Страница 21 из 25
– Вот именно, – порой Придд умудрялся напоминать Ли, причем даже не думая щуриться. – Девушка была одна. Среди вроде бы людей, знакомых, даже родни, и при этом одна. Трудно объяснить… Ей ничего не грозило, но я вспомнил, как мы с матерью шли по дворцу, еще не арестованные, уже не существующие. Давенпорт рассказывал, как он во сне метался по Надору и мог только смотреть; его не задевало обломками, он не слышал криков, но и его не видели. С нами было похоже, только убивало нас, и нас же не видели и не слышали. Я очень рад, Арно, что мы стали друзьями.
– Ну у тебя и выводы! – постарался хохотнуть виконт. – Тогда я очень рад, что больше не скотина, но ведь все это наделали Манрик с Колиньяром! Я про твою семью, если что.
– Они всего лишь захватили власть, не видели нас другие. Многие из них сейчас здесь и не видят уже эту девушку в розовом.
– Тогда почему ты не выбрал ее для кальтарина? Мы с Гизеллой и так все сбили.
– Это было бы слишком вызывающе. Насколько я знаю семью Гогенлоэ, у девушки в любом случае будут неприятности, но они бы и так были, причем даже более серьезные. Я всего лишь несколько исправил возникшую неловкость, заодно показав всем, кто оглядывается на регента, а значит, и на тех, к кому регент расположен, что появление девицы Манрик в родовых цветах не является поводом для травли. Если бы я продолжил уделять внимание Иоланте, а мы с ней достаточно дальние родичи, чтобы это допускало брак, создалась бы очень непростая ситуация. Тем более что у меня есть обязательства, которые не позволяют мне связывать свое имя с незамужними женщинами.
– Ты что?! – не допей Арно свой глинтвейн, он бы его разлил. – Обручился?!
– Пока нет, и отнюдь не уверен, что это вообще потребуется.
– Тогда что за обязательства и перед кем? Не перед Эдитой же!
– Перед известными тебе Мелхен и Селиной. Я не могу исключить, что кто-то из них, и хорошо бы не обе сразу, окажется в сложной ситуации, которую можно выправить лишь браком, пусть и фиктивным. Больше я ничего сказать не могу даже тебе, но я дал слово, и я его сдержу.
– Да кто тебе мешает?! Ну а если в сложной ситуации окажутся обе, я тебе помогу. Предпочел бы Селину, но и против рыжули ничего не имею.
– Я понимаю, как звучит то, что я сказал, – Валентин принялся расправлять манжеты, – но я не шутил.
– Как и я, – огрызнулся Арно. – Если понадобится, я женюсь и скажу, что так и было! Вот ведь, кляча твоя…
– Как водится, несусветная, – подсказал Валентин и поднялся. – Буду тебе весьма признателен, если ты останешься со мной весь вечер. Не хочу приватных разговоров слишком со многими здесь присутствующими.
– Вообще-то, – посоветовал Савиньяк, – проще довести парочку собеседников до сумасшествия, ты это можешь. Конечно, придется потерпеть, зато после этого к тебе никто не сунется.
– Возможно, – кивнул лучший друг, – я так и поступлю.
Они вышли удивительно вовремя. Слуга-капрал, тот самый, у которого Арно отобрал кувшин, приметил, куда они делись, и шел доложить, что герцога Придда ищет господин экстерриор. В этом не было ничего страшного.
– Надеюсь, господин Спрут, – как мог изысканно протянул виконт, – вы не собираетесь оставлять армию ради дипломатии.
Господин Спрут никоим образом не собирался.
3
– Это ужа-а-сно, – Аглая со страдальческим видом поставила чашечку, – ужа-а-сно. Вам надо выгна-ать буфетчика.
Тишина, окутавшая гостиную, показалась бы жуткой, не будь она смешной. Первой опомнилась Анна, дипломатично припав к чашке. Все, имеющие глаза, да видят: графиня Рафиано с наслаждением вкушает отвергнутый презренной тесемочницей напиток, зато имеющие уши не слышат ничего, ведь благородная дама не станет говорить с полным ртом. Рот виконтессы Карье был пуст, как и голова.
– Герцогиня Ноймаринен, – воскликнула спящая и видящая себя графиней дура, – не нуждается в поучениях разных…
– Выскочек! – гавкнула в одиночку завладевшая игривым диванчиком Фукиано. – Которым место в лавке!
– А не-е-е-которым, – Аглая томно вздохнула, – ме-есто в Багерле-е-е. Не-е-е-которые такие изме-е-нники!
