Страница 118 из 121
Их смущала перспектива возвращения на чужую, непонятную Землю далеких потомков. Кем они окажутся? Переводчиками с шарадского, консультантами по шарадской технике, или... музейными экспонатами позапрошлого века? И вообще с обратной дорогой не было ясности. Как возвращаться? Опять с помощью ратозаписи? Но тогда на Землю вернется вторичная копия, а первая останется на Шараде в почетном вечном изгнании, с горькими воспоминаниями о недостижимой
родине. Знают ли шарадяне лучший способ возвращения?
Половину экипажа пришлось заменить. Нo среди вновь включенных оказался четвертый кандидат, наконец-тo ставший первым,- Ким.
Ратомедик, профилактик, инструктор по ратозаписи, специалист по оживлению и омоложению, рекомендованный Шориным и рекомендованный Зареком...
И всегда готовый взвалить на свои плечи самое трудное: вытерпеть и пожизненную миссию на чужбине, и музейное любопытство потомков.
Кому-нибудь нужно взвалить... Значит, Киму.
Год провели улетающие в Швейцарских Альпах, на берегу молчаливого темно-зеленого озера, в водах которого недвижно лежали четкие отражения снежных вершин.
Восходили на горы, занимались греблей, катались на коньках и лыжах, приучали свое тело ко всевозможным неприятностям космоса.
А мозг загружали астрономией, астронавтикой, космической техникой и космической биологией и учили линкос - язык космических связей и семиотику общую теорию знаков, нужную, чтобы понимать шифры, языки генов, и языки животных, и языки непохожих на нас существ.
И кроме всего, вникали в земные науки, каждый в свою, чтобы с толком задавать вопросы шарадянам, зная все последние сомнения и последние споры земных ученых.
По каждой специальности были длиннейшие анкеты. В точных науках вопросы точные. Ведь цифры, атомы и молекулы на Земле и в Шараде одинаковые. Математики, физики и химики рассчитывали получить прямые ответы на все свои недоумения. Биологи же, гуманитарии и техники могли надеяться только на косвенные подсказки, сравнивать жизнь Шарады и земную, чтобы понять причины сходства и причины несходства.
Необъятного не обнимешь. Ким читал год, но не прочел, не изучил всего непонятного медикам... Но подошел назначенный срок, и космическую делегацию вызвали в Москву для ратозаписи.
И вот Ким бродит по Москве со смешанным чувством умиления и щемящей грусти. Все ему дорого: и резные трилистнички клевера, и кирпичные зубцы Кремля, и переливчатые вывески какбудторов и чмокающие младенцы в колясочках. Ким любуется, запоминает и прощается. Кто знает, увидит ли он все это через двести лет? Может, быть, люди разлюбят траву, замостят бульвары какой-нибудь кружевной узорной пробкой. Или не захотят катать чмокающих младенцев в колясочках, будут штамповать в ратоматорах взрослых физиков? Кто знает?
Очень странное ощущение у улетающего на два века. Ким идет по улице в последний раз, пересекает переулки в последний раз, в них уже не свернешь никогда в жизни. В ратокафе пьет самый последний стакан земного кофе, смотрит в газете повесть, у которой продолжение следует, и думает: "Следует для всех, но не для меня".
Про свою будущую двойственность он забывает все время. На самом деле Ким не только улетает, Ким и остается. Но люди еще не привыкли к удвоению психологически, Ким сам еще не привык. Занимаясь подготовкой к путешествию весь год, он ощущал себя весь год Кимом улетающим. О Киме остающемся думал меньше. Остающийся о себе позаботится. Это улетающий обходит друзей с чувством умиления и щемящей печали.
Вот Сева - первый друг детства, такой же взъерошенный и суетливый, такой же в себе неуверенный и из-за неуверенности напористый, такой же насмешливый и обязательно в кого-нибудь влюбленный. Сейчас он влюблен в Зарека, восхищается его деятельностью.
- Такой светлый ум, наш Гном! Такой организатор! Слово дал и выполнит: через пять лет будет объявлено, что старость отменяется. Все рассчитано, все организовано, ни один человек не потеряется. Архивы построены, ратозаписи хранятся, врачи готовятся, люди терпеливо ждут очереди, поблажек не делается. Я сам слежу за часами и секундами. И знаешь, мы уже начали, потихоньку, без лишнего шума приступили к восстановлению. Сейчас идут записанные в апреле и мае прошлого года. Между прочим, там есть один наш знакомый. Запись от 3 мая. Не помнишь кто? Ксан Ковров.
Киму уезжающему так жалко, что без него начнется всеобщее массовое омоложение. Не будет у него радости приносить радость людям. Это счастье достанется Севе, а Ким пропустит главные годы, проспит их в коробке ратозаписи.
- Сева, друг, меня записывают завтра. Мне хотелось бы, чтобы кто-нибудь проводил меня. Завтра ты сможешь прилететь в Серпухов?
- Будь спокоен, старик. Не подведу!
А сам уже крутит браслет, вызывает Чили и Перу, что-то кричит о порядке хранения, сердится, почему не отмечены секунды записи:
- На вас обижаться будут. Вам предъявят претензии.
Ким посещает и Нгакуру. Нина, располневшая и такая же восторженная, обязательно хочет накормить гостя, звенит тарелками, щебечет:
- Ой, Ким, я работаю с твоей Красноглазкой. Такая прелесть, такая умница не крыса, настоящий человек. И по-моему, она умнеет с каждым ратооживлением. Ты знаешь, сколько раз мы ее омолаживали? Тридцать два раза уже.
- Молодость человека - тридцать лет,- говорит Том.- Умножаем тридцать на тридцать два, получаем почти тысячу лет.
Он сидит на диване с "Атласом Солнечной системы" на коленях, рассматривает карты Титана, Ганимеда, Ио...
- Человек будет жить тысячу лет,- рассуждает он вслух. Может, и больше, но пока, на ближайшее тысячелетие, похороны отменяются. Ааст Ллун прав: пора заселять космос. Титан, например. Меня зовут на Титан. Нина,едем?
- Никуда ты не поедешь,- возмущается Нина.- У тебя семья. Киму можно разъезжать: он холостой. Я бы закон издала, чтобы в космос пускали только одиноких.
"Эх, без меня начнут перестраивать космос!"-Это Ким улетающий думает.
- Ладу увидите, передайте привет,- говорит он.
Нина смотрит на него с жалостью. Думает про себя:
"Все страдает, бедняга. Не заслужила Лада такой любви". А у Кима на уме совсем другое; "Когда на Луну летел, все думы были о Ладе и с Ладой. А сейчас перегорело, спокойно и пусто. Нехорошо покидать Землю с пустым сердцем".