Страница 38 из 69
С рассветом в преследование врага включились и корабли бригады Лялько. За ночь удалось привести в порядок бронекатера, имевшие небольшие повреждения. Все боеспособные корабли заправились топливом, приняли полный комплект боеприпасов.
Тут пора вспомнить наших тыловиков, позаботившихся, чтобы служба боевого обеспечения не отставала от кораблей, продвигающихся вперед. Начальник тыла флотилии капитан 2 ранга Ф. В. Буданов и сменивший его капитан 2 ранга К. С. Масленников за короткий срок ввели в действие судоремонтные, артиллерийские и другие мастерские, развернули систему баз снабжения. А начальник орготдела штаба капитан 2 ранга И. Г. Блинков был лично причастен к решению проблемы насущно необходимых нам подвижных, плавучих баз, для создания которых не находилось подходящих судов в разоренном днепровском речном хозяйстве. Но здесь помог и счастливый случай.
Когда Блинков служил на Волге, ему было известно, что в конце лета 1943 года (еще до решения возродить Днепровскую флотилию) оттуда отправили под Киев некоторое количество «речных трамваев». Кажется, они предназначались для перевозок при форсировании Днепра, но почему-то не использовались, и Иван Григорьевич неожиданно обнаружил с десяток таких теплоходиков на платформах, загнанных на запасные пути станции Дарница. Груз никто не собирался получать, и его передали флотилии. Наши судоремонтники переоборудовали волжские «речные трамваи» в плавучие склады топлива, боеприпасов, продовольствия, в плавмастерские. Вот они и подоспели к Паричам.
По вздувшейся и помутневшей после новых ливней Березине корабли продвигались к Бобруйску. Их не смогли надолго задержать еще два минированных плавучих заграждения. Отходивший враг огрызался, кое-где на берегах еще действовали его огневые точки, но орудия бронекатеров заставляли их замолчать. Близ селения Углы — по заявке командира 96-й стрелковой дивизии — были подавлены немецкие батареи, пытавшиеся задержать выход частей дивизии к реке. В этом же районе днепровцам достались трофеи — четыре баржи по полтораста — двести тонн водоизмещением, брошенные гитлеровцами с грузом боеприпасов и продовольствия.
Мы с членом Военного совета Боярченко шли на сторожевом катере. Вслед за нами, на другом катере, шел Кол-чин с операторами. По берегу продвигалась команда связистов на автомашине с рацией, обеспечивавшей связь со штабом фронта и штабами соседних армий. Было решено развернуть ВПУ в Королевской слободе — приречное село с этим громким названием стояло на подступах к Бобруйску. От днепровцев требовалось быть готовыми к высадке в черте города тактического десанта.
Но сухопутным войскам понадобилось наше содействие и в другом. Поступила телеграмма командующего фронтом с приказанием обеспечить переправу через Березину 48-й армии (с ней флотилия взаимодействовала с начала наступления), выделив для этого максимальное количество кораблей.
Для форсирования водных рубежей у общевойсковых армий имеется специальная техника. Но понтонный парк, как оказалось, отстал от боевых частей — подвели размытые дороги. Между тем 48-я армия, наступавшая до того по левому берегу, на вспомогательном направлении, понадобилась на правом.
Потребовалось уточнить объем перевозок, и я вместе с Колчиным и начальником БОСО Кобылинским выехал к командарму 48-й генерал-лейтенанту П. Л. Романенко.
У него на КП выяснилось: переправить требуется всю армию, насчитывавшую 66 тысяч человек, имевшую полторы тысячи орудий и минометов, семь тысяч лошадей, сотни автомашин, тысячи повозок. Начать переправу надлежало следующим утром, 28 июня, а о сроке ее завершения было сказано: чем быстрее, тем лучше. Предварительные подсчеты показали, что минимальное время, в которое можно уложиться, — двое суток с небольшим. Командарм Романенко и начальник штаба армии генерал-майор Глебов этим удовлетворились.