– В Багерлее всякую рвань не берут, – теперь старуха взревела. – Всякую рвань сгоняют в Лору! Ворье, грабителей, шлюх, мошенников…
– Не надо о неприятном, – подала голос из своего угла маркграфиня. – Прошлое прошло.
– У шлюх память и впрямь коротка, – тут же сверкнула глазками Аглая, – куда им упомнить, замужем они или нет.
В ответ можно было бросить, что некоторые забыли, сколько лет жили во грехе и скольких детей в оном прижили, но графиня Савиньяк предпочла отодвинуть свой шадди, уронив при этом на каменный пол ложечку.
– Увы, – посетовала Арлетта, – но графиня Креденьи права. Мне, как урожденной Рафиано, искренность и непосредственность глубоко чужды, но слова прозвучали, и у меня больше нет выбора. Я вынуждена покаяться – буфетчик, которого мне прислал маркиз Фарнэби, истинный волшебник, и я должна была одолжить его нашей дорогой хозяйке. Геора, надеюсь, со временем ты меня простишь?
– Не я, – герцогиня хранила достойное дома Ноймаринен спокойствие. – Те, кто пьет шадди со сливками, от талантов буфетчика зависят меньше. Тебе следует просить прощения у южанок.
– То есть у меня, – Анна успела проглотить свое пойло и заговорила, – но мы с Арлеттой если и поссоримся, то не из-за морисского ореха.
– Оставьте ваше кривлянье! – раздразнить маркизу Фукиано было просто, а вот унять… – Может, вы в шадди и разбираетесь, только дело не в нем! К нам затесалась тварь из хлева, и я терпеть ее вонь не собираюсь. Вызовите кто-нибудь этого балбеса, ее муженька, пусть заберет свою грязнохвостую кощенку и впредь не выпускает.
– Кто бы сперва старую суку вышаркал! – Аглая сидела, отставив локотки, а казалось, что стоит, уперев руки в бедра. Луиза сетовала на собственные дурные манеры, но не считала, что набралась от матери. Она ошибалась.
– Печально, – все еще негромко заметила Урфрида, – что мы не в состоянии сами отстаивать свою честь.
– Но мы можем воспитать сыновей, – бодро не согласилась Арлетта, – которым это по силам.
Негромко стукнула дверь – Леона Ноймар предпочла выйти, но она оказалась единственной.
– Странная вещь – судьба, – маркиза Фарнэби воплощала собой изящную безмятежность. – Генерал Манрик счастливо избежал клинка вашего сына, но не прошло и месяца, как бедняжку убил предатель, который своим взлетом был обязан именно Манрикам.
– Рыжим давно следовало обрезать уши, – напомнила о себе Фукиано. – А их кормили и притравливали.
– Мой… – Георгия выдержала безутешно-красноречивую паузу, – покойный брат ошибался, очень ошибался, но сейчас у нас есть возможность исправить многое.
– И для начала выгнать взашей тех, кому при дворе не место, – старуха таращилась на Аглаю, как злобный рак на изящную пиявочку. – Георгия, кого ты тут развела?
– Лично поздравить его величество с днем рождения – право каждого дворянина, начиная с барона, – ровным голосом напомнила хозяйка. – Вы можете забыть о вашем короле, но король не может не принять тех, кто прибыл, а женатым дворянам этикет предписывает на больших приемах появляться в обществе супруги. Арлина, Анна, я уважаю ваши вкусы и поэтому предлагаю вам фрукты, но лично я хочу шадди. Кто-нибудь рискнет ко мне присоединиться или вы боитесь показаться недостаточно… аристократичными?
– Это ужа-асно, – Аглая слегка успокоилась и теперь вновь пела. – Я не па-а-анимаю, как вы это пьете.
– Боюсь, вы не понимаете многого из того, что мы делаем, – все же показала зубы герцогиня.
– Да-а-а… Я не понима-а-ю, как можно сбежа-ать от супруга, это та-ак безнра-а-вственно.
– Вы-то уж точно никуда не уйдете, – сверкнула глазками виконтесса Карье. – Куда вам идти? Только в конуру!
– Зато тебе в самый раз сбежать! Чертополох твой осел получит, а не сосну, зря ты с ним всю жизнь тухла, подметка жеваная!
– Уберите ее! – виконтесса вскочила, к потолку метнулась похожая на садовую соню тень. – Уберите… эту! Я за себя не ручаюсь!