..

И все закрутилось, завертелось. В миг собрались бабы: одни пели, другие подсказывали роженице как дышать, как толкать… Любава всех растолкала, подсказала, куда пойти и чем заняться, чтоб не мешали ей заниматься важным делом и не отвлекали по чем зря. Детвора норовила подслушать, поглядеть происходящее, выстраиваясь под окошками. Но тут-то песни становились громче, а соседки оттирали ребятню от окон и заставляли выполнять всякие мелкие поручения. Впрочем…

— А чего она орет? — не понимал Ванька.

— От счастья! — убеждала детвору тетка Федора.

— От счастья так не орут! — помотала головой Элишка.

— А я знаю! — затанцевала на месте Любочка. — Это она так аиста зовет!

Алеша нервно рассмеялся, но смолчал.

— Ты-то чего тут? Сходи, вон, к мужикам, выпей! — посоветовала ему тетя Катя.

— Дык, не пью я. — Виновато пожал плечами молодой отец.

— Нет, ну чего так орать? — не понимала Элишка, пытаясь забраться на лавку под окном и подсмотреть. Ее трижды оттягивали за уши, а потом нервы тетки Федоры сдали, и на требование Элишки: «Я хочу посмотреть, откуда ребеночек появляется!», девочку ввели в дом…