Все и вся

Во всяком случае, без риска пользоваться этой повозкой для целей, для которых она была создана, уже невозможно. Если начать ремонт, то нужно всю повозку разобрать на части, осмотреть все ее части и, как делается в подобных случаях, "промыть их в керосине", вычистить и собрать снова, и нередко бывает явно необходимо немедленно заменить какую-нибудь часть. Хорошо, если это недорогая деталь, но она может оказаться дороже новой повозки.

Итак, все сказанное об отдельных частях этой организации, из которых, в целом, состоит наемный экипаж, полностью применимо к общей организации общего присутствия человека.

Из-за отсутствия у современных людей знаний и умения специально готовить подрастающее поколение к ответственному существованию надлежащим образом, воспитывая все отдельные части, составляющие их общее присутствие, каждый современный человек представляет собой нечто запутанное и чрезвычайно нелепое, то есть если опять воспользоваться взятым нами примером, такую картину.

Сделанный по последней модели экипаж, только что с завода, отполированный настоящими немецкими мастерами из города Бармена, и запряженный лошадью из тех, которые в местности, именуемой Закавказьем,называются "дглозидзи" ("дзи" лошадь, "дглоз" - имя одного армянина, специализирующегося на покупке совершенно никудышных лошадей и сдирании с них шкуры).

На козлах этого модного экипажа сидит небритый, нечесанный, сонный кучер-извозчик, одетый в поношенный армяк, который он извлек из кучи мусору, куда тот был выброшен, как совершенно негодный, кухаркой Манькой. На голове у него возвышается новый, с иголочки, цилиндр, точь-в-точь как у Рокфеллера; а в петлице красуется огромная хризантема.

Эта картина современного человека, несмотря на всю свою нелепость, является неизбежным результатом, главным образом, потому, что с первого дня возникновения и формирования современного человека все эти три формирующиеся в нем части хотя и имеющие разные причины возникновения и свойства разного качества, тем не менее долженствующие в период его ответственного существования для преследования единой цели все вместе представлять все его целое - начинают, так сказать, " жить и закрепляться в своих специфических проявлениях отдельно друг от друга, так как их никогда не учили ни необходимому автоматическому взаимоподдержанию, ни взаимопомощи, ни хотя бы приблизительному взаимопониманию, и, таким образом когда впоследствии требуются согласованные проявления, они не появляются.

Благодаря так называемой "системе воспитания подрастающего поколения", в настоящее время уже совсем закрепившейся в жизни человека и состоящей единственно лишь в том, что учеников непрерывным повторением до "потери сознания" учат понимать различные почти не имеющие смысла слова и выражения и узнавать по одной лишь разнице в их звучании действительность, якобы обозначаемую этими словами и выражениями, кучер еще в состоянии кое-как объяснить разные возникающие у него желания, но лишь типам с такой же как у него внешностью общего присутствия, а иной раз он даже может кое-как понять других.

Этот наш кучер-извозчик, сплетничая с другими кучерами в ожидании пассажира и иногда, как говорится, "флиртуя" у ворот с соседской горничной, даже научается кое-какому так называемому "обхождению".

Между прочим, в соответствии с внешними условиями жизни кучеров вообще, он также постепенно автоматизируется до того, что отличает одну улицу от другой и прикидывает, например, во время ремонта какой-нибудь улицы, как попасть на нужную улицу с другой стороны.

Но что касается лошади, то, хотя пагубное изобретение современных людей, называемое воспитанием, на ее формирование не простирается и, следовательно, унаследованные ею возможности не атрофируются, однако из-за того, что формирование это протекает в условиях установившегося ненормального процесса обычного существования людей и лошадь вырастает, как сирота, игнорируемая всеми, более того, сирота, с которой плохо обращаются, она не приобретает ничего, соответствующего сложившейся психее кучера, и не научается ничему тому, что знает он, и поэтому ей совершенно неизвестны все те формы взаимоотношений, которые стали обычными для кучера, и между ними не устанавливается контакта для понимания друг друга.

Возможно, однако, что в своей замкнутой жизни лошадь все же научается какой-нибудь форме отношений с кучером и, возможно даже, что ей известен какой-то "язык"; но беда в том, что кучер этого не знает и даже не подозревает о такой возможности.

Помимо того, что, в силу упомянутых ненормальных условий, между лошадью и кучером не образуется никаких данных хотя бы для приблизительного понимания друг друга, имеются еще и многие другие от них не зависящие внешние причины, не дающие им возможности совместно реализовать ту единую цель, для которой они оба предназначены.

Дело в том, что точно так, как соединены отдельные части "наемного экипажа", то есть: экипаж с лошадью - оглоблями, а лошадь с кучером - вожжами, так же соединены друг с другом и отдельные части общей организации чувств кровью, а организация чувств соединяется с организацией, реализующей функционирование мышления, или сознания, так называемым Ханбледзоином, то есть субстанцией, возникающей в общем присутствии человека от всех намеренно сделанных бытийных-усилий.

Существующая в настоящее время неправильная система воспитания привела к тому, что кучер перестал иметь какое бы ни было воздействие на свою лошадь, если не считать того, что с помощью вожжей он единственно может порождать в сознании лошади только три идеи - направо, налево и стоп.

Строго говоря, он и это не всегда может делать, потому что вожжи обычно изготовляются из материалов, реагирующих на различные атмосферные явления, например, во время приливного дождя они разбухают, а в жару наоборот сжимаются и тем самым изменяют свое воздействие на автоматическую чувствительность восприятия лошади.

То же самое происходит в общей организации среднего человека всякий раз, когда от того или иного впечатления, так сказать,"плотность и ритм" Ханбледзоина у него изменяется, когда его мысли полностью теряют всякую возможность воздействовать на организацию чувств.