Сын Ветра

Нет, совсем не худший.

Конфидент-режим. Защищённая линия. Вызов.

– Доктор Пурохит? Это срочно!

Слушать возражения доктора он не стал:

– Что? Все остальные дела подождут!

На коммуникаторе Пурохита, врача антического центра, конфидент-режим включился принудительно, вне зависимости от желания и действий доктора. Как начальник центра, генерал имел доступ к такой функции на устройствах своих подчинённых.

– Храм Девяти Воплощений! Немедленно! И чтоб никому ни слова! Вы меня поняли, доктор? Вы меня хорошо поняли? Докладывать мне, и только мне!

Рядом, по правому борту, отчаянно взвыл двигун. Ржавый рыдван, чудом державшийся в воздухе, впритирку разминулся с «Шакунталой». Дребезжание, лязг, от колымаги отвалился кусок обшивки размером с мужскую ладонь – кувыркаясь, он полетел вниз. Выругавшись, генерал снова уткнулся в коммуникатор. Пурохит – хороший психолог и опытный психотерапевт. Он умеет держать язык за зубами. Но один он вряд ли справится. У штатного нейрофизиолога был сегодня выходной, но выбора не осталось. Не обращаться же к сторонним специалистам?

Риск огласки нарастал с каждым новым посвящённым.

– Доктор Шукла? Да, я знаю, вы отдыхаете.

И на выдохе:

– У нас чрезвычайная ситуация!..

За километр до Обители небо очищается. Гул транспортных потоков остаётся за спиной, удаляясь и стихая. «Шакунтала» прибавляет ходу. Впору поверить, что вокруг Обители простирается такая же зона безопасности, как и вокруг дворца махараджи. Если так, то святые аскеты сбивают незваных гостей одним лишь взглядом, не прибегая к батарейным плазматорам.

Генерал вспоминает погибшего гуру, с лёгкостью бравшего технику под контроль.

Меня пригласили, напоминает он себе. Я – гость званый. Тревога грызёт печень. Небо, бездонное и безмятежное, тишина и покой производят прямо обратный эффект. Сердце гулко бу́хает в груди, по лбу текут струйки пота, несмотря на включённый климатизатор. Приземлившийся во дворе Обители аэромоб выглядит чванливым франтом среди скромных трудяг – полудюжины древних мускульных орнитоптеров с отполированными до блеска контактными пластинами энергосъёмников на руле. К отбору энергии йогины-летуны прибегали в крайнем случае: когда физические силы иссякали, а полёт нужно было продолжить.

Прежде чем выбраться из машины, Бхимасена утирает пот со лба, делает несколько медленных вдохов и выдохов. Не помогает, но тянуть резину дальше уже неприлично. Повинуясь касанию сенсора, дверца плавно уходит вверх. В салон врывается волна иссушающего жара. Площадка на вершине холма лишена малейшей тени, и безжалостное чайтранское лето имеет возможность проявить себя во всей красе.

Под ногами – глина, утрамбованная до каменного состояния. Пыльные камни ограды дышат седой древностью. Обитель выглядит ровесницей планеты; кажется, что она существует здесь от начала времён. Постройки – из того же грубого камня, что и ограда – больше смахивают на фрагменты горного рельефа, чем на дело рук человеческих. В дальнем конце двора, под единственным деревом – узловатой капитхой с раскидистой кроной – на коврике для медитаций ждёт кузнечик: шри Рачапалли. Перед йогином расстелен второй коврик, для гостя. На низеньком столике – узкогорлый кувшин и две глиняные чашки.

– Шри Рачапалли?

– Ваше превосходительство?

В глазах кузнечика блестят лукавые искорки. Генерал не обманывается этим: от шри Рачапалли он не ждёт добра.

– Достопочтенный Горакша-натх называл меня просто Рама-джи.

– Замечательно! Я с радостью последую по стопам быка среди аскетов. Присаживайтесь, Рама-джи, прошу вас. Принести вам стул?

– Благодарю, не нужно.

В спине хрустит, когда он усаживается на коврик. Ничего, терпимо.

– Воды?

Рот пересох. От воды его бросит в пот. Ну и пусть. В пот его бросит так или иначе – и уж лучше от воды, чем от предстоящей беседы.

– Спасибо, не откажусь.

