Юг

"Первая жертва" - Абалкин почему-то снизил тон, несмотря на то, что слышать разговор всё равно никто не мог. "Вообще-то подземным богам приносят по семь жертв. Но сейчас они, кажется, решили обойтись тремя".

Корней понял, кого ещё прогрессор имел в виду.

Нищий склонился долу, опёрся коленями на труп и протянул руки к перевёрнутому лицу Императора.

- Солнце жжёт землю, а луна её леденит, - начал он говорить тем же самым тоном, каким выпрашивал милостыню, - но жар не насыщает её, а холод не убивает... Боль мучает живых, а беспамятство мучает мёртвых, и каждый лишён того, что он любит... Ты же, бог и господин наш, любишь смерть и убийство - возьми себе то, что ты любишь, возьми себе жизнь этого тела, и укрепи наши тела его смертью... Делайте, братья, что должно, и порадуйте господина своим усердием...

Длинное лезвие просвистело в воздухе, и от распластанного на полу трупа что-то отлетело.

Хозяин наклонился и подобрал отлетевшее. Это была кисть руки. Он поцеловал кусок человеческого мяса и подал его нищему вместе со свёрнутой вдвое лепёшкой. Тот сделал то же самое, потом выжал немного крови на птуту. Склонился над перевёрнутым ликом Большеротого и помазал его лицо. Кинул мясо за загородку. Раздался характерный шлепок.

- Тело беспокоит душу, а душа тяготится телом, но и то, и другое смертно, - тянул нищий - и когда тело лишается души, тело погибает; душа же, лишённая тела, погибает ещё быстрее... Ты, бог-убийца, который любит разделять душу и тело - во имя твоё мы разделим это тело между собой...

Блеснул топор. На сей раз у трупа отрубили ступню.

"Что они делают?" - на всякий случай спросил Корней.

"Они не сразу его варят" - ответил Абалкин. Было слышно, как он тихонько ёрзает, пытаясь устроиться на гальке поудобнее. "Мясо ещё должно пройти ферментацию. Теперь вы понимаете, куда делся Струцкий, и почему спутник ничего не нашёл? Вы ведь были правы: его действительно разрезали на кусочки. И, так сказать, увезли в разные стороны. В своих желудках... Ну что, будем смотреть дальше? Насколько я понимаю, дело это долгое. Сначала они будут рубить этого бедолагу на части, потрошить, то-сё... Потом нас... ну, они так думают, что нас... Потом надо ждать, пока мясо поспеет. Варить, потом кушать бульончик..."

"Всё понял. Что у вас есть из оружия?" - у Корнея имелся ручной излучатель, заряда которого хватило бы на всех собравшихся, но ему вдруг очень захотелось, чтобы у Абалкина был скорчер. Именно скорчер, а ещё лучше - плазмомёт.

Чтобы спалить всю эту мразь одним выстрелом.

А вторым - выжечь всё гнездо. А потом неплохо было бы то же самое проделать с Югом целиком. In toto, как выражался покойник Струцкий.

"У меня есть скорчер" - ответил прогрессор, поднимаясь с пола и засовывая руку за пазуху. "Я, знаете ли, немного перестраховался... Но, может быть, всё-таки не стоит? Тут же ничего не останется, а мне хотелось бы проверить некоторые свои догадки... Ну хорошо, я понял..."

Последнее, что успел увидеть Яшмаа перед ослепляющей вспышкой - это лицо одноглазого нищего. На нём было написано безмерное удивление.

* * *

- Всё началось с того, что я заинтересовался южными нищими. Это такой этнопсихологический приём: в любом социуме надо обращать внимание на положение самых слабых, отверженных... дно. Дно - это зеркало общества в нём видно всё. Точнее... не могу подобрать точную метафору... вот - это как воск: общественная структура давит на него всей своей тяжестью и в нём отпечатывается. Понимаете, о чём я?

- Сколько ещё осталось? - Корней устал, замёрз, сбил ноги, и очень хотел спать. Компьютер время от времени предлагал впрыснуть в кровь стимуляторы, но Корней отказывался. Мало ли что ещё может случиться по дороге в порт.

Дождь перестал лить, но небо оставалось сумрачным.

- До рассвета как раз успеем... Вы теперь куда?

- Сперва отосплюсь, потом найму корабль, и домой... в столицу, я имею в виду. Боюсь, я слишком долго тут торчал. Влияние при дворе - штука недолговечная. С глаз долой, из сердца вон.

- Не беспокойтесь, у Нагон-Гига хорошая память... Так вот, про нищих. Что я выяснил. На самом деле никаких нищих на Юге нет. Вообще нет. Южанам, оказывается, незнакома сама эта идея - что деньги можно выпрашивать. С их точки зрения, кто не работает - тот не ест. Выпрашивать деньги у южанина бессмысленно.

- Да, они скупые черти.

- Нет, почему же. Просто это противоречит их пониманию права. С другой стороны, всякие убогие, особенно калеки... им тоже нужно как-то жить. Поэтому за ними закреплён ряд сфер деятельности, не слишком популярных... ох, одну минуту, сил нет никаких...

Абалкин остановился прямо посреди дороги, задрал ногу и начал, прыгая на одной ноге, стаскивать с себя тугой сапог.

- Камешек попал в ногу... Очень мешался, извините...

Он потряс снятым сапогом, потом запустил в него руку. В лунном свете (красная луна висела над самым горизонтом) блеснул шёлковый чулок: педантичный прогрессор и в этом следовал южной моде.

- Да, вот так, - он снова обулся, притопнул каблуком. - Теперь порядок. Я о чём говорю: беднякам и калекам отведены работы, не требующие физических сил и умений. В большинстве случаев это исполнение ритуальных функций. Это, опять же, вполне логично. Южане думают, что счастье и несчастье в руках богов. И поэтому сильное несчастье - это знак того, что некий бог желает видеть этого человека своим служителем. В противном случае он даровал бы ему здоровье и богатство... вот такая теология.

- Понятно, - Корней решил всё же сдаться на уговоры компьютера и согласиться на дозу стимуляторов - очень уж скверно он себя чувствовал.

- Но тут такое дело... Вы видели южных нищих? Они всегда просят милостыни во имя богов. Точнее, каждый - во имя того бога, которому служит. Это странствующие жрецы.

- Да, я замечал что-то такое, - у Корнея кровь побежала по жилам побыстрее, холод отступил, и даже абалкинская болтовня стала казаться интересной.

- Тогда заметьте и такую вещь: тот нищий в харчевне к богам не взывал. Это значило, что он не хотел называть имя божества, которому служит. А неназываемые боги - это подземные боги.

- Я не помню. Вроде бы, он просто жаловался на бедность.