Страница 9 из 25
3
Больше всего Роберу не хватало Валме. С виконтом за плечом или хотя бы с Готти под столом он чувствовал бы себя уверенней. Хозяйкам тоже было непросто, особенно Урфриде, которая отчего-то не уходила. Молодая русоволосая дама в жемчугах смотрела то на нетронутое яблоко, то на серебряный ножик, иногда поднимая равнодушные серо-зеленые глаза. Иноходец не знал, как она осталась одна, но потеря всегда потеря.
– Я выросла на севере, – рука без браслета тронула ножик, – но так и не привыкла к метелям. Когда вместо земли и неба серая муть, становится страшно, особенно если смотреть из окна.
Георгия промолчала, комнату заполонила неприятная тишина, потом тоненько звякнуло, встречаясь со стеклом, серебро.
– Мне приходилось пережидать торские метели, – не выдержал молчания Эпинэ. – Это не так уж и трудно.
– Мужчинам на войне не страшно, это мы боимся, – задумчиво произнесла герцогиня. – Когда счастливы, боимся за свое счастье; когда счастье уходит, мы принимаемся бояться будущего или прошлого.
– Прошлое исчезает, – Урфрида все же взяла яблоко, – не сразу, но исчезает. Иногда это хорошо, чаще – больно… Мне не нравится забывать, а вам, герцог?
– У меня забывать не получается, но впереди всегда что-то есть, в том числе и хорошее.
– Вам сейчас трудно? – сестра Эрвина поднялась. – Трудно и непонятно? Мама, извинись перед герцогом за меня. Обед уже совсем скоро, я должна поправить прическу.
Она исчезла так же неожиданно, как и появилась, оставив нетронутое яблоко и смешанное с облегчением недоумение. Герцогиня устало вздохнула.
– Возвращайся ты в армию, я бы ничего не сказала, но завтра вам с Урфридой сперва придется сопровождать Октавию, а потом идти четвертой парой в Кальтарине.
– Не надо, – растерялся Иноходец, – то есть… Я не готов, и тут столько… достойных. Алва… Валме…
– Алва, как регент, пойдет в первой паре с хозяйкой, то есть со мной, Рудольф составит пару графине Савиньяк, третьими будут дядя короля по матери граф Ариго с моей невесткой. Ты, как опекун принца Октавия и кузен покойной королевы, – четвертый, тебе требуется дама, а Фрида – кузина Карла. Более близких родичей у детей Катарины Ариго нет, собственно говоря, их вообще нет.
– А… Я забыл фигуры, может быть, Придд? Он помнит все, и он теперь тоже родственник. Через Ирэну, то есть графиню Ариго.
– Фигуры ты вспомнишь, тело всё запоминает раз и навсегда, особенно в детстве. Степень близости герцога Придда к Олларам несопоставима с вашей, причем во всех смыслах. Этикет жестче устава, тот порой удается отбросить.
– Понимаю, – ненавистное слово как нельзя лучше отражало мерзкое положение. – Я попробую.
– Урфрида – хорошая партнерша, она сумеет тебе помочь, а вот передо мной стоит отвратительный выбор. Предоставить действовать сплетницам, попросить о помощи Арлину или же рассказать самой.
– Сударыня, поверьте, я ничего, то есть ни о чем не…
– Завтра тебе всяко придется бродить по залам. Тебя будут останавливать, заговаривать, приглашать, кто-то неминуемо расскажет и о скандале в нашем семействе.
– Я не люблю сплетен.
– Ты не любишь, но другие без них не могут жить. Если ты не станешь слушать, решат, что ты знаешь что-то непристойное, так что лучше тебе в самом деле знать. Все очень просто. Моя дочь оставила мужа, который предпочел ей любовницу. Урфрида терпела столько, сколько могла, но, когда супруг решил признать незаконного сына и объявить его своим наследником, не выдержала. Ты что-то хочешь спросить?
– Почему? – Ничего он не хочет спрашивать, ничегошеньки! – Маркграф еще не стар, у него еще могут быть… Может появиться законный наследник.
– Бергмарк живет дикарскими законами, – герцогиня оглянулась, Робер проследил за ней взглядом и увидел массивные бронзовые часы, – а пренебрежение супружескими обязанностями появлению законных наследников не способствует. Рудольф, мой муж, очень недоволен поступком Урфриды, но я свою дочь понимаю. Твоя кузина предпочла терпение, правда, мой брат ее хотя бы любил. Сойдись Фердинанд на глазах супруги с какой-нибудь Дженнифер, Катарина бы поступила, как Фрида. По крайней мере, я хочу в это верить.
