Сердце лётного камня

Разодетые джентльмены являли яркий контраст с торопящимися по делам дамами: они не спеша прогуливались от магазина к магазину, несли пакеты с покупками, везли перед собой коляски или вели уже подросших детей на прогулку в парк, собирались небольшими группами у столиков кофеен, заказывали мороженое и обменивались последними сплетнями.

Словом, столица была переполнена жизнью и людьми, и это Нике нравилось… Хотя и немного пугало с непривычки. А вот Агата, с которой они вместе поехали в Сирион, пожалуй, будет чувствовать себя здесь как рыба в воде.

Девушка огляделась. Водительница паробуса, узнав, куда и зачем Ника едет, подробно ей все описала и, вопреки правилам, высадила не на конечной станции, а недалеко от входа в нужное место. Помахав рукой Агате, оставшейся в паробусе, – подруга поехала дальше, до конечной, – Ника на миг ощутила острый укол одиночества. Но тут же взяла себя в руки. Глупости, уже сегодняшним вечером она с ней увидится, ведь они сняли одни апартаменты на двоих. Агата станет работать криминальным репортером, как и мечтала, а Ника… Ника будет летать.

Оглядевшись, девушка тут же увидела старинное здание почтамта, а перед ним маленький сквер с тихим фонтаном в центре. Напротив – стеклянные витрины новомодного трехэтажного магазина, манящие дорогими нарядами; должно быть, тот самый знаменитый «Лакс на Седьмой авеню».

Ника подхватила саквояж и решительно зашагала к «Лак-су»; если она ничего не напутала, то позади фешенебельного магазина, на другой стороне улицы, она увидит большое двухэтажное белое здание в форме подковы, с классической колоннадой по всему периметру, высоким арочным сводом над главным входом, к которому ведет широкая мраморная лестница, и с постаментом в центре образованной «подковой» площади, на котором красуется старинный авион. Эта подкова была сердцем столицы… да что там столицы – это было сердце всей Арамантиды, источник ее силы и величия: Министерство полетов.

Ника никогда не видела это здание воочию, но знала о министерстве все, что только можно было узнать, живя на самой окраине столичного округа и имея в своем распоряжении лишь местные газеты и рассылающийся по подписке раз в квартал журнал «Вестник авионов». В последнем выпуске прошлого года журнал опубликовал фотограмму здания министерства, и Ника долго изучала ее, мечтая, как однажды окажется посреди этой площади, поднимется по широким ступеням и войдет внутрь, чтобы занять там свое место.

И вот сейчас она стояла перед тем самым зданием, которое так часто представляла, и ее голова шла кругом: реальность во сто крат превосходила все воображаемые картины. Колоннада оказалась намного торжественнее, арочные своды над входом намного выше, а люди, спокойно заходящие внутрь министерства, казались совершенно особенными. И даже знакомый с детства девиз Министерства полетов: «Покорившие небо правят миром», который красовался над широким входом, сейчас вселял невольный трепет.

Обычно бесстрашная, Ника немного оробела. Но затем, увидев торопливо спускающуюся по лестнице даму в голубой форме авионеры, проводила ее жадным взглядом и решительно шагнула на первую ступень. Ее самая заветная мечта, ее главная цель в жизни была совсем рядом, надо было лишь пойти и взять ее.

– Тебя нет в списках, милочка, – сообщила Нике престарелая дама в седых кудряшках и толстых очках, сидевшая под табличкой «Справочная» на входе в здание министерства. Позади ее стола замерли двое неподвижных, словно статуи, безволосых монкулов-охранников с широкими плечами и пустыми взглядами.

– Как нет в списках? – ахнула Ника, поставила саквояж на пол, открыла и, порывшись, выудила из глубины почтовую квитанцию об отправке письма. – Вот, – сказала она, ткнув пальцем на дату в углу, – я отправила заявку больше месяца назад!

– Дорогая моя, то, что ты подала заявку, еще не означает, что тебя автоматически допустят до Церемонии камней! – всплеснула руками дама. – Все кандидаты проходят проверку.

– Какую проверку? – непонимающе нахмурилась Ника.

