Страница 16 из 17
- Что ж, доброго пути, сударыня. И доброго исхода вашей встречи с неумершим.
С чувством внезапного пробуждения она обнаружила, что осталась одна.
Было довольно поздно, когда Лидия выбралась из этого совершенно незнакомого района Лондона. Хотя туман сгустился, а ночь стала еще холодней, на улицах было полно народу. В основном это были иностранные рабочие, направляющиеся в изобилующие здесь веселые дома, и матросы, словно бы задавшиеся целью подтвердить мысль Исидро о том, что в одиночестве гуляют только уличные девки. Впрочем, многие услышанные Лидией слова были ей просто непонятны. Суфражистские идеи Джозетты сюда еще явно не проникли. Надо будет ей как-нибудь об этом сказать.
Как Лидия и подозревала, река обнаружилась неподалеку. На широкой освещенной электрическими фонарями набережной она остановила кеб и велела ехать в небольшую гостиницу близ музея, где оставила свой багаж.
Уже в номере Лидия решила, переодеваясь, что скорее рада, нежели огорчена утратой такого спутника, как Исидро. Многие путешествовали в одиночку, почему бы не последовать их примеру? Взгляды Исидро отдавали антиквариатом, в то время как мир вокруг был полон полисменов, портье, гидов, кебменов, туристических бюро, отелей с прекрасным обслуживанием. Магазинов, наконец, если в спешке забудешь что- нибудь захватить. Отсутствие служанки, конечно же, создаст определенные неудобство, но в крайнем случае можно будет воспользоваться услугами горничной в отеле.
Непохоже, чтобы Лидия встретилась с Джеймсом до того, как прибудет в Вену. Оставалось надеяться, что, будучи человеком профессионально осторожным, он воздержится от немедленных действий и не будет слишком откровенен с перевербованным агентом (если тот, конечно, перевербован). В крайнем случае Лидия даст знать тамошнему представителю Департамента, что Джеймса надо искать в клинике доктора Фэйрпорта, расположенной в Венском лесу.
Если представитель Департамента сам не перевербован.
Судя по рассказам Джеймса, такое было вполне возможно.
В очередной раз преодолев чувство паники, она осмотрела свой собранный за одну ночь багаж: пеньюар, две пары комнатных туфель, еще одна пара изящная, но менее удобная, розовая вода и глицерин для рук, прославляемая тетей Гарриет ананасовая вода против морщин, оправленная серебром щетка для волос, гребень, зубная щетка, маникюрный набор, щипцы для завивки, заколки, нижнее белье, корсеты, юбки, серебряные ножи, заточенные настолько, насколько можно вообще заточить серебро, и револьвер тридцать восьмого калибра, заряженный серебряными пулями.
Укладывая все это рядом с тальком, рисовой пудрой, румянами, лосьонами и духами, Лидия чувствовала себя героиней дешевого романа - из тех, что выходят в бумажных обложках.
Еще тут была рыночная корзинка, приобретенная в Ковент-Гарден и содержащая косицу чеснока, пакетики аконита и боярышника, ветки шиповника и осиновый колышек. Лидия разложила это все на подушке, а частью развесила на единственном окошке холодной спальни (остановиться в другом, более приличном отеле, она не решилась, боясь столкнуться с людьми, знакомыми с ее семейством).
Раздетая и непричесанная, она задумалась, не предложить ли кому-нибудь из подруг составить ей компанию.
Джосетта разбирается в политике и ничего не боится, зато, где бы ни оказалась, яростно добивается собственного ареста за суфражистские взгляды и терпеть не может законы. Другая близкая подруга, Энн Грешелм, умнее и рассудительнее Джосетты, но она сейчас читает лекции студентам, да и со здоровьем у нее неважно. Кроме того, Лидия была почему-то уверена, чтo любой другой вампир на месте Исидро не оставил бы в живых того, кто хотя бы заподозрил о существовании ночных охотников. Выдать этот секрет Джосетте или Энн означало подвергнуть их такой же опасности.
Снова пойти к Исидро и согласиться ехать вместе с ним? Он опять потребует взять с собой Элен...
Лидия вздохнула, засунула револьвер под подушку и провалилась в сон среди скомканных одеял, расписаний поездов и путеводителей по восточной Австрии.
Запах чеснока... - подумала она уже во сне. - Чеснок... дом в тумане...
Она стояла на террасе высокого особняка, наполовину деревянного, наполовину каменного. По одну руку от нее располагался облитый луною сад, по другую - светились мозаичные цветные окна. Заглянув в одно из них, она увидела затянутых в бархат придворных и мягкое сияние алмазов времен царствования Елизаветы. Там танцевали. Лидия слышала нежную замысловатую музыку. Мужчины носили маленькие "шекспировские" бородки и выглядели довольно забавно в тесных чулках и подбитых ватой оливково-зеленых камзолах. Женщины щеголяли юбками размером с кухонный стол и стоячими злато кружевными воротниками.
Женщину, стоящую у окна, Лидия заметила, потому что на ней было вполне современное платье из коричневой саржи - словно бы с чужого плеча. Лицо у незнакомки было открытое, с чуть скошенным подбородком, обильные вьющиеся волосы рассыпаны по узким плечам. Стоило, однако, Лидии присмотреться, как выяснилось, что одеяние женщины вполне соответствует елизаветинским временам. Наряд служанки или бедной родственницы. Маленькая рука теребила агатовую пуговку на рукаве.
Потом Исидро произнес - очень мягко:
- Вы полагаете, они так бы танцевали, будь их одежда более удобна?
Его голос был столь тихим, что Лидия удивилась, как она вообще может расслышать его сквозь музыку и сквозь стекло. Дон Симон стоял рядом с женщиной в коричневом платье. Его черный бархатный камзол, открытые туфли и чулки с подвязками у колена шли ему больше, чем всем прочим; светлые волосы казались в таком освещении темнее, чем обычно, и приобрели медовый оттенок. Девушка ответила неслышно, но ответ ее заставил дона Симона рассмеяться. Неужели она не видит? - в ужасе подумала Лидия. - Не понимает, кто он такой?
Какое-то время они стояли плечом к плечу, разглядывая фантастически одетых танцоров, - девушка и вампир. Затем сон изменился, поплыл. Она снова увидела этих двоих, но уже в другом саду (высокие цветники, фигурно постриженные кустарники), где он кружил ее в вальсе при свете луны под слепыми взглядами мраморных богов. И их поцелуй - позже, в сводчатом проходе меж двумя домами, построенными на мосту, и красный свет факелов отражался в глазах Исидро. Через другое окно (два окна, потому что Лидия находилась в темном доме напротив) она видела, как та же девушка, но уже в домашнем наряде, склоняется над лежащим на растерзанной кровати доном Симоном, в груди которого торчит клинок (рана для человека - смертельная). Исидро шевельнул рукой, и девушка припала губами к его губам.