Юг

Ну и ладно. Как бы то ни было, нужно где-то поесть и провести ночь.

У дверей он задержался, соображая, как лучше войти - по-северному, как обычно, или по-южному, спиной вперёд. Южане усматривали во всяком прямом движении снаружи вовнутрь нечто неприличное или угрожающее, точнее сказать - намекающее на вторжение в чужое тело, то бишь на совокупление или на удар мечом. Поэтому считалось, что пересекать порог лицом вперёд можно или входя к женщине, или намереваясь убить врага. К друзьям полагалось входить, пятясь: повернуться было можно только за шаг от порога. Что создавало проблемы с публичными заведениями. Поэтому преддверное пространство в них обычно ограждалось шоррах - чем-то вроде заборчика или частокола, позволяющего видеть входящего, но мешающего немедленному нападению. Впрочем, для умелого воина щелястый шоррах не был преградой: в незащищённую спину входящего гостя можно пустить стрелу или швырнуть метательный нож... Впрочем, на Юге вообще любили бить в спину - если, конечно, жертву не защищал какой-нибудь закон или обычай.

Яшмаа ещё немного помедлил на пороге. Днём, конечно, можно было бы и не церемониться и войти лицом. Но сейчас сумерки, дурное время.

Конечно, у него есть оружие, способное в случае чего испепелить этот домик целиком. Плохо то, что после этого ему придётся отчитываться на Базе. В текущих обстоятельствах Корнею меньше всего хотелось попасть на Базу...

На лоб сел комар - видимо, тоже собрался поужинать. Прогрессор машинально прихлопнул залётного зверя и осторожненько потянул дверное кольцо на себя. Протиснулся всё-таки спиной. Обдало знакомыми запахами пота, кожи, и горячего пива. Анализатор в носовой полости пропустил через себя молекулы, и передал спектры в компьютер, который выдал заключение: в доме находятся около сорока человек, в основном мужчины, есть несколько пьяных, адреналиновый баланс у всех в пределах нормы, у одного несварение желудка, один отравлен специфическим медленнодействующим южным ядом. Отравлен не здесь и не сейчас, а несколько дней назад, прогноз неблагоприятный. Н-да, нравы... Впрочем, имперские нравы ничем не лучше, только там в ходу мышьяк и сернистые соединения. Просто южане и здесь обогнали имперцев в технологиях.

Корней сделал положенный шаг от порога, немедленно упёршись задом в заборчик. В очередной раз обругал себя за неуклюжесть: коснуться шорраха считалось дурной приметой.

Внутри было как в типичной южной харчевне: пол, засыпанный мелкой галькой (мелькнуло воспоминание о дорогих деревянных полах, которые Яшмаа видел в княжеских покоях - но и там они были расписаны под всю ту же гальку), почерневшие от дыма стены, высокие узкие окошки - традиция южного сервиса: делать их такими, чтобы гость не мог выпрыгнуть в окно, не уплатив по счёту... В закопчёном потолке виднелся чердачный лаз, откуда свешивался мясной пирог в оплётке - нечто вроде самодельных консервов. Стены украшали венки из побегов маковой ягоды, ракитника и остролиста.

За длинным некрашеным столом сидели сидели высокие бородатые люди, и молча - южане за едой обычно молчат - насыщались ягодной кашей с мясной подливой, сладкой жареной кабанятиной и горячим ягодным отваром. Изредка кто-нибудь из едоков рыгал или скрипел зубом по разгрызаемой кости.

На самом почётном месте, уперев локти в столешницу, восседал толстый, весь какой-то лоснящийся купец в накрученном на голову тюрбане, и, смачно чавкая, поедал какие-то дымящиеся мяса, запуская толстые, унизанные перстнями пальцы, прямо в тарелку. Рядом стояли два винных кувшина, судя по всему - пустых.

Индийский гость, подумал Корней, пытаясь вспомнить, где он видел такие тюрбаны. Кажется, и в самом деле Восток? Н-да, занесло ж его в такую даль... И не очень счастливо: компьютер сообщил, что отравленный - именно этот красавец... Видать, сделал неудачный бизнес. Или, наоборот, слишком удачный. Или просто кого-то сильно обидел. На Юге много обидчивых людей.

В помещении было относительно светло. Свет исходил от настенного бронзового светильника в виде головы императора Нагон-Гига Большеротого. Лоб великого завоевателя украшали длинные рога, заканчивавшиеся чашечками, в которых были укреплены две длинные смоляные свечи. Хозяин заведения демонстрировал лояльность Алайской Империи. Разумеется, изображение, как и все прочие изображения живых существ, считалось священным и неприкосновенным, и было окружено соответствующим почитанием. Корнея особенно радовало то, что гасить зажжённые свечи на рогах запрещалось - и имперским законом, и древним правом.

В чёрном углу босой мужик в вывороченной мехом вверх шубе и точил на бруске нож из плохого железа. Там же стояло поганое ведро, из которого несло закисшими помоями. Рядом, скорчившись, спал нищий, подложив под голову кучку тряпья.

Красный угол харчевни был забран таким же заборчиком-шоррахом, что и пространство у двери. Оттуда доносились звуки льющейся воды, робкое звяканье металлической посуды, и змеиное шипение жира, стекающего на угли: видимо, кто-то заказал мясо на вертеле. Хозяина заведения нигде не было видно.

Корней устроился за столом. Занял место с краю, показывая тем самым, что не претендует на особое в к себе внимание - однако, положил правую руку на столешницу: это означало, что он торопится, и готов заплатить за быстрое обслуживание чуть больше обычного.

Наконец, появился хозяин - коренастый южанин с лопатообразной бородой. Вот ведь интересно, рассеянно подумал Корней: на Юге, где каждая мелочь наделена каким-нибудь дополнительным смыслом, фасон бороды, равно как и сам факт её ношения, считался сугубо личным делом и ничего не означал. На Севере, наоборот, борода служила символом положения в обществе, политической ориентации, и много ещё чего. Аккуратная бородка клинышком лично преданный Нагон-Гигам дворянин из новых... длинные бакенбарды фрондирующий аристократ... короткая и широкая - землевладелец, редко появляющийся при дворе и равнодушный к политике... Сам Корней был обладателем длинной, хорошо расчёсанной бороды, подобающей лицу особо приближённому.

Хозяин вежливо склонил голову на плечо (это был местный эквивалент поклона) и даже присел на лавку по правую руку от гостя: видимо, распознав в чужеземце важную персону, он давал понять, что знаком с куртуазным этикетом. Впрочем, жест был чисто символическим: коснувшись сиденья обширной задницей, он сразу же встал. Корнея это вполне устроило.