Любимая женщина маньяка

– Так, мне это надоело! – вспыхнула я.

– Чего?! – растерялся от внезапного напора приятель.

– Полковнику, начальнику управления со стажем, нужно лучше уметь свои эмоции скрывать! Вот чего! Давай рассказывай, что происходит?! Я так понимаю, ты по своим каналам каких-то новостей нахватался, и это каким-то образом и меня касается?!

– С чего ты так решила?!

– Гена, этот трюк прокатывает, только когда я тебе это позволяю! Но не думай, что я не вижу твоих уловок! Так что не отвечай вопросом на вопрос, мы не в Одессе! Давай выкладывай!

– Ладно, не злись, – миролюбиво протянул Генка. Потом немного помолчал, словно собираясь с духом или пропуская через фильтр имеющуюся информацию. – У твоего недавнего подопечного неприятности назревают, слышала?

– Это у которого, у Алекса, что ли?

– Ты прекрасно знаешь, что провального агента, которого ты эвакуировала из Европы, не так зовут, – Генка зачем-то перешел на шепот.

– Во-первых, я привыкла именно к этому имени. Во-вторых, эти новости даже ты по своим каналам узнать никак не мог, куда уж мне.

– У меня есть возможности, – загадочно протянул Генка, – а ты можешь быть в курсе лишь в одном случае, – полковник многозначительно замолчал.

– Если сам Алекс попросил меня о помощи? – озвучила я мысль, написанную сейчас на его лице крупными буквами. – Ты меня за этим звал? Чтобы почву пробить?

– Нет, я только что узнал, а о встрече мы на прошлой неделе договорились.

– Хорошо. Ты, наконец, выскажешь свои опасения или я должна сама догадаться и просчитать?

– Да, собственно, чего просчитывать! Я и так уже раскрыл все карты. Женька, Алекс может обратиться к тебе за помощью, и ты, как всегда, ввяжешься в авантюру, чтобы помочь не чужому для тебя человеку.

– На психологическом уровне телохранитель, как правило, всегда привязывается к своему подопечному. Сам знаешь, мы в ответе за тех, кого спасали, и все такое прочее. Тем более что Алекс вовсе не пузатый, пропивший остаток мозга бизнесмен без реакции, беззащитный перед любой внешней угрозой. В той командировке мы стояли плечом к плечу, отбили множество атак, и не только его жену спасли, но и выжили оба, что дорогого стоит и сближает навсегда.

– Боевое братство, значит?! – зло хмыкнул Генка.

– Откуда столько яда? – искренне изумилась я. – Когда-то это и для тебя было не пустой фразой!

– Прости, Жень, я просто злюсь.

– С чего бы это?

– Ты подтвердила мои опасения. И сразу ожил мой самый большой страх.

– Это какой же? – насупилась я.

– Потерять любимую женщину, разумеется, – говоря это, Генка, в свою очередь, внимательно всматривался в мое лицо. – Вот, я так и думал! Ты разозлилась, как, впрочем, всегда, когда я упоминаю о своих к тебе чувствах.

– Давай об этом потом, ладно?

Генка молча кивнул.

– А сейчас я должна прояснить один момент, раз ты так переживаешь. Только это строго между нами.

– Согласен.

– Алекс не просто с головой на плечах парень. Он гений, способный заткнуть за пояс многих, если не всех в своей конторе. Так что начинать полномасштабную войну без уверенности в победе он не стал бы никогда. Более того, парень приехал из командировки не с пустыми руками, а с парочкой тузов в рукаве. Точно знаю! Так что я в него верю. И если Алексу понадобится помощь, размышлять долго не стану.

– Пожалуй, этот момент мы уже прояснили, – буркнул Генка.

– Более того, я прошу тебя не оставить мальчишку без поддержки, если так станется, что я буду вне пределов досягаемости.

– А вот это, Женечка, уже запрещенный прием!

– Тебе не нужно ввязываться в бой, идти против смежного ведомства или как-либо еще рисковать жизнью и карьерой. Я сейчас говорю о посильной поддержке. Информативной, агентурной, или что там ему может понадобиться.

– Ладно, вы связь поддерживаете?

– Есть канал на самый пожарный случай.

