Вырванные страницы

- Ты должен кое-что знать.

Звучит странно. Пора настораживаться и ожидать худшего? Гвин не повернул головы, но шаг замедлил, тем самым демонстрируя свое внимание. И Марлин, поняв это, продолжила:

- Когда пожиратель запустил то взрывающее заклинание, я успела поставить щит, но слишком поздно. Луч срикошетил в потолок и вызвал обвал. Знаешь, я видела, как все падает, и думала, что навсегда останусь под этими обломками.

Гвин сдержал вздох. Он думал так же. И мысль эта до сих пор вызывала в его желудке неприятную боль, а в груди – холодную дрожь. А так быть не должно. Он Последний Жрец Древней магии. Он не имеет право на потерю контроля над собой. Потому что с его силой и знаниями неизвестно, чем всё это может в итоге обернуться – его чувства.

- И у меня в голове не было ни одного заклинания из школьного курса, чтобы это изменить, - голос Марлин звучал тихо, как журчание ручья у подножия гор в далекой стране. – Но за секунду я вдруг вспомнила, чему учил нас ты. Древняя магия. Сегодня она спасла мне жизнь. А значит – ты.

Гвин молчал. Он видел логическую цепочку, построенную девушкой, и не мог с легкостью отмести некоторую справедливость рассуждений. Но все же. Если бы не Гвин и его кружок, Марлин бы вообще здесь не было. «Но ведь она бы все равно была в опасности, только в другом месте», – напомнил въедливый голосок внутри. И это тоже правда. Значит ли это, что его кружок не был бесполезен? Да, он так и не создал идеальный отряд смертников, отступив, проявив слабость эмоций, когда привязался к этим детям. Но выходит, того, чему он успел их научить, уже достаточно для того, чтобы однажды им помочь. Сразу же вспомнился Эдгар Боунс с разбившимися, словно хрустальные, венами, мертвая Джейн Картер и Мэтью Сноу, каждую неделю по целому дню тренирующий Древнюю магию. Всё это слишком неоднозначно. И одного ответа быть не может.

Марлин всё ещё ждала ответа, но не настаивала, как и всегда. Может, она и не видела Гвина насквозь, как он её, но всё-таки понимала. И ничего не ждала. Может, именно из-за последней мысли Гвин вдруг заставил себя произнести:

- Марлин, ты голодна? Не хочешь поужинать?

***

- Когда-то давным давно на свете существовала Древняя магия, столь сильная, что брала свою энергию из самой природы, и все законы мироздания были подвластны ей. Лишь немногие были волшебниками, первыми магами, но все они бережно относились к своим чарам и использовали их с умом, - голос колдуньи звучал в создавшейся тишине комнаты. И даже ветер замер за окном, прильнув к стеклу и слушая. – Но как это всегда и бывает, такая сила близко граничит с искушением. И один маг задумался: «Почему я, владея такой силой, по-прежнему остаюсь никем и прячусь в тени? Почему мы, волшебники, отдали этот мир тем, кто ничего не может, когда он по праву принадлежит нам?» Он стал искать сторонников своей жажды власти и нашел.

Втроем они образовали союз, которому не было равных. Двое мужчин и одна женщина. Их силы были огромны, а тьма, живущая в сердце, непомерна. И тогда они начали творить страшные вещи. Земля стала красной от крови невинных. И куда бы ни приходили эти трое, в какой бы деревне не объявлялись, никто уже оттуда не возвращался живым. Они убивали тех, кто не владел магией и тех, кто владел, но противостоял им. Они мучили людей ради удовольствия, наслаждаясь их криками, они пытали их, вырывали им сердца. И никто не мог это остановить.

Но однажды главный из них, тот, кто и начал войну, вдруг подумал: «Почему я делю власть, когда она должна принадлежать мне одному?» И это был последний его шаг к пропасти, откуда нет возврата. Ночью он напал на своих последователей и убил. А их сердца вырезал из тел и, произведя магический ритуал, съел их. Так все силы и вся злость тех двоих перешли к нему. И теперь во всем мире не было никого сильнее и никого, чье сердце было бы так черно.

И с тех пор этот человек так и поступал. Он искал магов, уличенных в преступлениях, и убивал, забирая их злобу и силы себе. И с каждым таким убийством становился всё сильнее и сильнее. И все больше чужой злобы оказывалось запертой в его душе. Его тьма росла и в один день достигла таких размеров, что не могла больше удерживаться в его сердце. И тогда глаза его озарились золотым светом, и он разорвал себе грудь и исторг оттуда тени. Неистовые, кошмарные существа с кроваво-красными глазами. Они стали его детьми, его верными солдатами и слугами. Бесформенные и бесплотные, они проникали в тени людей в ясные дни и, восставая оттуда, убивали, проливая кровь. Ведь никому не под силу убежать от своей тени. Идеальное войско. От которого нет спасения. И за собой они несли смерть.

