Страница 44 из 69
Но многое, очень многое зависело от того, удастся ли обеспечить внезапность высадки (ради чего мы отказались от артподготовки), скрытно ввести корабли со стрелковым полком на борту в пределы города.
Отряду высадки — семи бронекатерам и пяти катерам ПВО (выгодным своей вместительностью, а к противовоздушной обороне отношения тут не имевшим) с приданной парой полуглиссеров-разведчиков — требовалось углубиться в расположение противника на 18–20 километров, считая по судовому ходу. Идти предстояло в темноте, без навигационных ориентиров и вдобавок по мелководью. Так что о форсировании хода речи быть не могло, и переход должен был занять более двух часов. Несмотря на все меры, принятые для приглушения шума моторов, вероятность обнаружения кораблей врагом на маршруте оставалась немалой.
Правда, к реке почти до самого города подступали болота, и сплошной обороны на берегах немцы не имели. Но в нескольких километрах от селения Лемешевичи, откуда начиналось движение десанта, находилась деревня Теребин, и, как выяснилось на исходе дня, за считанные часы до начала операции гитлеровцы разместили там артиллерийскую батарею. Убрать ее надо было быстро, это все понимали, и командир дивизии, уже отправивший десантный полк в Лемешевичи для посадки на корабли, обещал к полуночи очистить Теребин от врага. И слово свое сдержал.
Проверку хуторков, стоявших дальше, и других мест на сухих участках берега, где могли оказаться немецкие дозоры или боевое охранение, взяли на себя партизаны.
Контакт с нами они установили сами. Накануне описываемых событий С. М. Лялько доложил, что у него на КП находится партизанский командир, желающий видеть меня, и вскоре он в сопровождении Степана Максимовича поднялся на борт «Каманина». Когда гость скинул плащ-палатку, я увидел генерал-майора с Золотой Звездой на кителе.
— Клещев Алексей Ефимович, — отрекомендовался он.
Это был секретарь подпольного Пинского обкома партии и командир действовавшего здесь партизанского соединения. Он сообщил, что партизаны имеют указание активно содействовать наступлению 61-й армии, и спросил, чем они могли бы помочь флотилии. Вот тогда я и сказал: если где-нибудь вдоль водного пути к Пинску имеются немецкие посты, то очень важно, чтобы к ночи на 12 июля их не было. Кроме того, попросил выделить в качестве проводников двух-трех партизан, хорошо знающих реку.
Все это было сделано. Две группы партизан, высаженные нашими катерами, прочесали подозрительные участки берегов и ликвидировали обнаруженные там мелкие подразделения гитлеровцев. А с А. Е. Клещевым, чудесным человеком, уроженцем Полесья, перед войной возглавлявшим тут облземотдел, а в конце сороковых годов ставшим Председателем Совета Министров Белорусской ССР, у меня с той неожиданной встречи перед боями за Пинск завязалась многолетняя дружба, которую оборвала лишь его кончина.
К посадке десантников на корабли подхожу на полуглиссере в Лемешевичи.
Командир назначенного в первый эшелон 1326-го стрелкового полка майор Молчанов очень молод, но, чувствуется, достаточно опытен, предусмотрителен. Бойцы заранее расписаны по кораблям, размещаются без заминок. Орудия, минометы, боеприпасы погружены раньше. Полк невелик, похож на усиленный батальон: в стрелковых подразделениях 550 штыков, а вместе с артиллеристами, минометчиками, саперами — около 700 человек. Численность полка мы, разумеется, выяснили заблаговременно — в десанте, начиная с посадки, счет людям строгий.
«Добро» отваливать дается в четверть первого ночи. Отряд высадки отходит тремя группами. В первой — бронекатера лейтенантов Николая Бураминского, Игоря Чернозубова, Евстафия Калиуша. По этим кораблям распределены наши морские пехотинцы (бывший отряд Чалого), которых ведет в бой главный старшина Геннадий Попов. Их горсточка, но задача у них — самыми первыми ворваться на берег, в удерживаемый врагом город.
Проследив за отходом кораблей, командир бригады Степан Максимович Лялько уходит на полуглиссере вслед за ними. Отряд скрылся в темноте, стихают шумы моторов. Выполнение самой ответственной со времени возрождения Днепровской флотилии боевой задачи началось по-обыденному спокойно. Но все мы знали: теперь возможны любые неожиданности.
