Месть ведьмака

Он замолчал. Комок подступил к его горлу. Евгения не торопила.

— Например, — продолжил он немного погодя, — несколько месяцев тому назад её, голую, подобрали ночью у забора парка и привезли в больницу в бессознательном состоянии в военном фургоне. В нём откуда-то возвращались в воинскую часть солдаты. Нашли её случайно. Тогда одному из солдат срочно захотелось в туалет. Машину остановили, солдат добежал до забора парка и присел там справлять нужду.

Позже разглядел почти рядом с собой лежащую голую девушку — мою дочь. Вернулся к машине и сообщил об этом офицеру. Надвигалась гроза. Поэтому офицер принял решение: не терять времени и не вызывать скорую помощь, а погрузить её в фургон и доставить в больницу по пути следования. Так и сделали.

В приёмном отделении её послушали, сделали ЭКГ, анализы, померили давление, температуру. А потом, оценив все показатели обследования, решили, что моя дочь пребывает в наркотическом состоянии. Оставили её спать до утра.

Утром она открыла глаза, но сообщать свои данные медсестре отказалась.

Такое поведение Елены возмутило её, и она, с разрешения врача, вызвала полицию. Когда полицейские прибыли, медсестра связала двумя концами две одноразовые пелёнки, надела на Лену через голову, подпоясала бинтом, чтобы прикрыть наготу, и отправила с ними. А она у меня такая ладненькая, красивенькая…

Голос мужчины сорвался и он снова замолчал. Чувствовалось, как сильно он переживает трагедию, случившуюся с дочерью.

Евгения сидела молча, ждала, когда он продолжит рассказ. И он заговорил снова:

— В отделении полиции она тоже отказалась сообщать свою фамилию. Когда она приходила в себя, то боялась навредить мне, меня многие знают. Я в это время уже всюду разыскивал её. Позвонил и в это отделение. Когда мне сказали, что у них находится девушка, не пожелавшая себя назвать, то понял, что это моя дочь, и поехал в отделение забирать её.

Спустя месяц или два, не помню точно, обнаружил в почтовом ящике квитанцию на получение заказного письма для Лены с обратным адресом из кожно-венерологического диспансера. Я взял её за руку и вместе с ней пошёл получать это письмо. В нём ей выдвигалось обвинение в заражении нескольких мужчин венерическим заболеванием. Не известно, кто кого на самом деле заразил. Не буду рассказывать все подробности разбирательства по этому делу, но оказалось, что пока её везли в кузове военной машины в больницу, несколько солдат воспользовались её беспомощным состоянием и надругались над ней.

Вскоре эти солдаты поступили в военный госпиталь со всеми признаками венерического заболевания. Там они признались, что заразились от неё. От офицера, сопровождавшего солдат, в строгой форме потребовали найти данные Лены. По совету медсестры больницы, в которую была доставлена дочь, он получил их в первом отделении полиции. Но и это ещё не всё! В кожно-венерологическом диспансере Лена заявила, что её "услугами", без её согласия, воспользовались и три стража порядка в отделении полиции, пока она там находилась.

Фамилии их она не знала, но имена, которыми они называли друг друга, запомнила. По ним, с помощью начальника отделения, и определили её обидчиков. Дочь обследовали. Естественно, гонорею у неё обнаружили и положили в стационар на лечение. Полицейских уволили «по собственному желанию». Это только один эпизод из её жизни после похищения, о котором я рассказал. Но их было уже несколько. И всегда находили её голой, в бессознательном состоянии после того, как она надолго исчезала из дома. Ни разу тесты на наркотики не давали положительного результата. Складывается впечатление, что её мозг сам отключается от переживаний, связанных с похищением и насилием над ней.

— Где сейчас находится ваша дочь?

— Я оставил её в гостинице. Мы живём в другом городе, приехали сюда на своей машине. Пожалуйста, помогите ей! Знаю, что вы можете это сделать. Я за ценой не постою.

Евгения на мгновение задумалась, а потом поднялась и решительно произнесла:

— Едем к ней.

Солидный мужчина не верил своим ушам: врач согласилась лечить его девочку сразу же, не выдвигая никаких условий. Он, как мальчишка, подскочил с места.