Старуха вдруг замолчала и сделала большой глоток уже остывшего чая. Гвин не шевельнулся. Он пристально смотрел на колдунью в ожидании продолжения. И оно не заставило себя ждать.

- Страшное было время. Время Великой Тьмы. Растянувшееся почти на полвека. Долго все умнейшие маги того времени искали способ остановить злодеяния, но не могли. Тьма обрушилась на мир и готова была поглотить его навсегда. Оставался лишь один выход, опасный и, о, да, ужасный. Но если хочешь победить чудовище, нужно самому им стать.

Зелёные глаза пристально уставились на Гвина, словно чего-то от него хотели или ждали. И мужчина произнес:

- Время Великой Тьмы. Это время, когда Древняя магия пала.

***

Это был небольшой ресторанчик, спрятанный между высокими похожими друг на друга домами с узкими окнами. Но внутри оказалось очень уютно. В большом камине потрескивал огонь, немногочисленные посетители занимали круглые столики и сидели на мягкий бордовых стульях и пуфиках. Гвин и Марлин заняли место у большого окна, украшенного гирляндой, хоть Рождество давно прошло. Мужчина смотрел на мигающие огоньки, принимавшие то голубой холодный оттенок, то теплый золотой свет, пока девушка делала заказ для них обоих. Он доверял её вкусу, к тому же, честно говоря, ему было всё равно, что есть и где. Но Марлин любила это место, и мужчина не возражал. Ему хотелось, чтобы после тяжелого дня девушка смогла ощутить покой. И знакомое мирное место для этого подходит просто идеально.

- Спасибо, - Маккинон одарила официанта улыбкой, и тот ушел. Больше смотреть на гирлянду Гвин не мог. Он же сам позвал девушку на ужин, а теперь не мог сидеть и молчать, словно ее здесь нет.

- Хорошее место, - произнес он с небольшой неловкостью. Это было странно и непривычно – говорить ни о чем. Давно он так не делал, что почти разучился.

- Мне тоже нравится, - улыбнулась Марлин. Она попыталась привести себя в порядок после битвы, но Гвин вдруг подумал, что ему стоило дать ей время сходить домой и переодеться. Но девушку, кажется, не стеснял её внешний вид. Она была слишком счастлива находиться здесь, с Гвином. Он ведь и сам не верил, что это случится, но вот они ужинают вдвоем как нормальные люди, в обычном магловском ресторане.

- Мы ходили сюда с родителями в мамин День Рождения, - продолжила Марлин с легкой ностальгией, немного печальной, но приятной, чтобы не дать тишине окончательно упасть между ними. – Мама очень любит это место. Сюда папа впервые пригласил её на свидание.

Гвин скованно улыбнулся, не зная, что ответить. «Мило»? «Как трогательно»? Или ещё пятьдесят способов вежливых комментариев. Только вот не для него всё это. Кажется, спонтанная идея позвать Марлин на ужин была не очень удачной. Все это из-за пережитых эмоций. Они сбили его с пути.

- Марлин, - только и выдохнул он, как девушка опустила голову и перебила его, не поднимая глаз:

- Не надо. Пожалуйста, Гвин. Я знаю, что у нас не свидание, и всё это никогда не будет им. Но обмани меня, хотя бы сейчас, прошу. Дай мне поверить, что я не безразлична тебе. Что я хоть что-то для тебя значу. Чтобы мне было, что вспоминать.

Гвин никогда не видел Марлин такой уязвленной. Должно быть, это сильно выматывает – любить его. Он не просил этого от неё и тем более не желал, но так сложилось, и это уже было нельзя изменить. Он сам никогда не признавал, что чувствует хоть что-то к Марлин, хоть и понимал, что это ложь. Он беспокоился за неё, она единственная возвращала ему какую-то искорку в душу, намек на то, что он ещё живой. Он хотел бы сберечь её, защитить. И совершенно точно не смог бы потерять. А сегодняшний день, этот внезапный бой, эти страшные мысли о её смерти – всё это лишь обнажило ему правду, от которой больше некуда было бежать. И его собственный мозг, бывший его тюрьмой и его же стражей, признал тот невероятный, но случившийся факт – Гвин не был бесчувственным, он снова чувствовал, он был живым. И таким его сделала Марлин. Она та, кто помог ему отступить от края пропасти, пусть лишь на шаг, но всё же. Только она.