Вода на диво вкусна и холодна, почти ледяная. Как бы горло не застудить! О чём он думает?! Бхимасена извлекает коммуникатор:

– Если не возражаете, я включу конфидент-поле. И сразу перейдём к делу.

– Могу ли я, недостойный, препятствовать тому, кто следует своей дхарме? Делайте, что велит вам долг, Рама-джи. И разумеется, я буду только рад, если мы с вами как можно скорее прольём свет истины в закоулки, полные мрака.

Мерцающий кокон окутывает обоих.

– От чьего имени вы говорите, шри Рачапалли?

– От имени Совета духовных лидеров. Мой слабый голос – голос всех наставников расы.

– Я весь внимание, гуру-махараджа.

Кузнечик не возражает против такого обращения. В этом он сильно отличается от покойного гуру, и не только в этом.

– Следуя вашей мудрости, Рама-джи, я перехожу к делу. Если вы соблаговолите ответить на три простых вопроса, я буду полностью удовлетворён нашей беседой, а вы сможете немедля вернуться к вашим делам, несомненно важным и срочным. Итак, вопрос первый. Где сейчас находится наш бык среди аскетов, досточтимый Вьяса Горакша-натх?

– Увы, я не могу вам ответить.

– Не можете или не знаете?

– Не знаю.

– Печаль окутала моё сердце. Печаль, как туман в ночи.

В подтверждение сказанного кузнечик горестно вздыхает и замолкает надолго. Пауза, вне сомнений, на вес золота – она дает собеседнику возможность одуматься. Увы, Бхимасена честен: он и впрямь не знает, где сейчас находится гуру. Где, завершив нынешнее рождение, йогины ожидают следующего? На этот вопрос куда точнее мог бы ответить сам шри Рачапалли.

– Тогда, Рама-джи, двинемся дальше по пути познания. Как повёл себя глубокоуважаемый Кешаб Чайтанья, лидер-антис нашей расы, во время известного инцидента в системе Ларгитаса?

Это удар ниже пояса. Что известно кузнечику? Говорил ли он с Вьюхой и Капардином? Если да, что рассказали ему антисы? В любом случае, нельзя даже краем обмолвиться об операции по извлечению Натху с Ларгитаса. С планеты техноложцев взлетели три антиса. Один – Натху, двое других не идентифицированы. Это уже знают многие. Это сообщил СДЛ их «крот». Причина взлёта «кроту» неизвестна. Не должна быть известна!

Кузнечик ждёт.

– Насколько мне известно со слов уважаемых Вьюхи и Капардина, Кешаб Чайтанья повёл себя так же, как и его друзья. Встретив трёх антисов, одним из которых был Натху, он ничего не предпринял. Не решился применить насилие, вступить в бой, загородить путь или последовать за этой троицей. Вьюха сказал: «Антисы не воюют друг с другом».

– Вы не считаете многоуважаемого Кешаба Чайтанью изменником?

Кузнечик знает. Знает о высадке Кешаба на Ларгитас. Вьюха с Капардином были в смятении. От генерала они отправились прямиком к шри Рачапалли. Или к другому гуру – не важно.

– У меня для этого недостаточно данных, гуру-махараджа. Я не привык делать поспешные выводы при недостатке информации.

– Похвально, Рама-джи. Вы – тигр среди генералов. Коллегам следовало бы брать с вас пример. В таком случае вы с легкостью ответите на последний вопрос. Какое отношение имеете вы и Горакша-натх к двум техноложским антисам, взлетевшим с Ларгитаса?

Генерал видит себя заклинателем змей. Кузнечик – кобра. Факир должен играть, играть без устали. Факир должен раскачиваться, завораживая змею движением флейты. Иначе бросок, укус, яд в крови, смерть. Как много людей погибло, недооценив безобидного кузнечика?

– Увы, гуру-махараджа. Мой ответ вас разочарует. Во-первых, нам не известна расовая принадлежность антисов, конвоировавших Натху. Осмелюсь напомнить: один из них имел наш, брамайнский спектр. Мы можем лишь предполагать ларгитасское происхождение конвоиров. И во-вторых, кем бы они ни были… Ни ваш покорный слуга, ни досточтимый Горакша-натх не имеем к ним ни малейшего отношения. Это я утверждаю со всей определённостью. Более того, я теряюсь в догадках: как у Совета духовных лидеров вообще могла возникнуть на наш счёт подобная… м-м-м… Гипотеза? Подозрение?! Уж простите мне моё скудоумие…