Red lines

Джордж не плачет. Не кричит. Не бьётся о землю.

Он просто стоит.

Позади раздаются шаги Перси и отца, а он не может сдвинуться с места. Но когда они поднимаются и двигаются к нише, Джордж внезапно опережает их. Он первым достигает тайника и опускается на колени, чтобы заглянуть внутрь.

Фред…

На губах брата нарисована застывшая в вечности юношеская улыбка. И Джордж сдается правде. Тьма и холод поглощают его, но всё, что он видит, это лицо Фреда. И боль, зародившаяся в груди, угрожает его уничтожить.

Лестница заканчивается. И Джордж боится поднять глаза. Он помнит. Слишком мало времени прошло.

Он словно возвращается в ночь, когда умер Фред, а значит, умер и он сам.

Сейчас ниша пуста. Тело скрыто землей под надгробным камнем с именем и датами.

Но Фред всё-таки здесь. Он сидит среди обломков стены в том самом месте, где его завалило, и он погиб. Его руки сжимают голову, он трясется, словно ему ужасно холодно, и слабо стонет.

- Пожалуйста, Джордж. Не отпускай меня.

Тогда Джордж срывается с места. Он падает на пол, осколки впиваются в кожу. Он обхватывает брата, прижимает его к себе крепко-крепко, гладит, дышит в волосы и шепчет:

- Никогда… Никогда не отпущу, Фред…

И Фред в его руках перестает дрожать. Джордж плавно покачивается вместе с ним, успокаивая. И сейчас, в эти самые мгновенья он понимает. Не то, чтобы он не понимал прежде, но сейчас осознание истины, что всегда жила в его разуме и сердце, закрывает собой весь мир.

Он никогда не отпустит Фреда. Пусть это эгоистично, но он не сможет. Даже на одну жизнь. Даже на один день. Он готов поставить всё до конца, если Фред тоже. И они справятся со всем вместе, как и всегда. Они найдут выход. Пока их душа целая, а не половинчатая, для них нет невозможного.

И выбор, до этого казавшийся мучительным, вдруг становится предельно ясным. Теперь Джордж понимает, почему так сердился Фред. Его близнец снова оказался умнее, он первым понял то, что до Джорджа дошло только сейчас.

- Мне всё равно, что скажет Дамблдор или Гермиона, - он шепчет, желая немедленно поделиться своими мыслями с братом. – Я привяжу тебя к земле, а потом у нас будет целая жизнь, чтобы найти выход. И в конце мы уйдем вместе.

Фред отклоняется назад, прислоняясь к нему сильнее, откидывает голову на его плечо и задирает вверх, глядя на близнеца. Его волосы щекочут шею Джорджа, и это вызывает крошечную улыбку. Сердце его, растревоженное последними днями и муками выбора, наконец, бьется спокойно.

- Мы же самые крутые изобретатели в мире, - говорит Джордж. – Придумаем, как общаться тебе с остальными. Для начала можешь просто писать в тетрадке, ведь ты способен держать перо. А после создадим что-то круче. Может, даже чтобы тебя было слышно или видно!

Фред смотрит на него, мигает, и в глазах его загораются азартные огоньки и танцующие смешинки. Он ухмыляется так ярко и самодовольно, словно это не он трясся в панике несколько минут назад.

- Наконец-то до тебя дошло, - фыркает он и шлепает Джорджа по ладони. – Ты иногда так тормозишь, братец.

- Хорошо, что ты у меня терпеливый, - соглашается Джордж с улыбкой. Фред смеется негромко, его тело дрожит, но не от холода, и сейчас он похож на мурлыкающего, тёплого и ласкового кота. Совсем как Живоглот. Даже возникает желание почесать его за ухом.

- Что есть, то есть, - заявляет Фред небрежно. – А ещё я чуточку старше тебя, красивей и умнее.

- Ты забыл, ещё скромнее.

- Ты что, вовсе не забыл! Моя скромность как раз и не позволила мне это сказать.

Они смеются, и это так привычно – их легкие весёлые голоса под этими сводами, в этих коридорах. В лицо смерти. Назло войне и всему, что пыталось, но не смогло их разлучить и сломить.

Близнецы Уизли всегда приносили в Хогвартс яркую ослепительную жизнь, праздник и смех. И сейчас всё повторяется. Пусть лишь на пару минут.

После они неторопливо шагают в сторону кабинета директора, на этот раз плечом к плечу. Джордж присматривается за Фредом и знает, что это взаимно.

