Десять писем

Почему, не знаю. Чем меня заинтересовала эта полумифическая красавица? Абсолютно ничем. Я каждый раз, в каждой газете первым делом ищу каких-либо сообщений о ней… Странно…

Прошло много времени, очень много! И как быстро и незаметно! А событий со времени моего побега никаких! Именно так! Никаких! Что ж наиболее существенное надо записать себе на память.

Запомнился рейс в санитарной машине… Восторг был неописуемый. Готовый к новым неожиданностям и обдумывая разные способы остановления машины, я устроился у задней дверцы и вдруг заметил другую машину, неуклонно следующей за нашей.

Последняя шла по пустынным, слабо освещенным окраинам улиц, делала довольно частые повороты и убедиться в том, что неизвестная машина следует именно за нами не составляло ни какого труда. Новый вихрь мыслей закружился у меня в голове. "Что бы это могло быть?" Ответа на этот вопрос я найти не мог. Если бы неизвестная машина имела намерения задержать нашу, то никакого труда для нее это не составляло бы. Но нет! Находящиеся в неизвестной машине, видимо, никаких враждебных намерений не имели. Но тогда что же?

Внезапно наша машина резко затормозила. "Очевидно семафор" — подумал я. Приоткрыв дверцу, я увидел сквозь сетку дождя темные кроны низких деревьев, росших вдоль тротуара и неясно маячивший силует несколько поотставшей машины, тихо приближавшейся с потухшими фарами. Момент для того, чтобы незаметно скользнуть под тень деревьев, усиливающейся дождем темени, я счел благоприятным и в следующую секунду очутился на мостовой, машинально закрывая за собой дверцу уже тронувшейся с места машины.

В направлении тротуара и деревьев я успел сделать лишь два-три шага, как вдруг яркий свет мощьных фар ослепил меня и в тот же миг приглушенный голос назвал меня по имени:

— Анри!

Я выхватил пистолет, стараясь взглянуть в кабину застопорившей передо мной прямо и вновь погасившей фары машины.

— Анри! Сюда!

Только теперь я узнал так хорошо знакомый тембр голоса.

— Как… Ты?… Но каким образом?

— Не задавай пустых вопросов! Есть дела поважнее! И первые из них куда тебя спрятать.

И вот все тревоги и волнения позади. Прошла неделя… Прошел месяц… еще месяц… И что ж? Ни каких событий ни каких сведений.

Безусловно в моей драме в кафе Марсель не виновата… О нет она мне предана! Но ее версия о том, что она узнала о моем побеге от своей знакомой Кито, очень мало правдоподобна. Да и Кито мне сказала бы об этом. Нет что-то здесь ни то! О! Кито, она говорит, что о ней ничего не знает. Связь с ней утрачена. Совершенно ничего она не знает и о француженке. Но если Кито ни с того ни с сего могла сказать ей о моем побеге, да еще сообщить ей дату, то как же она ничего не сказала ей о той больной, которая целиком находилась на ее попечении?

Нет! Предположить подобную ребяческую болтливость со стороны Кито, болтливость, которая могла стоить мне жизни, я не могу! Это невозможно! Но Морсель знает Кито и знает ее очень хорошо… Случайность? Что-то не то.

Марсель решительно отказалась мне содействовать в поисках француженки, ссылаясь на потерю всяких связей с госпиталем.

И еще более странно: Марсель утратила всякий интерес к тайне Ригара! Почему? Отчего? Что с ней случилось? Ни какого вразумительного ответа я так не добился от нее. Кажется с этой стороны я не только лишился помощи, но и приобрел некое препятствие. Марсель, именно Марсель, осторожно, последовательно отклоняет меня от моего пути. Сеет в моей душе сомнения. Уверяет в недостигаемости поставленной передо мной цели.

И все же я верю ей. Но на самом ли деле верю? Пожалуй верю, но не до конца! И в конце концов на кого же она работает? Но готов голову дать на отсечение, если у нее нет ни какой тайны! Что же еще?

Перед формулой Ришара бились лучшие наши специалисты, но результатов никаких. Составлено просто, а смысл не постижим! Есть сообщение, что часть бумаг Ришир сжег и восстановит свои формулы по возвращению во Францию, но действительно ли это было так? А куда же девалась его прекрасно оборудованная лаборатория? Ни каких следов все странно!