Катарину нельзя было не полюбить, за что ей до сих пор мстят спасенные ею дряни! Сказать подобное об Урфриде Иноходец не мог, но Георгия Оллар ответа не ждала.
– Теперь ты знаешь правду, – герцогиня встала и расправила юбки. – Подай мне руку, нам пора. Имей в виду, мой супруг во время разговора бродит по комнате. Пока мы обедаем, он, разумеется, будет сидеть за столом, но потом женщины уйдут пить шадди, а вы останетесь. Поверь, к тебе Рудольф достаточно расположен, но в первый раз он может показаться суховатым и подозрительным. Мне, во всяком случае, показался… К счастью, я ошиблась. Мы прожили хорошую жизнь, и я надеюсь, что мои дети и дети моих подруг тоже найдут свое счастье. Рано или поздно.
Герцогиня была вежлива, но беспокоили ее собственные дочь и сын, разумеется, если Эрвин был с матерью хоть сколько-нибудь откровенен. Робер подал собеседнице руку, и они чинно дошли до просторной столовой, на пороге которой высился седой сутуловатый великан. Бывший регент и бывший Первый маршал Талига.
– Рудольф, – герцогиня сжала локоть Робера. – Это сын Жозефины, но главное не это. Я полностью согласна с Эрвином, и вы знаете в чем.
Ноймаринен шагнул вперед:
– Моя супруга решила начать с откровенности, – объявил он, – так тому и быть. Я устал от споров на ваш счет и сдаюсь. Вас занесло к мятежникам не по вашей воле, но теперь все в порядке, вы там, где нужно, и с теми, с кем нужно. Останься я регентом, я бы дал вам Охоту, а маршальская перевязь и так ваша. Прошу к столу, и не пытайтесь вставать, если встану я.
– Я предупредила Робера, – заверила герцогиня. Вот о чем она не сказала, так это о встрече с прошлым, а оно неслышно вошло в мрачноватую столовую и взглянуло в упор черными кэналлийскими глазами. Глазами Леоны Салина.
4
Белые зимние гвоздички на полу казались сугробом. Цветы Росио добыть-таки умудрился, но вот осталось ли что-то для королевских торжеств?
– Прекрасно выглядишь, – прижать к груди чужого сына тянуло страшно, но Арлетта все же осталась сидеть. – Я больше тебя не боюсь и могу не следить за лицом. У меня есть шадди, а в Старой Придде, похоже, есть шпионы. Одно письмо, по крайней мере, пропало. Не мое.
– Чье же? – полюбопытствовал угодивший в регенты Ветер, усаживаясь напротив. – И кому оно может навредить?
– Трудно сказать… Влюбленная в тебя девица, которую ревнует к Ли уже незамужняя дама, поведала матери о былых бедах своей еще не известной тебе подруги.
– Старая Придда превратила вас в Рафиано.
– Боюсь, недостаточно. Твоя победа отогревает слишком много змей.
– Вам надо продержаться с месяц, не больше, потом подоспеют ежаны, но победу Талигу принес Эмиль. Я командовал дриксами, вышло забавно… Вы были правы, Фельсенбург похож на меня.
– Несомненно, но я тебе этого не говорила.
– Фельсенбургу показалось, что вы его узнали. Мало того, я тоже его узнал, вернее, себя. На Винной я должен был выглядеть так же, по крайней мере пока защищал девицу. Руперт защищал Бруно, правда, тот был в углу, и я поначалу не обратил на него внимания… Шадди – это прекрасно, но вам нужно вино.
– Мне?
– Вам, Арлетта, и немножко – мне. Я виноват перед вами, а каяться перед выпившими женщинами удобней.
– Ты был бы виноват, если б пошел на поводу у Георгии и умер.
– Тогда я был бы скотиной. Так, по крайней мере, считает Валме.
– Куда ты его дел?
– Отпустил поохотиться. Первым был съеден Давенпорт, кого жуют сейчас – не скажу, дичи здесь хватает. Вино скоро отдышится, и вам станет легче.
– Мне стало легче, когда вернулся Эрвин. Ты не поторопился с его производством?
– Почему вас так занимает семейство Ноймаринен? Они что-то натворили?