До прояснения обстановки я остался на командном пункте 1-й бригады. Бригадный КП — на борту сторожевого катера № 24, который уже продвинулся от Лемешевичей на несколько километров в сторону Пинска, к очищенной от немцев деревне Теребин.
Ночь почти непроглядная, и вокруг тихо. Только восточнее Пинска, где фронт отстоит от него километров на двадцать пять, слышны раскаты методического артобстрела. Пинск — прямое расстояние до него вдвое короче, чем нужно пройти десанту, — обозначен отсветами пожаров. Гитлеровцы дерутся за него упорно, но, очевидно, понимают, что долго им тут не продержаться, и уже что-то жгут.
Шагаю по палубе катера, прислушиваюсь. Темная вода за бортом кажется неподвижной. Тягостно медленно течет и время. Донесений с кораблей поступать не должно — действует полное радиомолчание. И я могу лишь мысленно прикидывать, где они теперь.
С каждой группой пошел партизанский лоцман. У штурвала одного из головных бронекатеров — рулевой Барботько, в прошлом пинский рыбак. Но если и возникнут навигационные осложнения, у днепровцев хватит сноровки с этим справиться. Мысли были об одном: удастся ли приблизиться к Пинску скрытно? А если враг обнаружит корабли, то где, на каком этапе перехода?
На маршруте были участки, где заболоченность берегов исключала появление у реки танков или самоходных орудий, представлявших для кораблей главную опасность. А были и сухие места, куда их можно вывести быстро, и тогда вся колонна судов, освещенная ракетами и способная двигаться на мелководье лишь малым ходом, оказалась бы под губительным кинжальным огнем.
Я не сомневался в мужестве корабельных экипажей, возглавляемых опытными командирами и политработниками (в отряде высадки находился почти весь политотдел 1-й бригады). И все же, если бы скрытность перехода нарушилась и десанту пришлось раньше намеченного вступать в бой, для меня было бы немыслимо ждать его исхода здесь, у Теребила. Полуглиссер стоял наготове. Представляя движение кораблей, я подсчитывал, за сколько минут смогу их догнать, если вот теперь завяжется бой.
Около трех часов ночи, когда десант, даже при некоторых задержках на переходе, должен был уже достигнуть юго-восточной окраины города, со стороны Пинска стала слышна перестрелка. Затем донесся характерный звук шедшего сверху полуглиссера. Он подрулил к сторожевичку, и на борт, шурша кожаным регланом, стремительно поднялся радостно возбужденный Лялько.
— Десант высадился без помех, закрепился на берегу и начал продвигаться к центру города, — доложил он. — Корабли идут в Лемешевичи за вторым эшелоном!
Успех высадки превзошел все ожидания, подтвердив правильность выбора времени и места, реальность нашего замысла.
Впрочем, в отношении места высадки в первоначальный план были внесены небольшие коррективы, о которых сообщил Лялько.
…Разведчиков, шедших впереди отряда, километрах в четырех от города встретил старый рыбак. Занимаясь для виду своим рыбацким делом, он, оказывается, уже не первую ночь поджидал наши корабли (проявив куда больше предвидения, чем фашистское командование, не допускавшее, судя по всему, появления днепровцев у себя в тылу). Старик назвал морякам места в городе, где берег не охранялся, ручался за это головой. Он сказал также, что на постах, находящихся неподалеку от удобных для высадки мест, немцы теперь спят, и потому нужно поторопиться. Рыбак внушал доверие, и Лялько решил воспользоваться полученными сведениями — конечно, с проверкой их разведкой.
Старый рыбак оказал нам большую услугу, и обидно было, что никто не узнал его имени. Самоотверженный человек заслуживал награды, но он, сделав то, что считал своим долгом, уплыл и больше о себе не напомнил…
Неохраняемым участком берега в черте города была, как ни странно, территория гражданского речного порта. Бронекатера с первым броском десанта смогли беспрепятственно подойти прямо к причалам. А гитлеровцы, сидевшие в расположенных не очень далеко дзотах, проспали это (старый рыбак оказался прав и тут!) в прямом смысле слова.