Массу времени и энергии я затратил на установление связи с Кито и француженкой. Много раз в районе госпиталя рисковал быть узнанным и схваченным. И все напрасно!

Все следы моей сестры так же потеряны безвозвратно. Повидимому вживых ее нет. Но живы все они или нет, а искать я их должен, и буду! Француженка, Кито, моя сестра — все они или по крайней мере их следы будут найдены! Во что бы то ни стало! И идти к тайне Ришара я так же обязан.

Как бы ни ускользали от меня все эти цели, а преследовать я их буду до конца! Что еще!

Со мной пытается установить контакт человек со шрамом. Мне удалось выяснить, что он ни кто иной, как известный американский разведчик. Некоторое время я следил за ним и кое-что выяснил. Что ж контактом брезговать не следует. Весь вопрос в том, кто из нас больше выиграет от него. Сегодня первая встреча с ним. Будем осторожны.

И так встреча состоялась. Вчера я направился в указанное мне кафе и попал в район явно не внушающий доверие. Да и само кафе не производило особого благоприятного впечатления. Внимательно, осмотревшись я вошел в него и сразу же за одним из столиков заметил человека высокого роста, могучего телосложения, с довольно грубыми чертами лица, похожего на бывшего боксера. В глаза бросался шрам через всю щеку. Фигура уже хорошо знакома.

Кафе было почти пусто. Я подошел к его столику.

— Простите, сэр, — обратился я к нему по-английски.

— Садитесь, мосье! Я ожидал вас! — по-французски ответил он.

Я сел, опустив руку в карман.

Он ухмыльнулся:

— Сразу видно молодого петушка!

Он похлопал себя по карману.

— А я вот не ношу. Детские игрушки!

Я вытащил руку с портсигаром и предложил ему.

— Психология, — хмыкнул он, но сигару взял.

Некоторое время мы молча курили и искоса разглядывали друг друга.

— Меня зовут, предположим, Смит — сказал незнакомец, человек со шрамом.

Я привстал и покланился.

— А меня предположим… — в том же духе начал я.

— Анри Ландаль, — поправил меня Смит.

"Надо быть на чеку" — подумал я и изобразил кривую улыбку на своем лице. "Тут пахнет порохом".

— Так вот мсье Ландаль, — начал Смит, — я назначал встречу с вами с одним интересующим меня вопросом. Предупреждаю, будем играть на чистоту. Зла я вам не желаю, а если бы желал то давно мог выдать вас или ухлопать…

Начало было многообещающим и я слушал Смита с возрастающим интересом.

— Так вот, — продолжал он, — меня интересует нечто касающееся инженера Ришара.

"Так оно и есть", — подумал я и вслух сказал:

— Откуда вам известно мистер Смит, что я в курсе этого вопроса?

— Нам известно и то, как вы бежали из госпиталя, предварительно убрав полицейского врача, изобретателя веселенких пыток в их застенках.

— Так значит все остальные живы? — быстро спросил я.

— Кого вы имеете в виду?

— Медсестру! — невозмутимо ответил я.

— Какую? — С расстановкой споросил он, криво усмехаясь.

Я понял, что он загоняет меня в тупик, пользуясь широкой информацией по этому вопросу и сказал уклончиво с весьма небольшой долей логики:

— Я слышал выстрел…

— Вашего пистолета в доктора? Браво, браво! Ваш слух, изумителен. — Безусловно Смит знал, что в доктора никто не стрелял, но напрасно он сделал паузу, ожидая моего опровержения. Я молчал.

— Но вы не беспокойтесь! — продолжал Смит. — И за доктора вас вздернут за милую душу!

— Вздернут, — печально сказал я, — безусловно вздернут. И даже без ваей помощи, мистер… Рэд!

Рэд вздрогнул, приподнялся на своем стуле, сузившиеся глаза впились мне в лицо, сверкнули недобрым огоньком, но в следующею минуту он тут же успокоился и громко захохотал.

— А вы ничего, господин француз, толковый малый! Хорошая школа! И он протянул мне свою огромную лапу. Я с улыбкой протянул ему свою и мы обменялись крепким рукопожатием.