Должен сказать, что к переправе одной из дивизий 48-й армии — 217-й стрелковой — корабли приступили еще 27 июня. Нам было запланировано взаимодействие с этой дивизией на время боев за Бобруйск. Когда бронекатера заняли огневые позиции у пригородного села Полонец, их корректировщики уже находились в боевых порядках дивизии, подступавшей к городу. С наступлением темноты началась — на небольшом расстоянии от линии фронта, в зоне огня вражеских батарей — переброска на правый берег частей, сосредоточивавшихся для атаки. Там, непосредственно у Бобруйска, действовали весь гвардейский дивизион Пескова и некоторые другие корабли.
По возвращении на наш ВПУ пришлось решать непростой вопрос: как совместить переправу основных сил 48-й армии с дальнейшим содействием в наступлении 217-й стрелковой дивизии? Мы пришли к выводу, что до завершения боев за Бобруйск там останется один отряд бронекатеров, а остальные корабли гвардейского дивизиона будут постепенно переключены на выполнение новой задачи.
Маневрировать нашими ограниченными силами помогало здесь то, что от окраин Бобруйска, где гремел бой, до участка, намеченного для переправы армии — в районе селений Доманово и Стасевка, — было всего несколько километров. В конечном счете мы смогли поставить на переправу 28 кораблей: 12 сторожевых, 6 бронекатеров и 10 тральщиков. К этому прибавлялись трофейные баржи, пригодные для перевозки орудий, машин, повозок, а буксировать баржи могли тральщики. Они же, как и сторожевые катера, предназначались для перевозки боеприпасов и других грузов, а бронекатера — для быстрой переброски бойцов со стрелковым оружием.
Уже ночью, обговаривая с командирами и механиками детали предстоящей работы, я поинтересовался, сколько бойцов доставлял бронекатер в Сталинград за один рейс.
— Брали и по двести человек, и больше, — ответил капитан 3 ранга Песков. — Но там обстановка заставляла идти на крайний риск.
Флагманский инженер-механик Ионов добавил:
— Скидка со «сталинградской нормы» нужна и на износ корпусов: сколько с тех пор заделали пробоин!
Установили предел загрузки бронекатера: 140 вооруженных бойцов или 50 бойцов плюс две 76-миллиметровые пушки без передков с тридцатью ящиками боезапаса. Для повышения остойчивости катеров решили спаривать их, пришвартовывая борт к борту.
Переправа началась дружно. Бронекатера, сторожевики, тральщики с баржами и без них стали пересекать Березину туда и обратно как челноки, заведенные каждый на свой ритм. И так — двое суток, днем и ночью. Заправку горючим обеспечивала плавбаза. Моряки наскоро перекусывали, не оставляя своих постов, об отдыхе и сне никто и не думал.
Не все бойцы армии знали, что их ждут на Березине военные корабли. Иные при виде матросов не скрывали веселого изумления:
— Братишки! Откуда вы тут взялись?
Поначалу кое-кому из пехотинцев наши кораблики явно не внушали доверия. А разлившаяся Березина выглядела сурово — темная от отраженных туч, местами пенящаяся, несущая вырванные с корнями кусты… Загрузка бронекатера начиналась с заполнения кубриков, и морякам иногда приходилось подбадривать солдат, задерживавшихся перед люками — многим хотелось остаться на верхней палубе. Зато уж команду «До подхода к берегу на палубе не двигаться!» выполняли со всем усердием.
На спаренных бронекатерах приспособились перевозить и 122-миллиметровые орудия, что никогда раньше не делалось. Переправу могли задержать семь тысяч армейских лошадей, если бы возить их на баржах. Однако нашелся способ более быстрый: лошади на буксире у катерных тральщиков сами переплывали реку, связанные по десять — двенадцать голов — к хвосту одной крепился повод следующей. Тральщик давал малый ход, и живая цепочка, сформированная на берегу, втягивалась в воду. Лошади, пока могли, шли по дну, а потом послушно плыли друг за дружкой.
— Никогда еще такого не видел! — восхищенно сказал прибывший к переправе начальник штаба армии. — Кто это придумал?
— Матросы, — ответил я. — Русский матрос на выдумку горазд.
А моряки не могли нарадоваться тому, как приняли их выдумку умные животные: ни одна лошадь не оказалась слишком упрямой, ни одна не вырвалась из своей цепочки.