– Министерство собирает информацию на кандидатов и на их семьи, и если там что-то не так, то до Церемонии не допускают. Раз тебя нет в списках, значит, ты не прошла проверку. – Дама развела руками. – Вообще-то списки были опубликованы во всех крупных газетах еще неделю назад, – добавила она. – И в «Утреннем телеграфе», и в «Сирион посте», и в «Вечерних хрониках». Как же ты их все пропустила?

– Легко, – пробормотала Ника. – Я ведь не в столице живу…

Руки, сжимавшие квитанцию так, словно это был ее щит, ее пропуск в заветную жизнь, бессильно опустились. Как это – не прошла проверку? Ника отказывалась поверить в случившееся, в то, что она упустила свой шанс.

– Где же ты живешь? – Даме в седых кудрях было сложно поверить, что в Арамантиде есть места, где не получают «Телеграф» и «Пост» с «Хрониками». Она спустила очки на кончик носа и теперь рассматривала Нику как какую-то диковинку.

– В Кибири, – автоматически ответила Ника. И, увидев, что это название даме ровным счетом ничего не говорит, добавила: – Это небольшой город в дальневосточном секторе столичного округа.

Нахождение в границах столичного округа ничуть не повысило мнение седой дамы о доселе неизвестном ей поселении под названием Кибирь; в ее глазах появились сожаление и сочувствие, а взгляд внимательно пробежался по Нике и отметил устаревший покрой пальто и потертый саквояж. Дама понимающе кивнула: неудивительно, что девушка из такой глуши выглядит именно так.

Это сочувствие не на шутку задело Нику. Да, Кибирь располагалась на самой границе с провинцией Бруньер. Но все-таки городок формально находился в зоне столичного округа. И Кибирь была симпатичным маленьким поселением, тихим, мирным и вполне цивилизованным, в нем имелся собственный госпиталь, библиотека, Ассамблея, мэрия, суд и тюрьма, станция паробусов дальнего следования и даже вокзал, через который два раза в неделю проходили поезда. Словом, там было все, что необходимо для жизни.

Правда, от этого «все, что необходимо для жизни» порой хотелось выть на луну от тоски… У заключенного в камере тоже есть все, что нужно для жизни, но делает ли это его счастливым?

Друзья детства, соседи, приятели и знакомые – все они были вполне довольны тихой, мирной жизнью на окраине столичного округа, в городке, где почти никогда ничего не происходило. Но не Ника. Ей было этого мало. Если бы ее все устраивало, она бы не поехала в столицу. И не взяла бы билет в один конец; ведь купить обратный билет – это все равно что признать поражение еще до того, как начался бой. Ника же намеревалась остаться в Сирионе.

Сколько себя помнила, она всегда грезила полетами. Ей было семь, когда она впервые побывала на ярмарке парапланов. Девочка была настолько восхищена увиденным, что решила тоже полетать и, использовав для своего первого полета папин кружевной зонтик, спрыгнула с крыши сарая. Ника приземлилась на колкий гравий, сильно ушиблась и не на шутку перепугала отца. Но любви к полетам от жесткого приземления у нее не убавилось.

Позже, уже будучи гимназисткой, Ника впервые увидела вблизи настоящий авион, и это была любовь с первого взгляда. Крылатая машина приземлилась прямо на главной площади – легкая, изящная, стремительная – и вызвала изрядный переполох в городке.

А потом из кабины выскочила стройная дама в голубой, цвета летнего неба, форме, затянутой на талии широким ремнем, и с поднятыми на лоб очками-гогглами. На шее у нее развевался белый шарф, из-под летного шлема выбилось несколько длинных прядей волос. Весь облик авионеры дышал скоростью и мощью, ветром и свободой. Она казалась пришелицей из совершенно другого, чужого, далекого и невероятно манящего мира…

Образ авионеры покорил сердце Ники в мгновение ока и на всю жизнь; она отчаянно захотела туда, в высоту, в небо, к ветру и свободе, и поняла, что не будет счастлива, если не сможет летать.

С той поры Ника заболела авионавтикой. Она зачитывалась журналом «Вестник авиона», терзала учителей физики вопросами о воздушных потоках и принципах работы летных машин и мечтала о том дне, когда сама станет авионерой.