Горгулья, охранявшая вход на винтовую лестницу, валяется на полу. Она ворчит что-то обиженным тоном, когда замечает их, но Джордж не вслушивается в текст её фраз.

В кабинете Дамблдора они побывали лишь раз – когда змея напала на отца, и эта ночь одна из худших (первое место навсегда занято другой ночью, той ночью).

Гермиона сидит на краешке стола и негромко беседует с портретом седобородого волшебника. У нарисованного Дамблдора тот же пронизывающий, мудрый взгляд, та же улыбка, мягкая и всепрощающая, и даже те же морщинки, что при жизни. Он приветствует Джорджа и Фреда, но прежде, чем они удивляются, поясняет, что мисс Грейнджер успела посвятить его в сложившуюся ситуацию и нет, мёртвого близнеца он не может видеть.

- Значит, что? – спрашивает Джордж, останавливаясь позади Гермионы. – Вы что-нибудь знаете?

- Я читал про это заклинание, разумеется, - легко отвечает Дамблдор. – Хотя применять его мне не доводилось, как и видеть в действии. Связь, подобная вашей, столь глубокая, что способна покачнуть основы мироздания, - это редчайшая вещь и уникальнейшее сокровище.

Джордж и Фред переглядываются. Скажите им что-нибудь новое.

- Я уже дал несколько советов мисс Грейнджер, как улучшить навыки этого заклинания, но применять его, если вы всё-таки решитесь, придётся вам, мистер Уизли, ведь только вы видите вашего брата, а малейшая неточность здесь опасна.

- Знаю.

Джордж понял это ещё в начале, едва узнал о заклинании, так что директор снова не удивляет его.

- Есть способ привязать душу Фреда ко мне, а не к земле, профессор? - максимально учтиво спрашивает он (по шкале Перси это было бы совсем неучтиво, но по шкале близнецов – десять баллов из десяти).

Дамблдор чешет нос, забавно подергивая им, а потом отвечает:

- Вы же понимаете, практика в этой области не так обширна, как нам всем бы хотелось. Но я слышал о том, что некоторые волшебники пытались в свое время. Не слишком успешно, полагаю. Но их опыт может быть полезен. Он укажет на то, какой путь неверен. Возможно, есть шанс усовершенствовать что-то из того, что они делали.

- Но на это уйдет уйма времени, - Гермиона оборачивается и глядит на Джорджа. – Седьмой день завтра. Мы не успеем, даже если потратим на это каждую оставшуюся минуту.

- И не нужно, - отвечает Джордж без тени сомнений. - Главное сейчас – отточить заклинание. А время будет.

Гермиона сводит брови. Дамблдор хмыкает. А Фред сияет.

- Вы приняли решение, - догадывается девушка. – Вы хотите всем рискнуть, и привязать Фреда к земле завтра.

Джорджу кажется, что в ее голосе грусть и осуждение. Он тоже хмурится. Ему хочется, чтобы Гермиона поняла, хотя бы капельку, почему. Чтобы увидела. Он не игнорирует её советы, просто они неправильные. Не для него с Фредом.

- Да. Не осуждай нас, Гермиона, - просит он. Девушка тихо охает, и глаза её округляются от шока.

- Что? – она выдыхает. – Нет. Нет, Джордж, я не… Не думай так, я бы не стала.

- Но ты хотела, чтобы мы отпустили друг друга, - замечает Джордж.

Это момент истины. И пора отбросить все маски и все тайны в сторону. Гермиона немного краснеет, но не отводит взгляд. И это впечатляет.

- Я только хотела, как лучше, - отвечает она – Прости, Джордж. И ты прости, Фред. Я вряд ли до конца когда-нибудь смогу понять то, что есть у вас.

Джордж не сердится, ему не за что прощать девушку. Он улыбается ей робко и кивает.

- Ничего. Просто… Я не могу потерять Фреда. Не снова.

Он старательно не смотрит на брата на этих словах. Они слишком важные, слишком близкие, личные, открытые. Джордж знает, что если посмотрит на Фреда, то разревится. И что с ним такое? Превратился в ходячий шланг?

- Это нормально, - вдруг говорит Фред. – После всего, через что мы прошли, это нормально.

Джордж не выдерживает и поворачивается за разъяснением. И тогда Фред подносит руку к лицу и жестами делает вид, что утирает глаза. Джордж повторяет его движение, и на ладонях остаются влажные следы.