– Дай ему мой личный контакт, тот, который экстренный. Если надо будет, пусть обращается.

– Спасибо, Геночка, – широко улыбнулась я.

– Веревки ты из меня вьешь, – усмехаясь, фыркнул приятель, – кстати, сорока на хвосте принесла, что в том лагере у тебя полно фанатов.

– В каком смысле?

– Жена Алекса сегодня родила сына.

– Анна? Какая чудесная новость! Слушай, Генка, с этого надо было начинать! А еще, пожалуй, за них стоит выпить!

– Само собой, сейчас закажу. Знаешь, как мальчика назвали? Евгением! Это ли не признание в любви, детка?!

– О! – я немного помолчала. – Надо им послать что-нибудь. Лично контактировать нам сейчас не стоит, но инкогнито. Подарок малышу-тезке. И Анне цветы и корзину с фруктами!

– Это конечно. Ты все выбери, а я сам отправлю. Чтобы, в случае чего, на тебя через курьера не вышли. Они обычно ребятки приметливые и любопытные, как мартышки, по опыту знаю. А так шлет мужик, бывший поклонник или дальний родственник. Никто не заинтересуется.

– Спасибо, Гена, это хорошая мысль, – задумчиво пробормотала я.

– Чего задумалась? Такая простая мысль разве не приходила тебе в голову?

– Разумеется, да. То есть нет. Я просто подумала: если презенты, цветы и разные подарки оставляют прямо у дверей квартиры, это же не значит, что их не курьер принес? Просто посыльному могли дать такие инструкции специально. По крайней мере, полагаю, проверить стоит.

– Вот сейчас совсем не понял, – растерялся Генка, – ты кого ловить собралась?

– А, не бери в голову, – махнула я, принимаясь за прерванный было в пылу дискуссии ужин, – просто мысли по поводу нового расследования.

– Твоей новой подопечной шлют неприятные презенты? – хмыкнул полковник.

– И к тому же подарки пугают ее родню. Так что расследование провести стоит, но пока я объективно не вижу ничего особо тревожного или опасного. Так, согласилась, чтобы тетю Милу не расстраивать и не бросать на произвол судьбы беззащитных женщин.

Говоря откровенно, Татьяна показалась мне особой здравомыслящей, умной и способной самостоятельно постоять за себя. По крайней мере, такое впечатление складывалось после общения с ее родственницами, сестрой и матерью, исходя из слов, которыми они сознательно хотели охарактеризовать Татьяну, или из тех, что случайно, словно сами собой просачивались в беседу. И возможно, именно мать с сестрой разводили панику и преувеличивали возможную опасность.

Так что, направляя любимый «фольк» улицами города к дому Татьяны, я была готова к тому, что она меня встретит, вежливо со мной пообщается, возможно, напоит чаем с плюшками, а потом отправит восвояси, категорически отказавшись от услуг телохранителя.

Квартира, в которой жила Татьяна, находилась на последнем этаже девятиэтажного дома. Женщина сделала ремонт с перепланировкой, чтобы расширить окна в двух комнатах, превратить их в панорамные по типу французских и впустить в помещение максимум солнечного света. Обе эти комнаты она отвела под работу. Как я поняла, в одной находилась мастерская, а другая была смесью гостиной, выставочного зала и будуара на современный богемный лад. Здесь стояли два низеньких чайных столика. На одном был сервирован чай с вареньем и пряниками, а на другом валялись кисти, палитра, тюбики с краской, несколько сухих коряг, видимо, заготовки для натюрмортов, и карандашные наброски на листах бумаги. Столики окружали всевозможные разномастные цветные пуфики и узкие диванчики, на которых в живописном беспорядке были разбросаны яркие подушки. По стенам всюду были развешаны картины разной тематики, видимо принадлежащие кисти хозяйки. Вокруг стояло много цветов в обычных и огромных напольных вазах. Створки большого панорамного окна были распахнуты настежь, и ветер шевелил тонкие шелковые занавески нежного василькового цвета.

– Когда-нибудь вы обязательно должны написать эту комнату, – сказала я после взаимных приветствий, – получится занятная картина.

Татьяна рассмеялась:

– Вы словно мысли читаете, Евгения. Я думала об этом не раз, да вот все некогда, руки не доходят.