Спустя минуту Женя уже сидела в его «Мерседесе».

— Как вас зовут? — обратилась она к мужчине.

— Андрей Иванович Фёдоров.

В пути они находились минут двадцать и всю дорогу молчали. Евгения в это время обдумывала план лечения девушки. Последнее время она сама здорово переживала по поводу того, как подло с ней поступил Дмитрий, а сейчас осознавала, какую невыносимо тяжёлую, душевную и телесную травму получила Елена. Потому и спешила ей помочь. Когда они подъехали к гостинице и поднялись в номер, то обнаружили девушку, сидящей по-турецки на кровати. Она, не мигая, смотрела в одну точку ничего не выражающим взглядом.

— Леночка, — обратился к ней Андрей Иванович, — я привёз к тебе хорошего доктора. Её зовут Евгенией Олеговной. Она вылечит тебя.

Но дочь не обращала внимания на его слова, словно находилась в прострации.

— Вы оставьте нас наедине, пожалуйста, — попросила Евгения. — Побудьте за дверью. Если услышите её крики, не переживайте и никого не впускайте в номер. Придумайте что-нибудь, но не впускайте, даже полицию. И ещё, больше не обсуждайте с дочерью то, что с ней случилось, словно этого никогда и не было.

Когда взволнованный Андрей Иванович вышел из номера, Евгения ввела девушку в гипнотическое состояние и заставила заново пережить случившееся с ней в день похищения.

От увиденного, своим особым зрением, и услышанного даже у Евгении стыла в «жилах» кровь. А отец метался за дверью, еле сдерживая себя, чтобы не ворваться в номер, когда дочь истошно кричала. К счастью, никто не пытался узнать, что происходит в шумном номере. Когда крики прекратились, а Елена совсем потеряла силы, Евгения применила излюбленный метод Дмитрия и стала внушать ей от имени её же отца, что всё это ей приснилось. Вскоре девушка успокоилась и заснула.

Женя достала из сумочки шариковую ручку и блокнот. Вырвала из него листок, написала на нём свой номер телефона и попросила Андрея Ивановича позвонить по нему ей завтра. Затем, оставив записку на столе, вышла в коридор.

Одного её взгляда хватило, чтобы заметить, каким измученным стало его лицо. На лбу выступили капли пота. Руки и ноги его дрожали. Оставлять его с дочерью в таком состоянии она не захотела. Поэтому легонько щёлкнула перед его глазами пальцами и что-то негромко сказала. Он кивнул. После этого, как зомби, вошёл в свой номер, лёг на свободную кровать и натянул на себя одеяло.

Евгения притворила дверь и покинула гостиницу. Домой она добралась на такси. Приняла душ, поужинала и легла в постель. Снова воскресила в памяти всё, что происходило в гостинице, и поняла, почему девушка исчезала из дома, а потом оказывалась где-нибудь в голом виде с отключённым сознанием.

Всё дело было в том, что когда похитители несколько дней мучили её и грубо насиловали, она была уже на пределе жизни и смерти. Не выдерживала психика. Но после освобождения из плена, её мучения кончились, физическое и психическое напряжение спало, она погрузилась в длительный, спасительно-оздоровительный сон.

Примерно, то же самое происходит с женщинами после тяжёлых родов. Но потом, после пробуждения, изо дня в день в её памяти воскресало всё, что происходило с ней во время похищения, начинались обиды и душевные терзания, которые никак не проходили.

Тогда она вспоминала, какое облегчение она получила после освобождения в длительном сне. И считала, что это облегчение могло наступить в следующем таком же сне, но только после очередных грубых надругательств над ней.

Поэтому сбегала из дома, находила тех, кто совершал над ней это, а после произошедшего засыпала непробудным сном, так срабатывала её больная психика. Всё это повторялось раз за разом из-за того, что она не могла избавиться от страшных воспоминаний.

Проанализировав причины болезни Елены, Евгения запланировала ещё два посещения девушки: на завтра и послезавтра. Это были выходные дни, в которые ей не поставили не одного дежурства в больнице. А значит, она могла успеть помочь дочери Андрея Ивановича до понедельника.